Геном Ифрита

Когда владелец яхты сообщил Раджабу, что намерен провести ночь у любовницы, и просит его не беспокоить, капитан только сглотнул комок, непонятно от чего застрявший в горле.

Нет, он никогда не осуждал друга за выбранный им способ жизни. Понимал, что очень многое Камиль делает для подержания репутации вояжей. Для того чтобы яхта была заполнена теми, кто создает великолепное прикрытие для перевозимого груза. Присутствие Мессалины было одной из составляющих репутации прожигателя жизни, распутника, алкоголика и наркомана.

Но после того как Раджаб увидел Тиану, он не понимал, как можно желать лечь в одну постель со шлюхой?! Постоянно думал, почему при абсолютной внешней схожести Камиль-судовладелец и Камиль-падишах такие разные? И тут же говорил самому себе, что получить ответы на многие вопросы он сможет, только если вновь окажется в Махтанбаде.

Но как он там окажется?! При помощи следующей маски? Но ведь до этого ни один из артефактов не помог ему переместиться. И нет никакой гарантии, что очередная маска предоставит подобную возможность.

Зато Раджаб прекрасно помнил, что пустые глазницы змеи затянули его первым! Что это для него был открыт проход! Что Камиль всего-лишь последовал за ним!

Вывод, сделанный капитаном, был прогнозируем и закономерен: нужно спуститься в трюм, так, чтобы об этом не узнал Камиль, и вскрыть один из ящиков! Нужно хоть немного разобраться в том, что происходит в Махтанбаде!

О том, что эта затея может плохо закончиться, Раджаб старался не думать.

Как и о том, что если так разительно отличаются Камиль и падишах, то, вполне возможно, он сам, капитан «Марии» не будет иметь ничего общего с советником падишаха, оставленным для присмотра за Тианой и оказания ей помощи в случае нужды.

И вот, сегодня ночью Камиль уединится с Мессалиной. Не выйдет из её каюты до самого утра. Другого случая может и не представиться!

Равнодушно кивнув другу, словно давая понять, что его слова приняты к сведению, Раджаб, выждав еще полчаса после того, как судовладелец покинул мостик, перевел взгляд на второго помощника, заступившего на вахту час назад:

— Мне нужно кое-чем заняться, — пробормотал, выискивая предлог для отлучки. — Нужно сверить карты маршрута. Потом я хочу пару часов поспать. Шторм пошел на убыль, надеюсь, ты справишься с управлением сам.

Прикрепив к поясу переговорное устройство, передал второму помощнику бинокль:

— Посматривай время от времени. Что-то у меня подозрение, что навигационные приборы в последние дни начали сбоить.

— Я справлюсь, кэп, — второй помощник, заняв место Раджаба, поднес к глазам бинокль.

Капитан быстро сбежал по трапу на палубу. Оглядевшись по сторонам, удостоверился в том, что за ним никто не наблюдает. Открыл дверь, ведущую в трюм. Не останавливаясь, проследовал в дальний угол. Набрал на двери код. Быстро вошел в тёмное помещение и осторожно закрыл дверь, оставив небольшую щель. Тронул кнопку, включающую освещение.

Черные ящики, на которых все так же лежали маски, были на месте.

Все тринадцать.

Раджаб аккуратно снял маску с одного из ящиков, стоявшего ближе всего. Держа артефакт в одной руке, второй откинул крышку.

Схватил первую же попавшую под руку двустволку и бросил её на пол у ног.

Тотчас захлопнул крышку ящика и положил на неё маску.

Усмехнулся, довольный молниеносностью проделанного.

Посмотрел себе под ноги. Туда, где должна была лежать винтовка.

Огромная двухголовая змея медленно поднималась с пола. Она замерла, опираясь на палубу одним кончиком хвоста, и уставилась на Раджаба пустыми глазницами.

Уже чувствуя, как его начинает кружить в водовороте и затягивать в страшные черные дыры, капитан удивился тому, что змея улыбается.

По-крайней мере, именно так ему показалось.

Последней мыслью, промелькнувшей на краешке сознания, было сожаление о поступке, совершаемом столь необдуманно.

Но ни изменить что-либо, ни обернуть время вспять Раджаб уже не мог.

Он уже был советником падишаха, сидевшего в одиночестве в своих покоях и раздумывающего о том, что он будет делать, если что-то пойдет не так, как говорил Камиль, час назад скрывшийся во главе войска за стеной джунглей, сомкнувшейся едва падишах покинул предел Махтанбада.

Глава восьмая. Махтанбад

Раджаб сидел в покоях, отведенных ему во дворце падишаха и в который раз пытался осмыслить произошедшее в последние дни.

Он попытался отговорить Камиля, едва узнал о том, что падишаху предстоит отправиться на чужую войну. Но все доводы словно разбивались о глухую стену.

Камиль не уставал повторять, что если он откажет в помощи далекому соседу, падет защита печати Давида. Именно так сказала караван-баши избравшая его пери.

Еще неделю колодец, в котором заперто сердце ифрита, останется неприкосновенным. Ровно до той поры, пока не развеется окончательно магия владельца печати. А неделя — это очень много! Возможно, что этого времени хватит, чтобы добраться на край земли и одержать победу над неведомым врагом. И вернуться домой.

Ну а если нет — нужно подумать о том, чтобы попросить о помощи жреца огнепоклонников! Ведь по-сути, ифрит — порождение огня! И знаний жреца будет достаточно, чтобы создать защитное кольцо вокруг колодца.

— Ты ошибаешься, повелитель! — возражал Раджаб. — Ты чист душой и помыслами, а потому не желаешь видеть того, что происходит в Махтанбаде! Ты не допускаешь, что жрец может отказать нам в помощи!

— Он не откажет! — отмахнулся Камиль. — Жрец живет рядом с нами не первый год. Махтанбад давно стал его домом.

— Но защитить огнем сердце ифрита от посягательств духа огня?! — недоумевал советник. — Это невозможно!

— Вполне возможно, — рассуждал Камиль. — Вспомни тот день, когда загорелись лабазы на западной стороне Махтанбада и ветер понес пламя на восток. Ведь именно жрец подсказал нам, как прекратить пожар и не дать ему распространиться!

Раджаб помнил тот страшный день. Когда, послушав совет жреца, жители подожгли стоявший рядом еще не тронутый пожаром лабаз и при помощи магии пери, направили один поток огня навстречу другому. Огонь словно пожрал самого себя, и вскоре угас. Ну а лабазы погорельцев восстановили силами всех жителей Махтанбада.

— С тех пор прошло несколько лет, — вздохнул советник падишаха. — И я вижу, что жрец, пришедший в наш город в рубище дервиша, изменился. Вижу, как вокруг него собирается все больше мужчин и женщин. Как наши жители, всегда поклонявшиеся духам пустыни, готовы предать веру предков.

— Ты не прав, друг мой, — увещевал Камиль. — Всегда и всюду люди вольны сами решать, кого чтить и кому поклоняться. Огонь бывает милостив так же, как и злобен. И, может быть, если жители Махтанбада начнут чтить его наравне с духами песка, он защитит нас и поможет противостоять ифриту.