Гибель Марса
Шрифт:
– - А здесь?
– я неловко, как пьяный, дернул сумку за обе ручки.
– - Осторожней!
– воскликнул комиссар Ё-моё.
– Здесь бриллианты на миллиарды. Ё-моё!
– - Понял, -- с дебильной покорностью сказал я.
– Понял, что вы все продумали.
– - Тогда готовься к перемещению!
– одной рукой он ухватился за меня, а другой прижимая к себе тубусы с картинами и огромную сумку.
– - Куда?
– удивился я.
– - Как куда? Домой! Ё-моё!
– - А ребята?
– - С ребятами сложнее, -- признался он и настороженно
– - Сейчас, -- сказал я.
– Сейчас... только сосредоточусь...
Я притворился, что по-прежнему нахожусь в невменяемом состоянии. На всякий случай даже закатил глаза.
Комиссар Ё-моё тоже закрыл глаза и подождал с полминуты, явно вслушиваясь в свои ощущения, потом дернул меня за рукав и требовательно произнес:
– - Я говорю, поехали!
– - Бе-е-е...
– - я решил идти до конца.
– - Господи! Опять!..
– - испугался комиссар Ё-моё.
Не долго думая, он достал свою заветную фляжку, и я хорошенько приложился.
– - Хватит, -- сказал он, вырывая у меня фляжку, -- хватит, а то напьешься.
Напиться я не мог по определению - слишком мало было алкоголя. Я снова напыжился.
– - Ну?
– дернул меня комиссар Ё-моё.
– В чем дела?
– - Тяжело...
– - пожаловался я.
– - А так?
– он отшвырнул тубы с Ван Гогом и Гогеном.
– - Так легче, -- согласился я и снова напыжился.
Ей богу, в этот раз я не валял дурака. Мне самому хотелось попасть домой, то есть в каюту. Я почему-то все время думал о ней, а не о Марсе. Наверное, поэтому ничего не получалось.
– - Ладно!
– решительно сказал комиссар Ё-моё. Не мучайся, -- он с сожалением посмотрел на сумку, вздохнул, словно расставался с любимой женой, и, не долго думая, спихнул ее со стола.
– Все денег не соберешь!
Сумка действительно оказалась тяжелой. Замок не выдержал, лопнул, и содержимое блестящим потоком высыпалось на полу.
Видать, дело и впрямь было дрянь, раз комиссар так спешил.
– - Поехали!
– топча бриллианты и алмазы, закричал комиссар Ё-моё.
– Поехали!!! Ё-моё!!!
У меня снова ничего не получилось.
– - Ты чего-то, не понимаешь!
– с угрозой в голосе сказал комиссар Ё-моё.
– - Не понимаю, -- согласился я.
– - Ладно, идем!
Прихватив тубус с Нико Пиросмани, он потащил меня в ту комнату, с которой мы начали экскурсию. Точнее - к карете с золочеными колесами.
– - Ничего не трогай, а только смотри!
– и осторожно распахнул тяжелую золоченую дверь.
Я заглянул внутрь. Первое, что бросилось в глаза, были четыре цифры: 17:17.
– - Понял?
– спросил комиссар Ё-моё.
– - Нет, -- признался я, разглядывая огромный металлический цилиндр, помещенный в фирменный ящик.
– - Это бомба!
– сказал комиссар Ё-моё.
– Я думал, что здесь алмазы.
– - А разминировать можно?
– спросил я.
– - Видишь ли, похоже, что нет. Я пока, карету курочил, обнаружил сейсмические датчики.
Да и под самой бомбой может быть что-то подложено.– - Значит, бомбу привезли в карете, -- понял я.
Пока мы болтали, на часах возникла цифра 17:18.
– - Да! Да! Да!
– закричал комиссар Ё-моё.
– И осталось двадцать семь минут.
– - Тогда надо двигать, -- согласился я.
И мы переместились.
– - Ты куда меня притащил?!
– закричал комиссар Ё-моё.
– Куда?!!
***
Итак, мы застряли в прошлом. Комиссар, чуть не плача, уговаривал:
– - Ну давай, сынок, давай!..
А у меня ничего не получалось. Я пыжился. Я надувался. У меня даже, наверное, подскочило давление. Но все было без толку.
– - Хозяин, можно я ему врежу?!
– предложил юмон.
– - Я тебе врежу!
– пригрозил комиссар Ё-моё.
– Он -- наше единственное спасение.
– - Ну и что, -- возразил Сорок пятый.
– Главное, он вас не уважает. А за вас я знаете, что сделаю!
– - Пошел ты, придурок!
– заорал комиссар Ё-моё.
– Ты кто?! Ты юмон! Твое место у параши!
– - Слушаюсь, хозяин!
– - Ну и иди туда! Ну давай, сынок, давай...
– - снова закудахтал надо мной комиссар Ё-моё.
– - Ты наше единственное спасение!
Теперь он заговорил обо всех и даже о Викторе Ханыкове, который тюфяком валялся на койке.
– - Я и сам понимаю, -- покаялся я.
– А у вас еще медиатор есть?
– - Какой медиатор? Какой?! Последнюю дозу на вас извел, козлов, прости, господи. Ты же должен понимать... рванет так, что пепла не останется!!!
Я вежливо выслушал и ответил:
– - Я понимаю, но что делать?
Он нервно почесал лысину.
– - Может, тебе водки налить?!
– - Налейте, -- согласился я.
– - И водки нет!
Он убежал за водкой, оставив нас наедине с ватной тишиной звездолета.
Сорок пятый заходил из угла в угол. Впервые я видел, что он нервничает. Даже цекулы не произвели на него такого впечатления.
Один Виктор Ханыков, ни о чем не подозревая, спал беспробудным сном.
– - Слушай, -- спросил юмон, -- почему ты такой спокойный?
– - Не знаю, -- признался я.
– Спокойный, и все.
И вдруг я понял - чертово альдабе! Где-то в подсознании крылась мысль, что со мной плохого не случится. Даже не так: вообще, ничего, абсолютно - пусть взорвутся хоть сто тысяч бомб.
– - Это тебе не город, -- назидательно сказал юмон, -- рванет так, что мало не покажется. А у меня дочка!
– - Ты женат?
– удивился я.
До этого я не думал, что юмонам можно обзаводиться семьей.
– - Семь лет...
– - вздохнул Сорок пятый.
– - Сколько ты получишь от комиссарских щедрот?
– спросил я.
– - Ничего не получу, -- ответил юмон.
– - А проценты?
– спросил я.
– - Нет процентов...
– - простодушно ответил он.
– - Почему?
– удивился я.