Гидеон. В плену у времени

– Съешьте немного бульона, мисс Кэйт. Это придаст вам сил.

Кэйт отхлебнула горячей жидкости. Вкусно! Выпила все, и Ханна дала ей еще.

– Бульон приготовила Мари, – сказал Питер. – Маркиз сказал нам, что она тайно готовит ему еду с тех пор, как шесть месяцев назад ушел последний слуга…

– И я, конечно, не вправе судить, но, наверное, за это ее муж и поставил ей синяк, – вставила Ханна.

Вскоре Кэйт прикончила всю миску. Ханна добавила бульона. Питер и Ханна не сводили с нее глаз. Кэйт видела на их лицах и облегчение, и озабоченность.

– Спасибо тебе, Ханна… Я чувствую себя намного лучше. А где мистер Скокк?

– Он ушел с маркизом де Монфероном забрать карету и наши чемоданы. Изза всех этих волнений мы забыли о лошадях. Да и кормить их нечем, кроме как этими гнилыми фруктами.

Кэйт вдруг вспомнила о желтом шелке и опаляющей боли:

– Что он сделал с нами?

– Маркиз де Монферон ударил нас током! – сказала Ханна. – Он принял нас за грабителей или революционеров, пришедших забрать его в тюрьму. Он рассказал, что его покойный друг, мистер Бенджамин Франклин, бывало, убивал индейку тем же способом, которым маркиз приветствовал нас, когда мы вошли в дом! Как только мистер Джошуа дал ему письмо с рекомендацией от сэра Джозефа, маркиз тут же понял свою ошибку и, начав извиняться, никак не мог остановиться… Какая жуткая штука это электричество! Я за всю жизнь не испытывала подобной боли, хотя она продолжалась не больше секунды…

Питер приоткрыл дверь во двор.

– Видишь эти большие стеклянные сосуды? Они наполнены водой и какимто образом – чего я понять не могу – запасают поток электричества, которое передается медным проводам, продернутым через шелк, упавший на нас.

– И когда маркиз поднял шелк, – сказала Ханна, – мы с трудом встали на ноги, все, кроме вас, мисс Кэйт. Я не знаю, какими словами описать то, что случилось с вами…

Кэйт в тревоге переводила взгляд с Питера на Ханну.

– Что со мной случилось? Я не понимаю…

– Ты растворялась, Кэйт, – ласково сказал Питер. – Только прерывисто. Словно ты находилась между разными состояниями: ты была то плотная, то прозрачная. Не знаю, где ты путешествовала, но иногда ты затыкала уши руками, и все тело твое дрожало, будто рядом произошел какойто взрыв. Ты побрела во двор и стала оглядываться вокруг, испуганная, печальная… Где бы ты ни была – но место то было кошмарным. Однажды ты остановилась, будто срывая цветок. И ты двигалась то очень быстро, то слишком медленно…

Кэйт мрачно слушала.

– Я видела длинные траншеи в земле, как на пустынном поле битвы. Там не было признаков жизни, птицы не пели… Я подняла чьито разбитые очки. Видела ружье, утонувшее в грязи. Я думала о людях, погибших там, и чувствовала этот запах… Если бы только я раньше вернулась в свое время… Не знаю, в прошлом я была или в будущем! Что происходит со мной? Всякий раз, когда это случается, я опасаюсь, удастся ли мне вернуться нормальной.

Ханна села рядом и прижала ее к себе.

– Ханна пыталась тебя уложить, – сказал Питер, – но когда она касалась тебя, ее будто чтото отталкивало…

– Может, в следующий раз я… – Лицо Кэйт сморщилось. – Я просто уплыву прочь – и не вернусь обратно…

Ханна погладила Кэйт по волосам и утерла слезу, скатившуюся по щеке.

– Не волнуйтесь, мисс Кэйт. Мы нашли маркиза де Монферона, он починит машину, мы скоро отправим вас домой, и все будет хорошо.

– Маркиз все это видел, – сказал Питер. – От него нельзя было этого скрыть. Он считает, что это побочный эффект от удара током.

Пламя вспыхнуло, когда тяжелая дверь со скрипом отворилась, и порыв ветра, казалось, втолкнул маркиза де Монферона и мистера Скокка в холл. С ними влетели и запахи влажной ночи и лошадей. Озабоченный маркиз де Монферон подошел к Кэйт.

– Как дела у вашей хозяйки? – спросил он у Ханны. Его английский – сэр Джозеф оказался прав – был безупречен, хотя он говорил с южным акцентом, перекатывая звук «р» на кончике языка и произнося каждый слог с одинаковыми ударениями.

– Она выпила две мисочки бульона, сэр, думаю, ей уже лучше.

– Да, теперь я чувствую себя намного лучше, спасибо, – сказала Кэйт.

– Мадемуазель, – низко поклонившись, сказал маркиз, – нет слов, чтобы выразить мое сожаление по поводу того, что я так навредил вам. Вы ехали из Англии, пережили сильную грозу, привезли мне книги и новости о моей семье – и чем я отплатил? Я ударил вас током, как индюшку мистера Франклина! Хотя, пожалуй, я никогда не видел более драматической реакции на электричество. Это удивительно, уверяю вас!

Кэйт уловила симпатию в больших глазах улыбающегося маркиза. Он был на полголовы выше мистера Скокка – слишком высоким для мужчины, рожденного в его веке, – но не был ни сутулым, ни костлявым. Крупный орлиный нос и сильный мужественный подбородок. Хотя Кэйт заметила на горе мебели не меньше трех париков, на Монфероне парика не было – волосы были завязаны сзади в хвост. Волосы черные, но с проседью. В молодости, подумала Кэйт, он, вероятно, был поразительно красив. Она заметила ямочку у него на подбородке. Загорелое, морщинистое лицо говорило о человеке, склонном и к тому, чтобы посмеяться, и к тому, чтобы нахмуриться в задумчивости. Было ясно, что этот человек умеет радоваться жизни.

– Мы не желали тихонько подкрадываться к вам, сэр, хотя так и могло показаться.

– Нет, это я виноват. Я поторопился и надеюсь, вы примете мои смиренные извинения.

– Конечно, сэр. Спасибо вам, – сказала Кэйт. Он гораздо симпатичнее своей жены, подумала она.

– Мистер Скокк рассказал мне, что в Кале вы встретили моего сына и что он едет сюда, дабы убедить меня удрать в Лондон.

– Ох! – встревожилась Кэйт. – А разве он еще не приехал? Может, нужно пойти поискать его?

– Не сомневаюсь, ЛуиФилиппа чтото отвлекло по дороге. Боюсь, однако, что я его огорчу. У меня нет желания покидать этот дом. Я глубоко верю в здравый смысл французского народа. Раньше или позже ситуация исправится.

– Как вы выдерживаете страшные новости, сэр, живя в осаде? – спросил Питер.

– Благодаря Мари – потихоньку. Когда она рассказывала мне об ужасах в Париже, появился ее драчун муж и увел ее…

– Похоже, он заставит ее расплатиться, сэр, – сказала Ханна.