Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны
Шрифт:
В районе г. Елгава в тот же несчастливый день 3 июля трижды раненым попал в плен военком 67-й дивизии полковой комиссар И. И. Котомин. Его отправили в лагерь военнопленных в г. Тильзит, где в сентябре 1941 г. он был расстрелян [461, с. 249].
Во время попыток прорыва из-под Лиепаи и Виндавы в немецкий плен попали генерал, дивизионный комиссар, бригвоенюрист, два полковника и два полковых комиссара.
Единственным генералом, плененным войсками финской армии, стал командир 43-й стрелковой дивизии генерал-майор В. В. Кирпичников. Еще 17 августа 27-й пехотный полк 18-й пехотной дивизии финнов форсировал р. Вуоксу и образовал на ее западном берегу небольшой плацдарм. На следующий день полк был усилен моторизованной бригадой «Т», что позволило быстро расширить плацдарм до 14 км по фронту и до 5 км в глубину. Оттуда теперь можно было развивать
Советское командование получило информацию о форсировании Вуоксы только 20 августа. В этой связи командующий 23-й армией отдал приказ отвести войска левого крыла от границы, но район Выборга предполагалось удерживать и дальше. Оборону города возложили непосредственно на дивизию генерала В. В. Кирпичникова.
Заметив начавшийся отвод советских войск, финны 22 августа перешли в наступление с плацдарма в р-не д. Вуосалми. Вскоре части финских 12-й и 18-й дивизий и бригады «Т» захватили станции Лейпясуо и Кямяря и перерезали шоссе и железную дорогу Выборг – Ленинград. Наступавшая с севера 4-я дивизия оттеснила советские войска к самому Выборгу. К исходу 27 августа город оказался фактически в окружении. Приказ оставить Выборг был направлен Военным советом Ленинградского фронта только в 5.00 28 августа. До штаба 43-й дивизии он дошел только во второй половине следующего дня.
Генерал В. В. Кирпичников, оставив 29 августа Выборг, решил выходить из окружения не через д. Няюкки, где у оз. Няюкки-ярви еще оставался слабо прикрытый коридор, а лесными дорогами на Койвисто – через д. Юля-Соммее и д. Порлампи. Местность в этом районе была болотистой, труднопроходимой. Более того, 29 августа начались дожди, сделав лесные дороги почти непроходимыми для транспорта. В результате остатки дивизии застряли близ Порлампи, где финны заставили их принять бой.
В течение 30 и 31 августа генерал В. В. Кирпичников предпринимал безуспешные попытки прорваться через кольцо. Но финны успели создать хорошую оборону, сорвав планы советского комдива и нанеся частям 43-й дивизии и ее штабу серьезные потери. Еще 30 августа был убит начальник артиллерии дивизии полковник А. К. Лукин, на следующий день погибли начальник оперативного отделения капитан А. М. Булдаков и командир 162-го артиллерийского полка майор В. В. Кабачинов. Остальные части также понесли большие потери в людях и технике.
В распоряжении генерала В. В. Кирпичникова к 31 августа остался всего лишь батальон пехоты. Стало ясно, что дальнейшее продолжение боев приведет к неминуемому уничтожению остатков соединения. Поэтому вечером в д. Порлампи комдив собрал совещание. После доклада командира дивизии о создавшемся положении, было решено под прикрытием сумерек предпринять еще одну попытку пробиться к своим. Для большей скрытности разбились на несколько небольших групп, что не очень помогло. При подходе к лесу красноармейцы и командиры были обнаружены и обстреляны противником.
Как показал на послевоенном допросе бывший командир дивизии В. В. Кирпичников, «бойцы и командиры штаба разбежались. Я двигался со своим адъютантом лейтенантом Климановым. В этот момент в непосредственной близости от нас взорвалась мина, в результате чего я был легко ранен и вследствие контузии потерял сознание. Очнувшись через некоторое время, я увидел, что лежу засыпанный землей, рядом со мной находится тяжело раненный адъютант. Я попытался подняться, но не смог этого сделать ввиду сильной контузии. Здесь же я впал в забытье и пришел в себя, услышав голоса. Ко мне подошел инструктор политотдела старший политрук дивизии Старощук, он попытался оказать мне и моему адъютанту помощь, но не смог один что-либо сделать и пошел за людьми. Больше я его не видел. Вскоре после его ухода я услышал пистолетный выстрел и увидел, что мой адъютант покончил жизнь самоубийством. Убедившись, что помощи ждать неоткуда, я снял ордена, вынул из кармана бумажник с документами и спрятал все под мох и камни около меня. Тут же я вторично потерял сознание и пришел в себя, услышав рядом человеческие голоса. Как оказалось, ко мне подошли несколько финских солдат, которые подняли меня и доставили, по-видимому, в какой-то штаб» [493, с. 30].
Генерал В. В. Кирпичников в финском плену, сентябрь 1941 года
На следствии после войны В. В. Кирпичникову был задан уточняющий вопрос в такой формулировке: «Что побудило вас совершить это предательство?» На что тот ответил: «Попав в плен, я был морально подавлен и, потеряв веру в боеспособность Красной Армии, полагал, что победа будет на стороне Германии и Финляндии. Исходя их этого появившегося
у меня пораженческого настроения в собственноручно мною докладе я начал возводить клевету на советскую власть и Красную Армию, надеясь таким образом расположить к себе белофиннов и, сохранив жизнь, обеспечить себе более или менее привилегированное положение в плену» [493, с. 27]. Сомнительно, что в протокол занесли истинные слова генерала, скорее всего перед нами их интерпретация «идеологически подкованным», а потому предвзятым следователем.К вечеру 4 октября 1941 года оборона на о-ве Сааремаа выглядела окончательно сломленной. В руках оборонявшихся советских войск остался только полуостров Сырве и часть перешейка, ведущего к нему. Все остальное пространство острова контролировалось частями немецкой 61-й пехотной дивизии, на море господствовала Кригсмарине, превращая возможность эвакуации в крайне зыбкую надежду.
Полковник Н. Ф. Ключников собрал небольшое совещание командиров и политработников, чтобы донести до них крайне неприятные новости: организованной эвакуации не будет. Последние корабли еще 3 октября утром увезли часть командования 3-й бригады во главе с командиром, военкомом и начальником Особого отдела. Но в море его перехватили немецкие самолеты и потопили.
Теперь требовалось принять решение о дальнейших действиях. Полковник в виду отсутствия боеприпасов предложил уничтожить материальную часть, взорвать 315-ю батарею, а всем остальным или прорываться через немецкий заслон или попытаться построить плоты и на них переплыть через Ирбенский залив. В составе группы штаба бригады и аэродромной команды полковник Н. Ф. Ключников в ночь на 5 октября пошел на прорыв. Последний закончился неудачей, хотя это всеми с самого начала было ожидаемо. Часть командиров оказалась в плену, и среди них – полковник Н. Ф. Ключников. Как и где это конкретно произошло – неизвестно, свидетелей тому не осталось.
Уже находясь в плену и шагая вместе с многими своими сослуживцами в колонне, полковник Н. Ф. Ключников неожиданно для всех достал из кармана брюк гранату и на полном серьезе предложил бросить ее в конвоира. С большим трудом его отговорили [480, с. 328, 329, 332]. И это спасло жизнь полковнику и его соратникам.
Удалось прорваться сквозь боевые порядки противника полковнику В. М. Пименову. С ним к утру 5 октября осталось всего несколько бойцов, с которыми он укрылся в лесах в центральной части острова. Две с половиной недели эта небольшая группа укрывалась от противника, однако 21 октября ее обнаружили и в скоротечном бою – уничтожили. Полковник В. М. Пименов в этом последнем для себя бою получил тяжелое ранение и попал в плен. Через несколько дней, 30 октября 1941 года его расстреляли на площади г. Курессаре [364, с. 244; 479, с. 352].
В начале войны финнам удалось захватить в плен полковника Красной Армии, что произошло во время боев за о-в Рахмансаари. Это небольшой кусочек суши расположен неподалеку от западного берега Ладожского озера. Его размеры – около 1,5 км в длину и около 500 м в ширину. Оборону здесь держала 2-я рота 3-го батальона 4-й бригады морской пехоты под командованием лейтенанта З. Н. Слободова. Островок был занят, чтобы обеспечить эвакуацию 168-й дивизии, полки которой в ходе августовского наступления финнов оказались прижаты к берегу Ладожского озера. Уже 24 августа 1941 г. части соединения погрузились на катера и баржи и благополучно прибыли в Шлиссельбург. После этого надобность в гарнизоне на Рахмансаари отпала, но никто о том, чтобы вывезти оттуда войска, не позаботился.
В конце августа 1941 года финны решили захватить о. Рахмансаари, для чего сформировали отряд в тысячу человек. Утром 7 сентября после десятиминутного артиллерийско-минометного обстрела, финны высадили десант. Начались ожесточенные бои за маленький островок, не имевший существенного тактического значения, которые продолжались до 10 сентября.
Рота советских моряков, хотя и была усилена пулеметным взводом, удержать финский десант не смогла, ее оборона оказалась прорвана и рассечена на несколько изолированных боевых участков. В этих условиях ее командир запросил срочного подкрепления. Около полудня командование бригады перебросило на о. Рахмансаари еще одну роту моряков, сняв ее с о-вов Верккосаари, Хейнясенма и Валаам. Для организации обороны прибыли командир 3-го батальона 4-й бригады морской пехоты полковник И. Г. Каргин и полковой комиссар П. И. Бондаренко [366, с. 50]. Всего с учетом прибывших подкреплений гарнизон острова составил примерно 250 человек. Значительную помощь в первый день боев оказывала Ладожская флотилия: ее корабли осуществляли переброску подкреплений, боеприпасов и продовольствия, канонерская лодка осуществляла огневую поддержку оборонявшихся.