Гитлер

Начиная с зимы 1942 года главными стратегическими заботами Гитлера оставались безопасность Балкан и сохранение альянса с Италией. Балканы не просто представляли собой правый фланг Восточного фронта – они также играли важную роль в военной экономике, обеспечивая Германии 100 % потребности в хроме, 60 – в бокситах, 50 – в нефти, примерно 30 – в сурьме и более 20 – в меди.

20 мая Гитлер принял у себя сына фон Нойрата, осуществлявшего связь между министерством иностранным дел и Африканским корпусом, который только что через Сицилию прибыл из Северной Африки. Его рассказ о том, что там творилось, кого угодно мог повергнуть в отчаяние: все с нетерпением ждали союзников, не скрывая ненависти к немцам; на Сицилии хозяйничал начальник Генштаба итальянских войск генерал Роатта, поддерживавший приятельские отношения с сыном короля принцем Хамбертом. Нечто похожее происходило и в Риме: «Клика плутократов смотрит только в сторону Англии». Гитлер пришел к выводу, что «некоторые круги в этой стране с самого начала систематически саботировали войну». Даже если бы Италия в 1939 году заявила о своей «солидарности с Германией, как это следовало из заключенных договоров, война все равно не разразилась бы – ее не начали бы ни англичане, ни тем более французы».

Они обсудили план действий на Балканах на случай, если Италия выйдет из игры. Затем Гитлер долго распространялся о том, что в Италии сосуществуют два мира – придворный мир и мир фашистов. Но Муссолини еще в 1941 году жаловался ему (и подтвердил это во время их последней встречи в Клессхейме), что у него нет достойного преемника в фашистском движении. Всех интересует только его пост во главе правительства (будущее показало, что он не ошибался). Не доверял он и своим генералам, убежденным монархистам.

С одобрения Роммеля фюрер решил не посылать на Сицилию подкреплений, опасаясь в случае поражения Италии потерять там свои лучшие войска; следовало скорее укрепить позиции на юге Франции, в Южной Германии и – с большими предосторожностями – на севере Италии. Началась разработка планов сверхсекретной операции «Аларих». Попутно разрабатывалась директива «Константин», направленная на вероятную замену итальянских войск в Греции и Югославии. Гитлер собирался направить туда отборные дивизии СС, но из-за отсрочки операции «Цитадель» вынужден был задержать их в СССР. Тогда войска, сосредоточенные на франко-испанской границе ввиду операции «Жизель», были переброшены для участия в операции «Аларих». В конечном счете они включили в себя 11 дивизий, в том числе 4 бронетанковые дивизии гранатометчиков и два элитных соединения парашютистов. Чтобы не вызывать подозрений, их расположили за пределами Италии.

1 июля Гитлер покинул Оберзальцберг, где провел больше месяца, и отправился в «волчье логово». 5 июля началась Курская битва. Гитлер снова держал перед войсками речь, похожую на ту, что произносил весной. Группой армий «Север» командовал генерал фон Клюге, группой армий «Юг» – фон Манштейн. Битва была невероятно жестокой, обе стороны понесли громадные потери в живой силе и технике (немецкие «тигры» столкнулись с русскими Т-34). 9 июля Гитлеру доложили о высадке союзников на Сицилии; это было начало операции «Хаски» с целью вывести Италию из войны. 12 июля Красная армия перешла в наступление, метя на «карман», образовавшийся в немецкой линии фронта возле Орла. Гитлер вызвал к себе фон Клюге и фон Манштейна; после совещания с ними он приказал остановить операцию «Цитадель». Это было гораздо хуже, чем просто проиграть битву. Больше у него не было ни одной возможности перехватить инициативу у советских войск.

19 июля 1943 года в Фельтре, близ Беллуно (Северная Италия), Гитлер встретился с дуче и попытался удержать Италию от выхода из войны. Смысл произнесенного им пространного монолога свелся к упрекам в адрес итальянских войск, не сумевших оказать сопротивление союзникам и удержать Сицилию. Из этой речи интерес для нас представляют несколько пунктов, позволяющие судить, как Гитлер оценивал ситуацию. Он обращался к собеседнику в присутствии многих свидетелей, то есть излагал глубоко продуманные мысли. Первое замечание касалось природы текущей войны, которая в отличие от войны 1870–1871 годов была не столкновением между двумя странами, но борьбой за Европу. Но подобные конфликты никогда не развиваются линейно, и, чтобы чаша весов склонилась в ту или иную сторону, должно пройти время. С материальной точки зрения существовали аспекты, ни в коем случае не подлежащие изменению. С момента вступления в войну США этот вопрос приобрел первостепенное значение.

Гитлер подробно описал материальное положение Оси, охватив все регионы и подконтрольные ей богатства, особенно подчеркивая значение Севера (Норвегии и Финляндии) и юга (Балканы), а также мобилизации рабочей силы. Благодаря этим ресурсам и при условии приложения необходимых усилий войну можно продолжать до бесконечности, если, конечно, не отступать перед грубой силой. Не следует думать, что будущие поколения исправят ошибку поражения: история знает немало примеров, когда стране требовались столетия, чтобы подняться с колен. «Он был убежден, может быть, сам того не сознавая, что, кроме него, нет на свете человека, способного справиться с проблемами подобного масштаба. Вот почему он жертвовал своим временем и отдыхом, чтобы еще при жизни успеть добиться нужного результата».

Именно в этот момент пришло сообщение о первой массированной бомбардировке Рима. Это не помешало фюреру продолжать восхвалять выдающиеся достоинства новых «пантер», защищать свою авиацию, упоминать уже принесенные жертвы и предлагать меры в случае высадки союзников. Стоять до последней капли крови – таков был его девиз. Примером ему служил эпизод в Дьеппе. Муссолини слушал его молча. На самом деле дуче находился между двух огней. Партийные главари потребовали от него созыва 24 июля фашистского съезда, который не собирался с декабря 1939 года. К тому же новый начальник Генштаба Амбросио и военные советники настаивали, чтобы он убедил Гитлера в том, что Италия более не имеет возможности продолжать войну. Своим молчанием диктатор ускорил двойной удар, который ему уже готовились нанести экстремисты из числа членов партии и консерваторы.

Провал по всем фронтам

С лета 1942 года в Женеве заместитель консула Мариени, действовавший от имени герцога Аосте, кузена короля и бывшего вице-короля Эфиопии, и с согласия принца Пьемонтского, сына и наследника короля, пытался войти в контакт с британцами. К этим попыткам вскоре добавились новые, со стороны генерала Бадольо, который с января 1943 года планировал низвергнуть дуче. Виктор Эммануил, осторожно державшийся в стороне, решил воспользоваться собранием фашистской фронды, которое Муссолини вынужден был под давлением партийных активистов организовать.

Повестку дня готовил Дино Гранди – бывший министр иностранных дел, один из ветеранов фашистского движения. Ему помогали Чано и Боттаи. Еще две повестки дня, подготовленные Фариначчи и Скорца, были отвергнуты. Текст Гранди содержал призыв к королю «взять в свои руки с поддержкой командования действующими вооруженными силами инициативу принятия решений», чего требовали от него существующие институты и «славное наследие» Савойского дома. Заседание длилось больше 10 часов; текст Гранди был принят большинством голосов: 19 – «за», 7 – «против» при одном воздержавшемся. На следующий день, 25 июля, в 6 часов утра, он был передан Виктору Эммануилу, который тем же утром подписал указ о назначении Пьетро Бадольо (победителя при Аддис-Абебе, до декабря 1940 года занимавшего должность начальника Генерального штаба) главой правительства с военными полномочиями. Днем король вызвал к себе Муссолини, выразил ему свое сожаление и предложил оставить пост. Они обменялись сердечным рукопожатием, после чего дуче вышел и тут же был арестован карабинерами. Его отправили на остров Понца, затем перевели на остров Магдалены, близ Сардинии, наконец, увезли в особняк «Аппенины» на вершине Гран-Сассо. Отныне перед королем и Бодольо стояла задача вывести Италию из войны с наименьшими потерями и переметнуться, как выражался Гитлер, «на правильную сторону».

На утреннем военном совещании 25 июля Гитлер обсуждал со своими советниками меры, которые надлежало принять в случае второй высадки союзников; присутствовал Геринг, собиравшийся в Италию на празднование 60-летия дуче. Никто еще не знал, чем завершится фашистский съезд, однако Гевель поинтересовался, нужно ли Герингу ехать в Италию. Гитлер рассыпался в восхвалениях своему старому соратнику: «Рейхсмаршал пережил вместе со мной немало тяжелых моментов. Он умеет хранить хладнокровие посреди самых острых кризисов. Лучшего советника, чем рейхсмаршал, в кризисных ситуациях у нас нет». И он напомнил о способности «рейхсмаршала действовать с холодной жестокостью».

К вечеру пришло известие о падении Муссолини. О его местонахождении ничего не было известно. Поначалу Гитлер подумывал захватить Рим силами 3-й пехотной дивизии, немедленно арестовать правительство и особенно принца-наследника и переправить Муссолини в Германию; войска покинули Сицилию, и проход через Альпы был свободен. Он вызвал к себе Роммеля, но тот уже отбыл в Салоники, чтобы возглавить балканский театр военных действий. Теперь фюрер хотел поручить операции в Италии ему, а не Кессельрингу. Позже он разделил эту ответственность между ними обоими.