Гитлер

Это был жирный кусок. Без всяких усилий Германия получила 83 868 квадратных километров территории и семь миллионов населения, чем с лихвой компенсировала территориальные потери, навязанные Версальским договором. Кроме того, рейх наложил лапу на золотовалютные запасы Австрии – примерно 1,4 млрд рейхсмарок (в Рейхсбанке было всего 76 млн). Это не считая железной руды Штирии и других природных ресурсов. И не говоря о стратегической важности захвата страны. На самом деле аншлюс стал отправным пунктом экспансионистской политики, направленной на восток.

Наглядным примером того, как ловко Гитлер использовал международное положение, служит тот факт, что в Париже президент совета Шотан был смещен 10 марта – по мнению фюрера, сразу после назначения. Как и в случае с оккупацией Рейнской области, все ждали реакции французов. Министр иностранных дел Ивон Дельбо уже 17 февраля, видя, что затевают немцы, призывал две великие демократии объединиться для совместных действий. Однако Иден вышел в отставку 10-го – из-за того, что Чемберлен явно стремился заключить джентльменское соглашение с Италией, а также из-за негативной реакции премьер-министра на предложение Рузвельта более активно заняться выработкой единой европейской политики. После аншлюса Франция и Великобритания протестовали каждая в одиночку. Ни о каком военном противостоянии даже не заходило речи. Между тем Франция и Чехословакия могли противопоставить 77 немецким дивизиям свои 140; однако в этих странах царило убеждение, что западные немецкие укрепрайоны отличаются особой надежностью (хотя их сооружение к этому времени еще не было закончено) и что соотношение сил не в их пользу.

Лишь 12 апреля во Франции Совет возглавил Даладье. «Он пытается управлять, но это нелегко», – записал Геббельс. Несколькими днями позже он с удовлетворением отмечал, что теперь «Тан» отзывается о Германии в гораздо более благоприятном тоне: «С финансовой точки зрения мы держим эту газету в руках». Якобы ему даже предлагали купить «Фигаро»: «Эта продажная французская пресса». Разумеется, это утверждение не соответствовало действительности, так как речь шла о ничтожной доле газет.

Все это время Гитлер продолжал использовать положение к своей выгоде, нападая на ближайшую жертву – Чехословакию. Это небольшое многонациональное государство, созданное в 1919 году, после краха австро-венгерской монархии, в 1924 и 1925 годах заключило договоры с Францией, Румынией и Югославией («Малая Антанта») в целях защиты от Венгрии. Ее отношения с Веймарской республикой были холодными, но корректными, несмотря на то что на территории Чехословакии проживало немецкое национальное меньшинство, насчитывавшее три миллиона человек. Их судьба не всегда была легкой, но Немецкая социал-демократическая партия и ряд буржуазных партий, за исключением Национальной партии национал-социалистов (ДНСАП, распущенной в конце 1933 года и замененной Патриотическим фронтом немцев Судетской области – СХФ), пытались сотрудничать с Прагой. После заключения пакта о ненападении с Польшей (1934), восстановления военной службы в Германии и заключения франко-советского пакта Чехословакия также заключила с СССР пакт, согласно которому СССР в случае агрессии должен был прийти ей на помощь при условии, что первой это сделает Франция.

В конце 1936 года Гитлер отправил двух эмиссаров к Эдварду Бенешу (президенту республики) для ведения переговоров о заключении пакта о ненападении. Бенеш проявил интерес, но при условии, что будут оставлены в действии ранее заключенные договоренности. На том дело и кончилось.

Между тем произошел раскол в рядах СХФ и была создана Партия судетских немцев (СдП), получившая на выборах две трети голосов немецкоязычного населения. Германия начала оказывать этой партии финансовую поддержку. Ее глава Конрад Хенлейн, приглашенный в Лондон, встретился с государственным секретарем по международным вопросам Ванситтартом, который пообещал ему поддержку, если тот выдвинет требование автономии. Незадолго до этого, 16 сентября, он впервые встретился с президентом Совета Годзой. Посол рейха в Праге Эйзенлор пытался оказывать умеренное влияние на чехов, но немецкая пресса начиная с августа по наущению Геббельса развязала оголтелую античехословацкую кампанию. 20 и 21 октября Геббельс записал в дневнике: «Мы будем кричать сколько потребуется, пока нас не услышат» и «Немецкие депутаты от Судетской области направили Годзе открытое письмо. Они чувствуют нашу поддержку». 9 ноября Эйзенлор попытался обсудить с Бенешем возможность modus vivendi. В беседе затрагивалась тема жалоб со стороны немецкого населения, в частности по поводу газет и тайных докладов о настроениях общественного мнения в рейхе, составляемых немецкими социал-демократами, укрывшимися в Чехословакии.

Всего десять дней спустя Хенлейн направил Гитлеру доклад, в котором жаловался на сдержанность немецкой прессы (очевидно, результат встречи Бенеша с Эйзенлором) и разоблачал происки чехов против судетских немцев. Он также просил, чтобы их судьба решалась особо, не так, как судьба других немцев, живущих за пределами Германии и в основном имевших дело с Отделом этнических немцев, возглавляемым генералом СС Лоренцом. 9 декабря Конрад Хенлейн прибыл в Берлин и объяснил в министерстве иностранных дел, что в его положении слишком часто приходится лавировать. Однако ряд событий: праздники, кризис Бломберга – Фритша и визит Шушнига на время оттеснили чехословацкий вопрос на второй план.

Гитлер вернулся в Берлин 16 февраля и принялся готовить две речи. Первую он намеревался произнести 18 марта на открытии Международной автомобильной выставки, вторую – 20 марта на заседании рейхстага. Для первой он всего лишь набросал несколько коротких заметок, зато вторую диктовал по очереди двум секретарям, которые печатали на машинке, после чего он перечитывал и правил текст. Рядом с ним неотлучно находился помощник, который в случае надобности должен был немедленно достать необходимые статистические данные и другие справочные материалы. В эти дни фюрер почти не появлялся на людях, большей частью оставаясь у себя в кабинете на втором этаже.

В рейхстаге он начал с того, что изложил итоги пяти последних лет – 30 января он не смог этого сделать из-за кризиса Бломберга – Фритша. Потом заговорил о «десяти миллионах немцев», живущих в соседних государствах, и заявил, что Германия не оставит без последствий преследования, которым они подвергаются. Это была неприкрытая угроза, и в мире ее услышали. Неслучайно новый британский посол Хендерсон в начале следующего месяца намекнул, что не исключает пересмотра Версальского договора в случае, если Германия откажется от применения оружия. Однако Гитлер, озабоченный решением австрийского вопроса, ограничился требованием предоставить судетским немцам автономию внутри Чехословакии.

Аншлюс укрепил позиции Хенлейна и его партии. 28 марта Гитлер принял его и его заместителя Карла Германа Франка в присутствии Гесса, Риббентропа и Лоренца, сказал, что хотел бы решить чехословацкий вопрос в кратчайшие сроки, и посоветовал постоянно требовать от правительства в Праге больше, чем оно может дать. 24 апреля в Карлсбаде (Карловы Вары) Хенлейн опубликовал программу из 28 пунктов, в которой требовал для живущих в Чехословакии немцев равенства в правах, учреждения автономной администрации, а также свободы называться немцем и национал-социалистом.

Как и предполагалось, чешское правительство не могло пойти на удовлетворение этих требований. С этой поры начало нарастать напряжение, особенно усилившееся после приказа о мобилизации чешской армии 20 мая 1938 года – пражские руководители поверили (ошибочно) в неминуемость немецкого нападения. Англия высказала энергичный протест, что могло быть воспринято так, будто Гитлер отказался от своих планов, испугавшись угрозы. Фюрера это взбесило. Он издал новый указ, в котором говорилось о его «необратимом решении» добиться военного раздробления Чехословакии; вермахту предписывалось прийти в состояние полной боевой готовности к 1 октября. Шеф пресс-службы канцелярии Отто Дитрих устроил своим сотрудникам разнос, поскольку, по его мнению, события в Чехословакии не получили должного освещения в газетах. «Это паршивое государство должно исчезнуть, – записал Геббельс. – Чем раньше, тем лучше». Но одновременно он с беспокойством отмечал, что Риббентроп, всеми фибрами души ненавидевший Англию, хранил твердое убеждение, что с ее стороны не последует никакой реакции; прежде всего следовало создать благоприятную ситуацию.

17 июня военный атташе в Праге, приглашенный на обед к Гитлеру, объяснил, что чехи боятся, но доверяют Парижу и Лондону. Как и Шушниг, цинично обронил Геббельс. Годза, скорее всего, согласится смириться с неизбежным, тогда как в лице Бенеша им может встретиться ярый противник. «Но у него кишка тонка, – писал Геббельс, – иначе он или объявил бы нам войну в 1933 году, или искал бы союзников. Может быть, начнет искать сейчас? Нет, ему не хватает понятливости и величия. Прага движется к своей неизбежной судьбе». Фюрер был полон решимости действовать, едва появится подходящий повод.

Единственным, что удерживало Гитлера, были незаконченные работы по сооружению укрепрайонов на западе. К тому же кризис становился слишком серьезной помехой. В стране росла паника, многие считали, что война неизбежна. «Самое опасное – это фатализм, как это было накануне 1914 года», – отмечал Геббельс. Следовало вести себя осмотрительно. Немалое беспокойство вызывало также сближение Парижа и Лондона, образование своего рода «противооси». Генералы в Берлине тряслись от страха.

Но и в Великобритании было неспокойно. Правительство решило поручить посредническую миссию лорду Рансимену, который прибыл в Прагу 3 августа. Но миссия провалилась, ибо по сути лорду Рансимену предложили найти квадратуру круга.