Генеральный попаданец

В период коллективного руководства до консолидации властной позиции Брежнева Подгорный был одним из наиболее влиятельных членов Политбюро наряду с А. Н. Косыгиным. Метит на кресло Председателя Президиума Верховного Совета СССР. В той истории получит его в декабре этого года и резко расширит властные полномочия. Пока он мне необходим. Суслов сидит как прямой гвоздь, ждет развязки. Рядом Гришин и Мазуров, они пока кандидаты в члены Президиума ЦК, но зато под рукой. Черненко уже доложил, что они готовы принять мою сторону.

Еще подошли Шелест, бывший в Москве по своим делам. Первый Украины меня точно поддержит. Чисто из земляческих соображений. Ю. В. Андропов, П. Н. Демичев, Л. Ф. Ильичев держатся особняком. А вот Шура Шелепин откровенно не понимает сути действа. Впрочем, как и остальные. Они видели заслоны милиции и обилие гэбэшников на этажах. Ничего не понимают, опасливо поглядывая на меня. Мой непробиваемый похерфейс этих небожителей откровенно нервирует. Куда делся добродушный дедушка Ильич? С их опытом можно поверить даже в то, что после заседания Президиума ЦК КПСС всех увезут в подвалы Лубянки или сразу в специальный лесок. Вот какая у нас тяжкая история!

— Ну что, товарищи, кворум есть и томить вас я не буду, а приглашу специалистов.

Распахивается дверь и заходят двое в форме КГБ. Техники из ГРУ поработали еще ночью, я на даче получил информацию и ввел план «Перехват». Шучу, но все намеченные движения мой охраны остались в силе. И вот сейчас под удивлёнными взглядами верхушки власти Советского Союза они достают из укромных мест тщательно замаскированные «жучки», вскрывают панели с проводами.

— Попрошу прокомментировать.

Рябенко подталкивает какого-то капитана из Девятого управления. Тот мнется, но отвечает:

— Мы обнаружили системы подслушивания, товарищ Первый секретарь.

— Она рабочая?

— Пока не могу ответить.

— Только в моем кабинете или есть еще где-то?

Технарь из Оперативно-технического отдела мнется:

— Нужно проверять.

— Спасибо за службу, — киваю на миниатюрные жучки, — это пока оставьте на столе.

Капитан козыряет и сваливает в закат. И так бедолага весь покрылся потом.

Молчание нарушил Подгорный. Он удивлен, но смел.

— Это как понимать, Леонид Ильич?

Развожу руками:

— Самому интересно. Моя дача также оказалась под «присмотром». Еще во время строительства сделали.

Кириленко злобно стучит по столу:

— Это неслыханно! Установить прослушивающие устройства в Центральном комитете!

И как прорвало:

— Кто-то за это должен ответить!

— Это преступление против партии!

Расчёт оказался правильным. Небожителям жутко не понравилось увиденное представление. Политический сыск в СССР с некоторых пор негласно под запретом. Так что скандал выходит знатным.

Останавливает поднявшийся гвалт, к моему удивлению, Косыгин. Твёрдым голосом он обращается к коллегам по Президиуму:

— Необходимо провести тщательное расследование, товарищи.

Ему вторит Черненко, четко отрабатывая выданную ему роль. Он присутствует на заседании в качестве моего секретаря и голоса не имеет, но свою позицию озвучивает:

— И вызвать на беседу председателя КГБ Семичастного и Блинникова.

Последний — преемник заинтересовавшего меня легендарного разведчика Грибанова. Вот тот скорее знает, кто и зачем установил в здании запретную аппаратуру. Но почему тогда эти не сообщили новому Первому секретарю? Чую, что тут замешаны дела минувших дней. Еще лет двенадцать назад в столице творилось такое! Верхушка Союза уже тогда показала свою гнилость. Намек понят правильно, в сторону Шелепину начали коситься. Ведь еще не так давно КГБ был под его контролем. Да и Семичастный именно его кореш. Нравы в ЦК суровые, тут живьем сожрут.

Спокойным тоном подтверждаю:

— Тогда отдаем распоряжение, товарищи? Все согласны? Голосуем.

Против никого нет. Дураков нема! Что мне и требовалось. Временно сплотить вокруг себя наш добродушный коллектив и показать зубы чужакам. Черненко кивает:

— Единогласно. Сегодня проведу и разошлю.

— Принято! Как только расследование закончится, выслушаем наших доблестных чекистов и спросим с них по полной. Потому что дело это политическое и обязательно будет рассматриваться под этим углом.

Последние мои слова прозвучали под гробовое молчание. Расслабленные после смещения Хрущева члены и кандидаты в Президиум внезапно осознали, что дело пахнет керосином. Сейчас не тридцатые, но человеку и без этого можно жизнь здорово испоганить.

Отвечает за всех по старшинству Микоян.

— Мы вас услышали, Леонид Ильич.

— Вот и прекрасно! — снова надеваю маску улыбчивого Ильича. — Раз уж мы тут собрались, то давайте обсудим подготовку к пленуму. Я еще не видел материал.

— Подготовка идет полным ходом, — живо отвечает Суслов.

Изначально им должен был заниматься Шелепин, но сегодня он помалкивает. Мне даже показалось, что остальные от него отодвинулись. «Черную метку» ему я все-таки поставил и хватит ли ему сил удержаться наверху столько же времени, как в том будущем прошлом? Думаю, что вряд ли. Но и сопротивление будет отчаянней. Поэтому я сразу загоняю «волков» под флажки. Ибо не хер! Медлительность и осторожность Брежнева осталась позади.

Здесь и сейчас формируется будущая команда. Вон как заерзали Шелест и Гришин. Первый слетел с места за «национализм». По мне и правильно. Пусть пока на меня поработает, а потом попрощаемся с битьем горшков. Гришин станет первым на Москве через два года. У меня еще раньше. Московский обком пока возглавлял один из «Шелепинцев» Николай Егорычев. Гришин товарищ противоречивый, но деловой. Мне такой в столице и нужен. Других тут сжирают с потрохами. «Москва слезам не верит». Пусть разгребает московские Авгиевы конюшни. В моих планах уменьшение бюрократии и, соответственно, служебного жилья. Перенос части предприятий в Подмосковье и общее оздоровление столицы. Превращать в сверхурбанизированного монстра из двадцать первого века я свою столицу точно не намерен. Пусть здесь останутся только высокотехнологичные производства, наука, образование и культура. Москву сделать более зеленым и совершенным в архитектуре. И сразу заняться Подмосковьем и его «городами будущего». Пусть все в стране на этот русский регион равняются, а не на дотационную Прибалтику.

Уверенно выступил Косыгин:

— У Совмина есть в числе прочих предложений начиная с урожая 1966 года производить выплату денежной надбавки в размере 50 процентов к действующим закупочным ценам за сверхплановые закупки пшеницы и ржи, проса, ячменя кормового, овса, кукурузы и гороха. Мы прогнозируем рост валового сбора зерна.

— Хорошее предложение. И обязательном порядке снять ограничение к крестьянских семейным хозяйствам колхозников. Люди ведь сами трудятся? Зачем нам их стеснять?

По кабинету прошел одобрительный гул. Многие родом из сельской местности. Да и чисто волюнтаристский шаг Никиты уже принес нам немало бед. Суслов согласен со мной:

— Личные хозяйства не надо трогать.

Я же привлекаю внимание ПредСовмина:

— Стабильный долговременный план, хорошие цены, государственные кредиты, вот что нам нужно отразить в докладе и предложениях.

Вообще-то это идеи Косыгина, уворованные мной бессовестно. Так, что он сейчас лишь глазами хлопает, стараясь уяснить сложившееся положение дел. Ничего, ты еще офигеешь, когда узнаешь, какую реформу или точнее, какое возвращение к истокам ему предстоит совершить. Не нужны нам устарелые капиталистические догмы, и никакой рынок не требуется. Алексей Николаевич бурчит в ответ: