Гирей – моё детство

– Мы тоже будем учить внутренности? Бр-р. Думал, что у него недержание от ранения в ногу…

– Причём здесь нога… его ранило и в живот, и в голову…

– Наверно, немец из автомата стрелял или мина разорвалась… страшно, ревел бы, как паровоз, – боли боюсь.

– Он офицер, как мой папка, они боли не боятся…

– Может, Василия Ивановича ранило, когда он первым выскочил из окопа?

– Тихо, «Чапай» идёт, – предупредил нас Миша Хвостов, староста и самый сильный и добрый пацан в классе.

Василий Иванович простучал костылём по коридору, в классе и плотно уселся на стул и, кажется, забыл о нас, стоящих за доской.

Хвостов доложил: «Происшествий в Ваше отсутствие нет».

Василий Иванович пригласил Бориса Олифиренко к доске для решения задачи… будет нескучно и смешно – Боря стеснительный и боится говорить то, что знает, а вдруг не то. Поэтому приходится выдавливать знания наводящими вопросами, которыми мог мучить, издеваясь, Василий Иванович.

– Витёк, ты сказал, что «Чапай» – офицер? Но я видел его в воскресенье пьяным.

– Все калеченые пьют…

– Длинноносый паршивец, о чём шепчешь?

– Решаю Борину задачу…

– Придётся наказать ещё и за подсказку…

– решаю для себя…

– Но вслух… иди помоги товарищу…

– Повторите, пожалуйста, условие задачи…

Василий Иванович разрывается от смеха.

– Во втором классе, а врать не научился, как сивый мерин. Ложь вредна… – он говорит понятное и известное, но как никогда хочется решить задачу, – решишь задачу – прощу и тебя, и Панина, и Боря получит хорошую оценку… Не решишь – накажу и тебя, и Панина, и Борю…

– Прочтите, пожалуйста, условие задачи, – и через пять минут Боря, Витёк и я сидели за партой.

Первый и, наверное, последний раз доказал Василию Ивановичу, что я не всегда вру. Не знаю оценки одноклассников, но Василий Иванович впервые поставил мне пятёрку и в журнал, и в дневник.

– Жирная пятёрка, Микола, с удовольствием под ней подписываюсь.

***

Детство… Мама…Если отец – пример и гордость, то мама – светило, которое согревает в нестерпимый холод и при упадке духом.

Даже мудрость она излагала на мажорных нотах: «Жизнь для того и дана, чтобы ею в полной мере наслаждаться. Наслаждение фрагментами – не извращение, но явная ограниченность. Жизнь с улыбкой в любых обстоятельствах, не потому что преодолеваешь обстоятельства, а можешь не сетовать в любых ситуациях и научишься радоваться жизни».

Неоднократно замечал: мама, убирая со стола посуду после еды, первоначально сметала крошки хлеба и изящно с трепетным наслаждением отправляла себе в рот.

Меня смущала таинственность и ненужность такого ритуала. В свои двенадцать лет очередной раз увидел собирание крошек, возмутился… высказал свои знания по гигиене, приплетая бактерии и микробы…

Мама ничего не сказала. С глубокой обидой махнула рукой на мои слова… а глаза увлажнились. Наверное, в тот момент не смог бы понять суть маминого ритуала, но осознал, что сильно её обидел… Стало стыдно за мой «заумный» язык и мой неуместный подгляд.

Года через три, это было не первое моё путешествие, попал в ситуацию, при которой более суток не было во рту маковой росинки… мечтал обо всём, даже хлебных крошках. Вернувшись, рассказал ситуацию маме…

– Коля, у меня таких суток было множество в жизни, в войну и после – если выстроить их друг за другом, получится не один год. Бывало накормишь девчонок, папу с мамой… они даже не заметят, что я не съела свою пайку хлеба и отдала кому нужней или разделила дочуркам… Сама смахну крошки – они вкусные и радость приносящие – у всех лица довольные, хоть как-то насытились. И до сих пор: съешь ломоть хлеба – так себе, а крошки – вкуснее не бывает.

Наверное, счастье не в нашем сознании, не в нашем понимании, оно глубоко в душе, поэтому не всякий может вытащить его в свою жизнь… Чаще серьёзность к жизни ещё глубже закапывает его в себя…

Четвёртое лето моей жизни. Мама лепит вареники, а я с интересом смотрю на её творчество с любопытными вопросами. Настроение мамы квёлое – получила письмо от старшей сестры из далёкой Грузии, поэтому отмахнулась от моих вопросов:

– Иди ты к едрене фене…

И я пошёл… к соседке тёте Фене… Сказанная фраза не запомнилась, поэтому задумался: «Зачем иду к тёте Фене?» Пытаюсь вспомнить звуки всех сказанных слов… из всего кошачьего хора звучит «кофейник» – понятное и знакомое… Тёте Фене так и сказал:

– Мама послала меня за кофейником.

Соседка удивилась, но возражать не стала.

Получив требуемое, с чувством выполненного задания вприпрыжку поскакал к своему дому… Ни чуть не удивляясь, что кофейник очень похож на два наших, и не замечая, что тётя Феня идёт за мной.

Поставив посудину на стол, увидел удивлённые глаза мамы:

– Это зачем?

– Мам, я был у тёти Фени, как ты сказала…

– Вот и я, Владимировна, думала, зачем тебе кофейник?

Опять что-то сделал не так… они смеются до слёз, а мне непонятно почему?

***

Ванька Косяк мечтал поймать шпиона.

– Поймаю, и мне дадут премию. Вылечу папку и мамку от пьянства. Закончу семь классов и поступлю в ПТУ на строителя – они хорошие деньги получают, а я буду строить коммунизм, чтоб без денег всё было.

Поймать шпиона… и мне захотелось помочь Ваньке.

План был прост: проверить заводы – могут ли туда попасть шпионы.

Первым был дальний сахарный завод. На проходной пузатый мужик грыз яблоки – белый налив. Поздоровавшись, прошёл так, словно меня не заметили.

Завод не шумел, и людей не видно. Вернулся к проходной. Пузатый мужик не жевал яблоки, а вышагивал, руки за спину, через дорогу – туда-сюда.

– Чё, пацан, нашёл сахар?

– Шпионы здесь пробегают?

Мужик смеялся в полный голос, не сотрясая живота.

– Чё тут шпионам делать? Тут для воров есть где погулять…

Спиртзавод был плотно закупорен: по забору колючая проволока, на проходной мужики с крепкими плечами, ворота закрыты.

Нигде не проскочишь.

– Пацан, что тебе надо?.. Вынюхиваешь, шпион?

– Нет, хочу поймать шпиона…

– Ну, это просто… наши выходят трезвые, а спирт выносят в грелках. Шпионы не знают, что такое грелка, поэтому заполняют себя. Но до проходной не успевают добежать, падают и ползут на карачках… Вот тут его и лови.

– И много поймали?

– Десятка полтора!

И я рассказал Ваньке, где ловить шпионов… он пришёл в восторг: глаза блестели, и он наполнялся добрыми мечтами.

События этого лета насыщены до головокружения…

Поездка в пионерлагерь «Зелёный гай» на Чёрном море… и первая сознательная влюблённость до задержки поезда – нас в слезах из объятий не сразу смогли растащить моя мама и пионервожатая.