Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Хорошо, допустим, мы действительно нашли командный пункт, – говорит Лотар. – Как на его территории отыскать мудака Хорста?

Фич молча крутит пустой стакан.

Неожиданно, словно догадавшись о чем-то архиважном, Иосиф и Лотар переглядываются.

– Всё это вы можете сделать без нас, ведь так? – спрашивает Иосиф.

– Послать десяток гренадеров, которые справятся куда эффективнее! – подхватывает Лотар.

Фич продолжает покручивать стакан.

– Операция не состоится, пока мы не внедримся в ряды врага! – восклицает Иосиф. – Вот для чего нужно наше сходство с людьми прошлого! Это не разведка, не прорыв, это целевое внедрение!

Стакан

под пальцами Фича крошится с характерным звуком. Он ждал, когда они сами это озвучат.

Глава 13

1
Апрель 1945. Антарктида. Близ города «Новый Берлин»

Белый автомобиль на электротяге движется по дугообразному бетонному тоннелю. По потолку одной узкой линией проложены продолговатые лампы дневного освещения. Каждые пятьдесят метров в стенах встречаются стальные серые двери, ведущие в технологические отделения. Над каждой такой дверью предусмотрена оранжевая лампочка, забранная в водонепроницаемый стеклянный кожух. Каждая дверь имеет червячный отпорный винт, ударостойкое иллюминаторное окошечко и закругленные края. В этом можно узнать шлюзовые гермодвери подводных лодок.

Шины автомобиля соприкасаются с гладкой поверхностью непрозрачного кварцевого стекла. Езда как по льду – машина при неосторожном движении легко срывается в занос, но водитель считает себя опытным и на скорости восемьдесят километров в час спешит к пункту назначения.

В пассажирском кресле, тоскливо уставившись в наружное зеркало, сидит некто с морщинистым лицом. Ладони лежат на коленях. Под белыми кожаными перчатками, внахлест соприкасающимися с рукавами шинели, невозможно разглядеть сухощавость и дряблость рук. В нагрудном кармане находится медицинский прибор, поддерживающий работоспособность сердца этого старика. Лысая голова прикрыта черной фуражкой СС. Волос у этого человека нет уже давно. Какая-то часть выпала, какая-то была выбрита перед хирургическими операциями. А теперь вовсе ничего не растет. Только с лица иной раз приходится сбривать жиденькие бесцветные ростки.

Сейчас он меньше всего походит на человека, облеченного властью; скорее, на безнадежного старика, который зачем-то облачился в военную форму.

Он здесь, но мысли его далеки. Иногда он проваливается в глубокое детство, солнечное, шумное, туда, где его руки тянутся к материнским рукам. Он не понимает, отчего в последнее время в воображении выстраиваются столь отдаленные фрагменты жизни, и от этого только сильнее тревожится.

– Скоро исполнится шесть лет, как нас забрала подлодка и мы с тобой впервые ступили на эти земли, – хриплым голосом говорит старик. Его глаза по-прежнему смотрят в наружное зеркало.

– Не вычеркнуть из памяти тех очаровательных чувств, когда я познал величие этого континента! – говорит водитель.

– Близок тот день, когда я умру, Хорст, – помолчав, изрекает старик. – Знаешь, какие бы испытания ни подсовывала жизнь, у нее для нас всегда припасен подарок. Даже у мучений есть предел. Для меня отход в иной мир станет праздником и освобождением.

– Весьма по-философски. Но разве вы прошли весь этот путь для того, чтобы сдаться? Стоит ли так делать, когда до решения ваших проблем остался один шаг?

– Глупости говоришь, я не намерен сдаваться. Но организму не прикажешь. У истоков причин смерти стоят физиологические особенности. Существуют необратимые процессы, которыми человек не в состоянии распоряжаться.

– Мы оба знаем, что ждать осталось недолго, –

говорит Хорст. – Лекарство, останавливающее старение, Они скоро выдадут каждому.

Лабберт кисло усмехается.

– А ты допускаешь, что Их условие будет выполнено? – Воцаряется молчание. – Нет, фюрер не покинет Берлин, ни за что! – утверждает старик Лабберт.

– Пока об этом трудно судить, – парирует Хорст. – План спасения уже разрабатывается. В нужный момент останется только получить согласие.

– Говорю, не даст он никакого согласия! – слабым голосом протестует Лабберт. – Этот человек скорее покончит с собой.

– Вы мне однажды признались, что история предначертана, что крах Германии – это только начало национал-социализма, и что Гитлер заранее знал о грядущих событиях. Знал об Антарктиде, о тех, кто живет здесь. Что на этом месте будет основан плацдарм для будущего восстания, он тоже знал. Но как, скажите на милость, после всего этого он может допустить собственную гибель?!

– Поражение Германии действительно задумано как величайшая авантюра, – говорит Лабберт. – И в этом есть смысл. Однажды, спустя годы после ноябрьского путча 1923-го, Гитлер сказал: «Величайшая удача в том, что переворот не состоялся: в политическом плане нам нечего было предложить взамен». Эти слова можно переложить на Вторую мировую: уничтожив мироустройство планеты, мы не сможем возместить его чем-то более достойным. Национал-социализм пока не готов стать главенствующей мировой идеологией. Но его время наступит. Крах обличит недостатки. А что касается Гитлера, может, я и не прав. Но какого черта он выжидает, сидя в своем подземном бункере? Берлин окружен со всех сторон. С каждым днем выбраться оттуда все сложнее.

– Скажите, а зачем Им так сильно нужен именно Гитлер? Весь научный состав уже здесь. Политический – прибывает почти каждый день. К ним можно прибавить пять тысяч отборных мужчин и женщин, которые уже приступили к культивации будущего населения Антарктического Рейха. Все эти люди – чистокровные немцы. Мне даже становится стыдно за свою не совсем арийскую внешность, когда вижу их белокурые волосы и лучезарные лица. – Хорст добавляет обороты электродвигателя. – Между нами говоря, сам Гитлер – уже вчерашний день. Здесь найдутся более сильные, молодые и энергичные лидеры.

– Только он сможет объединить нацию.

– Слишком просто, чтобы быть правдой.

– На этот счет у меня есть собственные домыслы.

Лабберт закрывает глаза и уносится в Берлинскую ночь 1939 года. В тот кабинет, где он в последний раз разговаривал с Гитлером, когда среди пляшущих языков пламени в его глазах предстало нечто.

– Думаю, у этого человека есть то, чего нет у других, – после паузы добавляет старик. – Я бы хотел рассказать о том, что видел, но боюсь, после таких рассказов кто-то… а скорее, что-то меня уничтожит. Помнишь ночь в рейхсканцелярии, когда я встречался с Гитлером?

Хорст кивает.

– После той встречи меня преследуют какие-то темные силы.

Хорст на секунду поворачивается к Лабберту. Его лицо полно изумления.

– Считаешь, я из ума выжил? Сидит старикан, басни сочиняет? Но тот, кого я вижу, вполне материален, и действия его материальны. Он мне спать не дает. Бывает, встанет возле дверей и разговаривает своим скрипучим голосом. Я не знаю, о чем – слова непонятны. Одно знаю: это зло. – Голос Лабберта становится тихим. – Полагаешь, войну начал Гитлер? Как бы не так!

Поделиться с друзьями: