Гидеон. В плену у времени

– Пришло время, мои друзья, – сказал Питер, – представиться человеку, который, надеюсь, поможет решить нашу проблему.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Маркиз де Монферон

Кэйт видит будущее

Гроза ушла так же быстро, как и пришла. Ветер утих, а сильный дождь превратился в морось. Среди туч появились крошечные просветы голубого неба, и снова запели птицы. Потом просвет в облаках стал довольно большим, проглянуло солнце, и над шато де Хьюмиэйр раскинулась радуга.

– Господи благослови, это точно доброе предзнаменование, – сказала Ханна, от чьей промокшей одежды, как и от одежды всех остальных, начал подниматься легкий парок.

Путешественники оставили лошадей пастись под деревьями и пошли по красиво изгибающейся дорожке, усыпанной гравием. Вскоре аллея расширилась и стала двором перед шато, по которому на квадратных известняковых плитах были расставлены отлитые из свинца скульптуры лесных нимф и сатиров. Изза Питера, который еще недостаточно оправился после столкновения с деревом, все шли медленно. Когда они подошли к саду, который издали казался таким аккуратным, стали заметны признаки того, что за ним никто не ухаживает.

– Сомневаюсь, чтобы миссис Монферон обрадовалась бы, увидев это, – сказал мистер Скокк.

– Интересно, приехал ли уже ЛуиФилипп? – заметила Кэйт.

Травку на обширных газонах щипали овцы, сорняки пробивались сквозь гравий на дороге, а двор был испещрен рытвинами и лужами. Многие статуи были повреждены морозом, и из швов каменной кладки коегде пророс папоротник. За кустами, когдато тщательно подстриженными в форме пирамид и шаров, теперь никто не следил. Растения хаотически бежали от форм, которые им когдато придали. По сторонам дорожек росли фруктовые деревья. Множество яблонь, слив и груш роняли свой урожай на землю. Под деревьями валялись кучи гнилых фруктов. Мистер Скокк наступил на грушу и отпрыгнул на траву, попав в овечий помет.

– И не говори, – сказал он, увидев выражение лица Кэйт. – Чего бы я только не отдал сейчас за славный, горячий душ…

Мысль о горячем душе удивила Ханну, которой трудно было представить себе нечто подобное, но она подумала, что лучше промолчать, поскольку мистер Скокк склонен к резкостям.

Когда подошли к подъемному мосту, все, не решаясь его перейти, одновременно остановились. Мост был перекинут через небольшой ров, яркозеленый изза водорослей. По воде плавали маленькие белые утки, оставляя на ее поверхности черный след. Путешественники интуитивно понимали, что нельзя нарушить границу шато, не получив на это разрешения его хозяина.

Кэйт посмотрела наверх и увидела плющ, разросшийся по стенам, а коегде пробравшийся и внутрь через разбитые окна.

– Будто замок Спящей Красавицы, – прошептала она.

Все двинулись по скользким древним планкам подъемного моста. За мостом гордо расхаживали измазанные грязью, взволнованные появлением гостей павлин и дюжина пятнистых курочек, которые негодующе покрикивали «кококооооо». Двери, украшенные резьбой, были широко раскрыты, и из дома доносилась прелестная музыка.

Путешественники остановились на пороге, заглядывая внутрь. В большом холле с галереей пол был выложен плитами. Из высоко расположенных окон лился свет. Комната такая большая, что дальние углы трудно было разглядеть, словно их скрывал туман. В холле возвышалась гора мебели, серебра и фарфора, частично прикрытая простынями. Все это находилось под защитой одинокой сгорбившейся фигуры, сидящей за клавесином. Ловкие руки уверенно двигались по черным и белым клавишам.

Несильный огонь теплился в гигантском камине, перед ним стояли стол и кресло, заваленные книгами и бумагами. Грязные тарелки, бокалы и кружки опасно балансировали на куче писем, перевязанных лентой. Прекрасная хрустальная люстра, без всяких сомнений, была близнецом той, которую они видели в доме на ГолденСквер.

Изпод проворных пальцев маркиза де Монферона струился каскад звонких звуков. От этой музыки по спине Кэйт пробегала дрожь, а на глазах Ханны появились слезы. Чувства, которые вызывала музыка, были одновременно и печальными, и возвышенными.

– Это прекрасно! – сказала Кэйт.

Звук ее голоса разбил колдовство, и элегантная фигура в белой рубашке, сидящая у клавесина, обернулась. Испуганные темные глаза уставились на незваных гостей. Прежде чем гости сообразили, что происходит, рука маркиза быстро поднялась вверх и потянула за веревку, свисающую с потолка.

И сразу все вокруг стало желтым. Цвета желтого лютика. Сверху, ярд за ярдом, летел желтый шелк. И этот шелк окутывал их. На них обвалилась ткань, в которой они барахтались, пытаясь выбраться.

– Господи, спаси и помилуй! – закричала Ханна.

– Бегите! Это ловушка! – крикнул Питер, и тут какието красные провода опустились на их головы и плечи. Все задрожали и упали на пол…

Кэйт шла по незнакомому месту. Прошлое, настоящее и будущее слились в одно. Она всегда была только здесь. Идти и идти. Единственная выжившая человеческая душа. Ни травинки. Остовы деревьев тянули свои костлявые руки к опустевшим небесам. Вонь от трупов. Наполненные грязью ямы, как раны когдато плодородной земли. Кэйт еле могла дышать, горло обжигал кислотный воздух. Она искала чтото или когото, но никак не могла вспомнить, что или кого…

– Кэйт! Кэйт! Вернись назад!

Внезапно она ощутила тепло человеческой руки, и, когда сжала эту руку, адский пейзаж стало медленно заволакивать дымкой. Возникло мерцающее пламя камина, и перед ней оказалось лицо Питера. Кэйт с облегчением вздохнула.

– Питер!

У Питера екнуло сердце. Какое это счастье – быть названным своим собственным именем. Прошло столько времени, а она все равно узнала…

– Нет, это я, Джошуа, – сказал он. – Мы испугались, что теряем тебя.

– Вы уже дважды спасли меня – вы мой ангелхранитель.

– Дважды? Как это?

– А на корабле. Я уходила…

– Уходила?

– Ох… я… Я иногда двигаюсь сквозь время быстрее, чем все остальные, – но тогда я прикоснулась к вашей руке, и все остановилось.

– На корабле? Я даже не подумал об этом… Девочка в доме священника говорила мне, что ты летала кругами над садом, как летучая мышь. Ох и напугала же ты это бедное создание!

– Я и сама перепугалась! Когда это происходит, я не ощущаю скорости своего движения. Мне кажется, что как раз все остальные движутся очень, очень медленно. Я это ненавижу.

Подошла Ханна.

– Хвала Господу! – воскликнула она.

– Что случилось? Сколько времени это продолжалось?

– Целый час или даже больше, – ответил Питер.

Кэйт приподнялась на локте и огляделась. Она обнаружила, что лежит на диванных подушках перед камином в большом холле шато де Хьюмиэйр. Было темно. От огня за ними возникали огромные тени, а гора мебели рядом казалась такой высокой, что было страшно подумать, а вдруг она обрушится вниз. Из темноты выплыла блестящая серебряная столовая ложка.