Героинщики

– Как тебе работается с моим братом?
– спрашивает Рассел Элисон, пока ее босс не слышит.

– Э-э-э ... хорошо, - смущенно отвечает она.
– Но это - мой первый день.

Когда Александр вернулся, братья стали задевать друг друга, и Элисон начала чувствовать себя не в своей тарелке. Она увидела, как в бар вошел худощавый молодой парень с рыжими волосами. На мгновение она решила, что это - Марк Рентон, но тот незнакомец оказался просто другим продуктом фабрики по производству бледных и рыжих ребят, которая точно работала где-то в Шотландии.

Она за всю жизнь так и не смогла решить для себя, что представляет собой Марк.

Сейчас он очень даже ничего, но в младших классах был настоящим маленьким говнюком. Она помнила прозвище, которым он всегда ее называл тогда - «Еврельс», именно тогда она возненавидела свой нос. Было довольно странно думать о нем сейчас, когда они уже учатся в университетах, кстати, Келли, может быть, тоже в этом году поступит. Элисон смотрела на успешных братьев Мар, пытаясь понять, что такого сделали, чего не сделала она. Она всегда хорошо училась в школе, даже несмотря на то, чем она занималась в старших классах. Именно тогда ее матери поставили страшный диагноз. Но она могла бы все пересдать. Для этого нужно было только сосредоточиться.

Казалось, тогда ее лишили дара устойчивости, у нее словно отобрали жизненный стержень. Жизнь казалась сейчас бесконечным квестом, рядом новых мимолетных развлечений. Но она не думала, что старая сосредоточенность сможет когда-нибудь вернуться.

Жалкое подобие «домашнего» вина, которое продавали в этом уродливом пабе, почти невозможно было пить после качественного обеда в винном баре. Затем Элисон с облегчением откинулась на спинку сиденья такси, которое они вызвали вместе с братьями. Вдруг она поняла, что сидит в машине вместе с двумя мужчинами, которых она почти не знает, хотя они и едут на вечеринку в честь дня рождения их матери. Они как бы соревновались друг с другом:

– Ты воняешь, - бесстыдно говорит Рассел Александру.

– Мне на работе пролили немного бензина на ногу, нормально смыть его у меня получится только у мамы.

Они добрались до Корсторфина и вышли у удивительной виллы из красного песчаника. На огромной площадке перед ней было полно машин. Еще больше машин осталось прямо на улице. Когда они прошли в сад, обнесенный каменной стеной по периметру и засаженный кустами, деревьями и клумбами, то увидели во внутреннем дворике и прямо на газонах людей, которые стояли, собравшись в небольшие группки. Отец Александра и Рассела, седой человек с утомленными глазами и лицом, сплошь покрытым глубокими морщинами, жарил на барбекю сосиски, гамбургеры, кусочки курицы и стейки.

В то время как Рассел пошел поздороваться с соседями, родственниками и друзьями, Александр представил Элисон отцу, Берти, который ответил на приветствие несколько безразлично. Оставив его наедине с барбекю, Александр объяснил ей, что отец на пятнадцать лет старше мамы. Элисон посмотрела другими глазами на старого, одинокого человека, у которого почти никого не осталось, кроме постоянно занятой в Ротари-клубах и на утренних встречах жены, которая живет собственной жизнью, полным активной деятельности; ему оставалась забота о детях, а еще воспоминания о лучших годах, о партнерах по гольфу, большинство из которых уже умерли или прикованы болезнями к постели. Его глаза, меняющиеся и строгие, отражали его дух, который, казалось, пытался уйти от громоздкого тела.

Устав от этой толпы, Элисон с наслаждением смотрела на стайки детей, бегающих вокруг детского бассейна. Видимо, их небольшая компания уже совсем им надоела, потому что дети выглядели все более мрачными. Одна пара стояла отдельно от всех небольших групп. Женщина с пухлыми губами и неумело окрашенным белокурыми волосами откинула голову назад, заливаясь хрипловатым смехом от шутки, который рассказал ее друг - огромный, мускулистый бритоголовый мужчина в костюме, который ему совсем не подходил. Затем ее лицо замирает на мгновение, она бьет его кулаком в грудь и снова взрывается хохотом. Подойдя к ней с двумя бокалами вина в руках, Александр заметил, куда смотрит Элисон, и предложил ей познакомиться с той блондинкой, которая оказалась его сестрой Кристен.

– Рада с тобой познакомиться, - улыбается она, а потом объявляет, вернувшись к Александру: - А это - Сказзи, вы же еще не знакомы?

– Нет, - Александр осторожно жмет руку этом незнакомому мужчине.

– Наш Александр работает с дендрокультурами, - говорит она с причудливой гримасой.

– Вообще-то не совсем так ...

– Вы можете привести шлюх к культуре, но все равно не заставите их мыслить. Так сказала Дороти Паркер, - процитировала Элисон.

Кристен сначала обиженно смотрит на нее, только потом понимает, что имелось в виду, и ее лицо расплывается в улыбке, она возвращается к Александру:

– Она мне нравится! Рада видеть тебя с девушкой с таким блестящим чувством юмора!

– Элисон просто работает с ...
– начинает отрицать он, но Кристен уже бежит к виновнице торжества, потому что именно в этот момент прибывает их мать. Она сухо кивает Элисон и ведет куда-то Александра.

Элисон видит в Рини Мар, женщину с ястребиным лицом и глазами, которая властно давит на старшего сына:

– Ты приводишь молодую девушку ко мне на день рождения, в то время как твоя жена - дома, вместе с твоими детьми, плачет с разбитым сердцем! Что же ты за человек ?! Я только разговаривала по телефону с Таней и детьми, скучают по своему отцу, а ты здесь, вместе с пьяной, - она указывает взглядом в сторону Элисон, - молодой женщиной на моей вечеринке ...

– Я не ...
– начинает Элисон, но вдруг должен прикрыть рот ладонью, чтобы удержать икоту.

– ... вместо того чтобы привести сюда моих внуков, - продолжает вопить Рина.
– Как это выглядит, по твоему мнению, Александр?!

Александр пренебрежительно отвечает ей:

– Мне безразлично, как это выглядит.
– Он оглядывается на Элисон, которая понимает, что отступила к Кристен, и кивает ей, несколько раздраженно, но как бы пытаясь извиниться.

– Во-первых, Элисон - моя коллега, - начинает он.
– Во-вторых, Таня почти выгнала меня из дома. И это была ее идея, потому что она хочет разобраться в себе. Поэтому я только выполнил ее желание. Так что, я сейчас должен звонить ей каждый минуту и просить прощения? Этого никогда не будет. Она наговорила мне множество оскорбительных вещей, доказав, что не хочет больше, чтобы я был частью ее жизни. Надо быть осторожнее со своими желаниями, потому что они могут осуществиться. И я говорю это тебе только для того, чтобы ты передала ей мои слова, если сама того хочешь: я никуда не спешу, потому что только сейчас могу наслаждаться моей гребаный жизнью!

– Ты забыл о детях!
– каркает Рина.

Элисон скрестила руки на груди, держа бокал с вином, и начала сама наслаждаться этой ситуацией. Она улыбается, когда к ней обращается Кристен, а сама пытается слушать спор своего босса из собственного матерью.

– Знаешь, что он мне сказал?
– спрашивает Кристен Элисон, стреляя разъяренным взглядом на какого-то сердитого с виду мужчину, пожалуй, своего дядю.
– спросил, чем я занимаюсь. А я так ему говорю: «Что? Чем занимаюсь? Сексом занимаюсь! Посматриваю телевизор. Выпиваю». Почему эти люди всегда думают, ставя такой вопрос, что отвечать им все должны именно о карьере?

Элисон переводит взгляд на барбекю, наслаждаясь тем, как язычки пламени поднимаются и слизывают жир, который льется с горячих сосисок. Ей нравятся и нахмуренные брови Берти, когда он щипцами выкладывает на гриль кусочки курицы. Хотя ее чувства приятно притупились, она отчетливо слышала, что Александр повысил голос, в котором сыграли убедительные рабочие нотки:

– И ты считаешь, что для моих детей лучше будет жить в одном доме с двумя родителями, которые ненавидят друг друга, чем с двумя умными людьми, которые просто живут отдельно?