Героинщики

Но Рентон еще никогда не был таким серьезным. Логическая сторона его мозга уступила власти боли. Напряженные мышцы его тела, внутренняя дрожь его костей и кончики его рваных нервов кричали: ДА, ДА, ДА ...

Опиумная фабрика. От спирто-водочного завода ее отделяют только эти пути. И вот они идут мимо парковки для работников, осматривая сквозь большой забор самую потрясающую часть здания, украшенного разнообразными архитектурными экземплярами, присущими промышленным сооружениям: фабрика напоминала огромную серебряную коробку с большим количеством блестящих труб и переходов, некоторые из них просто объединяли между собой различные блоки, а некоторые уходили ввысь.

– Наверное, именно здесь драгоценное вещество проходит химическую обработку, - подмечает Рентон.

– Именно здесь они делают ебаный героин.

– Да ... Но как, блядь, мы внутрь попадем?

Следующее, что привлекает внимание Рентона - это грузовой отсек, в который один за другим загружали огромные пластиковые контейнеры.

– Состав. Интересно, что там в этих контейнерах?

Они пробираются в хранилище, искусно обходя ограждения и камеры. И только один из них точно знает, чего добивается.

– Но ... Все же ... Ты не можешь просто ...
– начинает протестовать Кайфолом.

И только когда они добираются до заброшенного промышленного пустыря, на котором, судя по билбордам, должен появиться очередной новый супермаркет, они останавливаются и обдумывают план.

– Где же они его производят? И где хранят?
– рассуждает вслух Кайфолом.

Им обоим настолько хуево, что просто не остается выбора.

– Сначала мы придумаем, как попасть внутрь, а потом уже как достать порошок, - подает голос Рентон.

– Этот завод скорее всего производит всевозможные лекарственные препараты, а не только героин, - бубнит Кайфолом.
– Если только у нас был какой-то знакомый внутри!

– Ну, Лебедю или Сикеру мы точно звонить и спрашивать имена и пароля не станем, - отвечает Рентон.
– Ни за что!

Все еще пробираясь по краю завода, они уверенно движутся в сторону Западной железной дороги, наблюдая, как автомобили стремительно въезжают в город. Когда-то здесь была еще одна колея, которая вела к ныне заброшенного Каледонскому вокзалу, на западной Принс-стрит. «Ну я, блядь, ебаный трейнспоттер!» - думает Рентон, наблюдая за грузовым поездом, проезжающим мимо. Те две линии, проходящих через завод, не участвовали в новых разработках, как большая часть старой сети железных дорог Эдинбурга , пассажиров здесь уже не перевозили. Почему же тогда южная часть пригородной линии Эдинбурга осталась нетронутой, в то время как городская часть была безжалостно разрушена еще во времена сокращений железных дорог Бичинга шестидесятых? Это, пожалуй, и есть героиновый завод. Руководство просто хотело оградить это место от людей.

– Вот оно, - догадывается Рентон, - Мы проберемся туда через железную дорогу.

– Сильно они здесь окопались, а вот о ебаной железной дороге забыли. Мы найдем способ, - надменно выпячивает подбородок Кайфолом.

Однако эта его высокомерная уверенность пробудила в Рентоне внутренние сомнения.

– Ну, это уже слишком! В Эссексе пару пакетиков с наркотой из-за пошлин зассали пронести, а сейчас будем прорываться с боем к этому укрепленному заводу?

– Ага, будем, - таращится в синее небо Кайфолом, а потом окидывает взглядом пути.
– У нас просто нет выбора!

С запада они не видят никаких входов и выходов, куда бы заезжали залитые солнцем автомобили. Шагая в сторону стадиона «Мюррэйфилд», который находится напротив производственного комплекса, они идут по дороге, которая вьется по пустырю, а затем ведет через железнодорожную насыпь. На этом холме видится заметное кирпичное викторианское сооружение, вход в которое расположен с противоположной стороны, а сам он отгорожен каменной стеной по всему периметру; так же была забаррикадирована и железная дорога. На улице стояла группа рабочих в защитных шлемах, которые сразу подозрительно уставились на них.

– Ну на хуй, съебываем, - решает Кайфолом, когда видит, как к ним шагает один из здешних.

– Спокойно. Я разберусь, - настаивает Рентон.

– Что вы здесь делаете?

– Простите, друг, это - частная собственность?

– Ну типа того, собственность шотландской железной дороги, - объясняет рабочий.

– Ах, как жаль, - сокрушается Рентон.
– Я - художник. Такой красивый образчик сооружения викторианской эпохи ...

– Да, - соглашается тот, воспринимая эти слова чуть ли не как личную похвалу.

– Мы бы очень хотели сделать парочку эскизов. Простите за вмешательство.

– А-а-а, нет вопросов! Если хотите войти, просто получите соответствующее разрешение на вокзале «Вейверли».

– Прекрасно! Я сейчас же пойду и сделаю то, что вы сказали! Спасибо за помощь.

У Кайфолома не было сил, чтобы участвовать в этой ебаном спектакле. Его истерзанный желудок урчал от волнения, его сухая плоть молила о дозе героина, его мозг вот-вот должен взорваться из-за гнилого запаха, которым отдавали его тело и одежда.

Он с облегчением вздохнул, когда разговор закончился, и они пошли вниз по дороге, проходившей по периметру завода. Рентон снова остановился, чтобы лучше рассмотреть железную дорогу, которая проходила между викторианским комплексом и надземным мостом. Увидев кое-что интересное, он сразу быстренько толкнул Кайфолома под локоть.

Там была расположена небольшая пристройка из красного кирпича со старым дырявой крышей. У нее были шаткие зеленые дверцы. Она примыкала к другой старой постройке, которая и вовсе больше напоминала руины, но вела к их заветной цели. Они уставились на тот домик и вдруг ускорили темп, когда из офиса вышли два сотрудника, одетые в роскошные костюмы. Они пошли к парковке, к счастью, увлекшись деловой беседой. Но они теперь знают, что им делать. Вернувшись в Горги-роуд, они снова бродят по городу и заглядывают в универмаг возле моста Георга V, чтобы украсть оттуда карту города, на которой хорошо видна местность западного Эдинбурга, которая вызвала у них такой пристальный интерес.

Когда они вернулись к своей квартирке на Монтгомери-стрит, Хейзел там уже не было. Рентон молчал. И как только они присели, как в дверь робко постучали. Они открыли дверь и с удивлением увидели на своем пороге Кочерыжку и Кизбо, понурых Лорела и Харди, сильно страдавших из-за отсутствия героина. Вернувшись в гостиную, Рентон и Кайфолом начали рассказывать о своем гениальном плане, как вдруг в дверь кто-то постучал, на этот раз - нагло и настойчиво. Это был крайне разбитый Мэтти. Рентон заметил, что тот даже не смог скрыть шрамы под своей шевелюрой. От него доносился запах, как от трупа, а одна сторона его лицо вздрагивала, словно от нервного тика. На вид ему было значительно хуже любого из них. Они переглянулись и решили, что обязательства требуют ему помочь.

– Это безумный план, он точно не сработает, нас посадят, и надолго, точно говорю тебе, нас бросят за решетку! Точно, друзья, не надо ...
– вздыхает Кочерыжка.

– Кажется, у нас нет выбора, - ведет плечами Рентон.
– Я связывался со знакомыми из Лондона, Глазго, Манчестера. Полиция и таможенники усилили меры безопасности, даже коричневого теперь нигде не достать. Полная засуха. Поэтому мы или сделаем, как я говорю, или просто подохнем. Все очень просто.

– Я слишком много, - мотает головой Кайфолом.
– Не думаю, что Амелия и Том в приюте Святого Монана будут рады снова приветствовать нас на новом курсе реабилитации. Кто знает, что скорее случится - новую партию наркоты привезут или нас менты заметут? Не могу уже ждать!