Героинщики

На какую-то долю секунды мне кажется, что малый Бобби смущенно краснеет.

Но потом он просто подмигивает и выставляет вперед нижнюю губу.

– Назови мне время и место, крошка.

Мелани взрывается лошадиным смехом и бросает несвежую мешанину на тарелку Митча.

– Да, это о худых и говорят. Сами хуй и ребра, - решается продолжить тему Лес.
– Фрэнк Синатра весил всего сто тридцать фунтов, но Ева Гарднер называла его «сотней с хуем».

Мел прилагает нечеловеческие усилия, чтобы приобрести серьезный вид, но я замечаю, что она окидывает Бобби голодным взглядом. Я грожу ей пальцем, потому что единственный заметил это, а она кривляется мне в ответ.

Мел наполняет мою тарелку пирожками, бобами и той же смесью, затем то же накладывает малому Бобби, который берет пластиковую бутылку и поливает каждый квадратный сантиметр своей порции коричневым соусом, пока не опустошает всю банку. И совсем ничего не остается для Баннермана, который направляется к нам именно за соусом!

– Пожрали весь ебаный соус, - яростно кричит он, вытаращившись на тарелку Бобби, после того как увидел пустую бутылку.
– Ты же эту хуйню всего жизнь не съешь, зачем все вылил?

Бобби задумывается, а потом объясняет:

– Я просто всем телом пожелал ...
– он игриво отвергает волосы с глаз и поднимая взъерошенную бровь, - соуса.

Затем он направляется к столу, а Лесу, Митчу и мне остается лишь всеми силами сдерживать свой довольный смех, который так и норовил вырваться из наших легких. Даже у Шона настроение улучшилось. Такие мелочи кажутся, на первый взгляд, тривиальными, но именно на этих роскошных маленьких победах и специализировался Бобби. И это стоило того.

 ***

После работы я встречаю Кайфолома; он ждет автобус на остановке, глазами поедая телку, которая стоит рядом, и потирает свой кривой подбородок, потому что откровенно колеблется. Я вижу, как выражение его лица в одно мгновение становится яростным, будто у детеныша дикого животного, которой ластился к тебе, и вдруг разозлился и напал.

И он уже готов сделать шаг. Его черные длинные волосы с модной стрижкой сверкают на солнце, он одет в белую футболку с V-образным вырезом, выгодно подчеркивающим его средиземноморскую загар; этот замечательный цвет кожи он унаследовал от своей матери-итальянки. Он красуется в широких коричневых брезентовых штанах, которые кажутся слишком длинными для его роста, а на ногах у него - незаурядного качества кроссовки; он всегда носит дорогую итальянскую обувь, приобретенную на распродаже. Кайфолом всегда напряженный, поэтому, когда я зову его в тот момент, как он уже готов двинуться к куколке, он чуть не подскакивает.

– Рентс, блядь, - говорит он раздраженно, указывая головой на девушку, - я работал ...

– Возьми перерыв, пойдем пива попьем, - предлагаю я, потому что мне нужно обсудить с ним переезд на Монтгомери-стрит.

– Если ты угощаешь ... В этих райских чащах так много обезьянок, - протягивает он.

Обезьянками он в компании ребят называет девушек «сама попала в ловушку»,« охотимся на другую».

Мы идем к «Центральной», и начинается обычная тягомотина. Он располагается на высоком барном стуле, а я остаюсь стоять. Кайфолом берется меня заебывать: мол, зашли в жопу мира в этом Лейте, он ожидал лучшего ...

– Знаю, это трудно, но в Лейте тоже так много малодушных перепихонов!

– Какие?

– Малодушных. То есть легких, к которым не надо прилагать усилий, для которых смелость даже не нужна. С громким стоном. Нытьем, если захочешь.

Какой-то старик, беззубый мудак в берете, что стоит у барной стойки рядом с нами, вмешивается в разговор.

– Многим не понравились бы твои слова, - предупреждает он с жаром в глазах.

– Слышали когда-нибудь о личном разговоре?

– Слышал когда-нибудь об общественных местах?

Кайфолом поднимает брови, пытаясь понять, о чем вообще идет речь, а потом говорит:

– Святые ебари, вы же меня почти на месте преступления поймали, начальник.

И он объявляет второй раунд нашего разговора, к которой внезапно присоединяется старик, придвинув стул ближе к нам с видом триумфатора. Однако потом этот мудак быстро пользуется возможностью и рассказывает нам историю своей жизни, в результате чего мы быстренько допиваем и ретируемся. Когда мы оказываемся под последними теплыми солнечными лучами летнего вечера, старая карга с костлявым лицом из Форта, Маргарет Каррен, появляется на дороге с огромной сумкой со стиркой в руках. Она хмурит брови, когда замечает на остановке семью пакистанцев, хотя я, например, не согласен с ней - мне кажется, они больше похожи на каких-то бенгальцев.

– Почему эта старая выдра всегда таскает с собой белье?
– Спрашивает Кайфолом, когда она подходит ближе.

– Она все время ходит в прачечную, просто чтобы поболтать там с подружками, - объясняю я, а потом добавляю почти шепотом: - Я всегда вижу ее у Бендикса, сынок.

– О-о-о, какая миссис!
– Стонет Кайфолом.

Миссис Каррен проходит мимо нас, и я не могу удержаться:

– Опять были в прачке в Бендикс, миссис Каррен?

– Да, Марк, как всегда. Это никогда не кончится, потому что Сьюзан больше там ни работает, она вышла замуж. У Олли с Дунаном очень много работы.

– Наверное, у вас много болячек, - не унимается говнюк Кайфолом - то есть столько работать в Бендикс каждый день.

Она потрясена, на ее лице ясно читается злость, она с силой смыкает губы, а голову женщина забрасывает назад так, будто кто-то потянул за невидимую цепь, как будто она начинает пить.

– Что вы, я имею в виду мозоли на руках, на ладонях, все такое, - уточняет он.

Бабушка Каррен расслабляется.

– Нет, сынок, я туда просто прогуливаюсь, общаюсь с друзьями, а затем возвращаюсь автобусом в Форт, - объясняет она, потом враждебно смотрит на меня: - Как тебе живется на новом месте?

– Не такое уж и новое. Я там живу уже четыре года.

– Неплохо, пожалуй, - горько говорит она.
– А они сейчас на «Лендин».

Здесь она возвращается к азиатам, которые садятся на шестнадцатый маршрут.

– Целая семья в старом доме Джонстонов, - с отвращением говорит она.
– От запаха их кухни меня тошнит. Одна проклятая тошнота от их рыбы, которую они потом еще и засушивают. Вот почему я так много времени провожу в Бендикс.

– Им нет прощения, - без энтузиазма отвечаю я, заметив, что Кайфолом уже потерял интерес к нашей игре и сейчас присматривается к девушке, которая проходит мимо нашей компании; изучает ее лицо, сиськи, жопу, ноги и, особенно, сумочку.

– Какое там прощение, в этой стране белым людям все сложнее найти себе место, - качает головой миссис Каррен и шагает гусиной походкой дальше.

Кайфолом тоже спешит.

– Слушай , Марк, мне пора, увидимся позже, - говорит он и отправляется за той девушкой.

Я смотрю ему вслед и вижу, как он осмеливается на первый шаг, вступает с ней в разговор. Мудак. Если бы я попытался так познакомиться с девушкой, она бы полицию уже через секунду вызвала. Его никто не обвинит в том, что он может потрахаться в любой момент, когда сам того захочет. Так я остался один, но по этому поводу я был только рад. Солнце уже собиралось скрыться за горизонтом, поэтому я немного повисел на краю крыши, накрывающей автобусную остановку, заодно проверив, как там чувствует себя моя спина, затем пару раз потянулся и пошел домой.