Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

Главная причина заключалась в опасении навсегда лишиться Правого берега Днепра. Трудно сказать, чем именно руководствовался Самойлович. Казалось, он был политическим противником Дорошенко, который действительно всю жизнь сражался за идею единого гетманства. Но, видимо, Самойлович, неожиданно для себя став гетманом «обоих берегов», теперь очень не хотел лишаться этого титула и его, если не физического, то реального приложения. Кроме того, он не мог не считаться с мнением своей старшины и казаков. Если верить данным доноса, Самойлович даже посылал к польскому королю гадяцкого судью Стефана Гречаного «без ведомости и позволеня государского» и просил, «абы ему позволил по тые места владети, городы осадивши, пока места Хмелницкий владел»⁵⁴.

Позиция поляков, которые поддерживали на Правобережье самозваного гетмана Могилу и призывали на военную службу запорожцев, донцев и калмыков (без согласования с царями и гетманом), не могла не вызывать сомнения в их искреннем стремлении к миру. Беспокоили гетмана и слухи о том, что русские ради создания антитурецкой коалиции с Речью Посполитой собираются отдать ей Киев.

Конфликт перешел в открытое столкновение в феврале 1684 года, когда после смерти настоятеля Киево-Печерской лавры и. Гизеля польский король Ян Собеский поспешил назначить его преемником Львовского епископа и. Шумлянского, тем самым заявляя свои права на Киев. В ответ Самойлович предпринял захват посожских сел. Летом-осенью 1684 года казаки разместили там отряд в семьсот человек, взбунтовав местных крестьян и назначив местную администрацию в лице сотников и атаманов. По сообщению поляков, местная православная шляхта тоже с радостью примкнула к казачеству⁵⁵. В руках Самойловича, таким образом, оказалась значительная часть Мстиславского воеводства Литвы. Оправдываясь перед Голицыным, Самойлович так и писал: «Тамошние жители посполитые люди… тому заезду зело были ради»⁵⁶. Гетман во всеуслышание заявлял, что эти села он не уступит, какие бы к нему указы о том не приходили⁵⁷.

В конечном счете от Самойловича потребовали найти документы, доказывающие, что Посожье принадлежало Украинскому гетманству с давних пор, а пока велели тянуть время с поляками, списывая все на пограничные споры из-за не произведенного размежевания.

В ноябре того же 1684 года при встрече с думным дьяком Е.и. Украинцевым Самойлович высказался категорически против войны с Портой. На рассуждения о защите православия гетман заявил, что молдаване «люди непостоянные, всякому поддаются». «Может случиться, ежели король польский возьмет их себе – что ж, из-за них с ним ссориться?.. А Крыма никакими мерами не завоюешь и не удержишь»⁵⁸. Так же скептически относился он и к идее союза с цесарем и «христианскими государями».

Неприятие мира с Польшей совпало по времени с другим, не менее значимым для населения Украины событием: реформой Украинской православной церкви, точнее – подчинением Киевской митрополии Московскому патриарху. Впервые эта идея была высказана московскими властями еще в 1654 году, сразу после принятия Украины «под высокую руку» царя. Тогда высшее украинское духовенство выступило категорически против и вопрос замяли. В 1659 году Москва попыталась силой навязать свою волю, но Украина в ответ разорвала договор с царем. В 1665 году гетман и. Брюховецкий выступил с инициативой провести переподчинение митрополита, но встретил резкое неприятие этой идеи со стороны даже прорусски настроенного украинского духовенства.

Теперь Голицын решил воспользоваться смертью Киевского митрополита, чтобы решить вопрос о подчинении украинской церкви Москве. В этом деле Самойлович оказался его союзником, так как кандидатом на пост митрополита гетман выдвинул своего род ственника, Гедеона Святополк-Четвертинского. Видимо, Самойлович хотел создать некую модель удельного княжества, где он был бы гетманом, его зять – воеводой Киевским, а другой родственник – Киевским митрополитом.

Еще в июне 1684 года думный дьяк Е. Украинцев встретился в батуринском Крупецком монастыре с епископом Луцким Гедеоном Четвертинским (он был посвящен в этот сан Киевским митрополитом Дионисием Балабаном), который был вынужден бежать из своей епархии из-за католического гнета. Тот заранее согласился принять благословление от Московского, а не Константинопольского патриарха. Видимо, беседа произвела на думного дьяка хорошее впечатление. После этого Украинцев затронул щекотливый вопрос перевода Киевской митрополии под юрисдикцию Московского патриарха на встрече с Самойловичем. Тот выразил готовность быть активным участником этого дела, но предупредил, что среди украинских духовных особ может найтись много противников. Одним из таких он назвал Черниговского епископа Лазаря Барановича. О Гедеоне же отозвался как о «человеке добром и смирном, никакой власти не желающем». Начинать гетман советовал с получения от Константинопольского патриарха отказа от Киевской митрополии⁵⁹.

В январе 1685 года в Москву был отправлен генеральный писарь В. Кочубей с прошением удержать реку Сожь и получить Запорожье в исключительное владение царей. Предлагал он также сохранить за царями Правобережную Украину («всей тамошней стороны Днепра, Подолии, Волыни, Подгорья, Подляшья и всей Красной Руси»). На это было сухо заявлено, что перемирие с Польшей нарушать нельзя.

Кочубей привез и грамоту гетмана, в которой сообщалось о предпринятых шагах по переподчинению Киевской митрополии. Он уже получил письменные заявления о поддержке этой идеи со стороны Лазаря Барановича и архимандрита Киево-Печерской лавры Варлаама Ясинского. Кочубей упорно напоминал о епископе Гедеоне. Говорил, что тот болел, расстроившись из-за того, что в царской грамоте не был назван князем, и решив, что это знак немилости. Москве кандидатура Гедеона явно не нравилась. Гетману было указано немедленно приступить к избранию митрополита и выбрать «мужа в Божественном Писании искусного, тихого и разумного, из тамошних природных обывателей, а не из приезжих». Это явно был намек против Гедеона.

В разгар подготовки такого важного для украинской церкви события у гетмана произошла личная трагедия. В марте 1685 года умерла его дочь, боярыня Прасковья Шереметева, только что разрешившаяся от бремени. А летом умер старший сын гетмана Семен, полковник Стародубский, с которым он связывал надежды на передачу булавы («Сын любимый, первородный, надежда старости»). Прибывший в Батурин окольничий Л.Р. Неплюев провожал безутешного гетмана из Батурина в Макошинский монастырь, где состоялось прощание с С. Самойловичем.

Смерть дочери еще раз проявила самовластный и склочный характер Самойловича. Он потребовал, чтобы вдовец, Федор Шереметев, вернул приданое своей умершей жены. По требованию гетмана было возвращено не только приданое, но и все свадебные подарки, полученные новобрачным от старшины. Самойлович объяснил это тем, что эти подарки были сделаны, чтобы угодить ему, гетману. В 1686 году Ф.П. Шереметева на должности Киевского воеводы сменил боярин Ю.С. Урусов⁶⁰.

На фоне траурных мероприятий готовилось назначение нового митрополита. В украинском православии имелась традиция свободного избрания главы церкви с обязательным активным участием светских особ. Выборы были назначены на День апостолов Петра и Павла в Софийском соборе. Гетман отправил туда генерального есаула и. Мазепу, генерального обозного В. Дунина-Борковского, Киевского полковника Карповича и Переяславского полковника Л. Полуботка⁶¹. При этом он продолжал настаивать, чтобы Москва поскорее согласовала свои действия с Константинопольским патриархом. Гетман боялся, как бы патриарх не проклял его вместе с другими участниками избрания, заявив: «Известно, что греческие духовные власти по малой вине склонны бывают к недаче благословения»⁶².

Другим кандидатом на должность митрополита наряду с Гедеоном Четвертинским был Лазарь Баранович, у которого с Самойловичем имелись сложности во взаимоотношениях. Баранович и сам не поехал в Киев, и не послал никого из Черниговской епархии⁶³.

Несмотря на противодействие ряда духовных иерархов, 8 июля 1685 года митрополитом избрали Четвертинского. После этого он отправился в Москву, где был посвящен в сан Московским патриархом. В награду гетману и. Самойловичу было послано царское «жалованье» – золотая цепь и два алмазных «клейнота» с коронами – «за радетельную службу в приведении Киевской митрополии под благословление Московского патриарха»⁶⁴.

Далеко не так счастливо для гетмана завершились мирные переговоры с поляками. Двадцатого февраля 1686 года в Москву прибыл Мазепа вместе с гетманским сыном Григорием⁶⁵. В наставлениях своим послам Самойлович высказывался не столько против самого Вечного мира, но против предполагаемой войны с Крымом и закрепления за Польшей Правобережья. Главной его идеей и заботой являлся мир с турками и татарами, а вовсе не с поляками. Это было совершенно естественно, так как гетману требовалось остановить постоянные набеги на его территории.

Миссия была тайной. В официальной инструкции гетмана говорилось, что про Вечный мир посланцы должны устно говорить при царском дворе «кому належит»⁶⁶. В частности, во время встречи с Московским патриархом иоакимом посланцы ничего ему о цели своего визита не сказали⁶⁷. Самойлович позднее уверял патриарха, что его сын приезжал исключительно с целью выразить благодарность царям и якобы ничего не утаивал⁶⁸.

Оппозиция Вечному миру, а равно и Голицыну, имелась и в Боярской думе. В частности, против договора с Речью Посполитой высказывался Петр Иванович Прозоровский⁶⁹, сторонник Петра. Нарышкины тоже были на стороне Самойловича. Противником мира с поляками был и патриарх.