Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета

Поэтому Сарнофф изменил тактику. Как упоминалось ранее, AT&T было запрещено производить радиоприемники. Она подписала договор с RCA, в котором говорилось, что компания «не имеет прав… на выпуск, аренду или продажу беспроводных телефонных принимающих аппаратов, кроме как часть или для прямого использования в соединении с аппаратом, сделанным ею» {136} .

На этот спорный отрывок туманного юридического языка Сарнофф решил поставить будущее своей компании. В рамках данного договора он начал тайное арбитражное разбирательство против AT&T, заявляя, что ее приемники нарушили условия портфеля патентов RCA {137} . Либо ему повезло, либо он внимательнее других топ-менеджеров вчитывался в договор, но после слушаний судья арбитражного суда установил: AT&T не только нарушила патентное соглашение выпуском своих приемников, но и само вещание также было нелегальным.

136

По сути, AT&T согласилась, что не будет производить радиоприемники. См. Archer, Big Business and Radio,118.

137

Классическое описание разбирательства 1924 г. и последующего соглашения см. в Archer, Big Business and Radio;также см. Sterling and Kittross, Stay Tuned.

К несчастью для AT&T, арбитражное постановление совпало с неудачей в другом ключевом судебном процессе. Он касался патента на электронную лампу, без которой она больше не могла производить радиоприемники и передающее оборудование. И в довершение всех бед примерно в то же время Федеральная комиссия по торговле — новый орган, созданный для обеспечения антимонопольного законодательства, — начала расследование ситуации в радиоотрасли.

Очевидно, AT&T было что терять от этого нового витка антимонопольных проверок. Однако, не желая мириться с поражением, компания решила отыграться и заявила, что со стороны RCA также есть нарушения. Абсурдность этой ситуации не укрылась ни от кого. AT&T — телефонный монополист, санкционированный государством, — обвиняла другую созданную властями монополию, RCA, в том, что та является нелегальной корпорацией. И за этим обвинением стоит очевидная цель не пустить RCA на рынок, который RCA же и создала — причем в открытом сотрудничестве с AT&T!

Это уже не смитовское и даже не шумпетерское видение конкуренции. Скорее это можно назвать буйным помешательством американских экономических принципов. И все эти боевые действия, которые могли так сильно изменить американские коммуникации и культуру, разворачивались под покровом корпоративной тайны. О них стало известно лишь десятилетия спустя, после тщательного расследования.

Несмотря на свою изначальную браваду, около 1926 г. AT&T утратила кураж в борьбе за радио. Причины так и неизвестны, но ясно, что к тому времени перед оппонентами встало некое подобие «дилеммы заключенного». Одна или другая компания могла попытаться взять верх — огласить свои обвинения публично, но при этом подвергнуться риску длинного и дорогого государственного суда. Был и другой выбор — заключить тайную сделку. В итоге противники отдали предпочтение именно ему. Они решили работать вместе над новым национальным вещательным сервисом, основанным на системе NBS, принадлежавшей Bell. AT&T согласилась продать свои сети и станции RCA, сохранив линии дальней связи, в то время как RCA брала на себя все остальное. Хотя такое соглашение было в интересах обеих компаний, AT&T, несомненно, упустила лидерство, а сделка стала крупной победой Сарноффа. Подобно Bell, оттеснившей Western Union с рынка в 1870-х гг., он использовал закон, чтобы не позволить AT&T захватить полную власть над радиоиндустрией.

Итак, при том что радио в США развивалось, по идее, без прямого вмешательства государства — в отличие от британской модели, — однако, в сущности, это был поединок двух лидеров, поддерживаемых властями, за приз отрасли в сугубо бескровной схватке. В конечном счете, система NBS, созданная AT&T, никогда не умирала, а всего лишь слегка видоизменилась. Уолтер Гиффорд и Дэвид Сарнофф наконец-то смогли разговаривать друг с другом. Вместе они заново создали структуру под практически тем же именем:

ОБЪЯВЛЕНИЕ О NATIONAL BROADCASTING COMPANY, INC. Целью этой компании будет предоставление лучших доступных программ для вещания в Соединенных Штатах. Radio Corporation of America ни в коем случае не стремится к монополии в сфере радиоволн. Однако она стремится к обеспечению механизма, который гарантирует национальное распространение вещания общегосударственных программ и повсеместное появление программ более высокого качества {138} .

138

NBC дала рекламу на всю страницу в различных изданиях: ее можно найти в интернете:в также в Sterling and Kittross, Stay Tuned,118.

Так родилась NBC — и вместе с ней новый идеал американского вещания.

Новая американская модель

«В центре радиовещательной отрасли США лежит коммерческий подход», — написал Генри Лафаунт, член Федеральной комиссии по делам радиовещания, в 1931 г. {139} К 1930-м гг. ситуация в американском радио и впрямь поменялась. Некогда широко открытый канал информации и территория радиолюбителей, теперь радио должно было стать большим бизнесом под управлением корпорации. То, что являлось некогда технологией, не ограниченной никаким регулированием, теперь переходило в подчинение и под строгий контроль федерального органа.

139

Член комиссии в 1931 г. Генри Лафаунт считал, что радио — «чудесный инструмент бизнеса». См. Robert W. McChesney, Telecommunications, Mass Media, and Democracy: The Battle for the Control of U.S. Broadcasting, 1928–1935(Oxford: Oxford University Press, 1993), 34. Там приводится общая история тех переломных лет.

К такой трансформации прямо вело укрепление модели AT&T — NBC. На протяжении большей части 1920-х гг. американское радио регулировалось достаточно слабо — сказывалось влияние представлений Гувера о добровольном благе. В основе этого представления лежала надежда на то, что добрая воля сделает ненужными формальные правила. Однако с развитием сетей и рекламы — новых ключей финансовой жизнеспособности — крупные вещательные компании и производители радиоприемников больше не нуждались в беспристрастности государства. Вместо этого они хотели, чтобы правительство выработало курс, активно поддерживающий коммерческое вещание. Возможно, взгляд на Гувера как на наивного идеалиста покажется неожиданным, но в данном контексте это именно так. Маленькие компании, зависевшие от продажи приемников, прежде были в высшей степени довольны правлением Гувера, но теперь ополчились на него. В 1926 г. Юджин Макдональд, президент National Association of Broadcasters и Zenith Corporation, обвинил президента в «единоличном контроле над радио» и назвал Гувера «верховным самодержцем». Намеренно выказывая пренебрежение к власти, Макдональд начал использовать частоты, зарезервированные для канадцев, провоцируя тем самым потенциальный конфликт с Британской империей. Гуверу не оставалось ничего другого, как приказать ему прекратить эту деятельность, но Макдональд подал иск, оспаривая право Гувера на такой запрет. В итоге федеральный районный суд США нашел, что Гувер изначально не имел власти закреплять за кем-либо радиочастоты {140} .

140

О более широкой роли Гувера в ту эпоху см. Richard N. Smith, An Uncommon Man: The Triumph of Herbert Hoover(New York: Simon and Schuster, 1984). История компании Zenith приведена в Barnouw, A Tower in Babel,180. Дело называется United States v. Zenith Radio Corporation,12 F.2d 614 (D.C.Ill. 1926).

В свете поражения Гувера в 1927 г. Конгресс посчитал необходимым сформировать Федеральную комиссию по делам радиовещания. Это очень важный орган в контексте нашего повествования, поскольку он был единственной организацией, занимавшейся проблемами коммуникаций в США. К несчастью, комиссия оказалась заражена с самого начала, и ее стратегия неразрывно переплелась с интересами NBC и флота. Похоже, что, формируя комиссию, Конгресс в первую очередь стремился не дать Гуверу, который уже метил в президенты, слишком много власти над вещанием. Для этого и был создан независимый орган в противовес Министерству торговли {141} . С таким же успехом можно было создать комиссию для общественного служения, как BBC, или даже такую, которая защищала бы разнообразие радиостанций. Но Конгресс пошел другим путем — он создал новый бюрократический орган, который с самого начала очевидно являлся ангажированным {142} .

141

Эта идея подчеркивается в Philip T. Rosen, The Modern Stentors: Radio Broadcasters and the Federal Government, 1920–1934(Westport, CT; Greenwood Press, 1980). Розен считает, что Гувер и вещательные компании сошлись на том, что необходимо больше федеральной власти, но что Конгресс отказался наделять этой властью исполнительную ветвь и вместо этого создал независимый орган.

142

Обстоятельства вокруг решения по компании Zenith и последующего создания Федеральной комиссии по делам радиовещания в 1927 г. вызывают много споров и подвергаются различным интерпретациям. В свидетельствах того времени Акт о радио был представлен как благотворная мера правительства в ответ на «хаос», царящий в отрасли. Впервые это мнение с нормативной точки зрения было оспорено экономистом Рональдом Коузом. R. H. Coase, Journal of Law and Economicsvol. 2 (October 1959), 1–40. Как описательный материал среди первых крайне критичных работ об Акте 1927 г., Постановлении 40 и последующих событиях стала революционная книга 1993 г., написанная исследователем коммуникаций Робертом Макчесни Telecommunications, Mass Media, and Democracy. В ней Акт представлен, по сути, как триумф крупных вещательных корпораций. В то же время экономист Томас У. Хазлетт дал одно из первых объяснений создания комиссии как общественный выбор. Хазлетт доказывает, что вещательные компании хотели ограничить выход на рынок, а государство стремилось максимально расширить свою власть и что именно точка зрения государственного суда на нормы общего права стимулировала Конгресс регулировать и предупредить зарождающуюся имущественную схему, которая лишила бы регуляторов власти. См. «The Rationality of U.S. Regulation of the Broadcast Spectrum», Journal of Law& Economics33 (April 1990), 133–75. Но позиция Хазлетта была оспорена; см. Charlotte Twight, «What Congressmen Knew and When They Knew It: Further Evidence on the Origins of U.S. Broadcasting Regulation», Public Choice95 (June 1998), 247–76. В конечном итоге сложно сказать, что именно побудило Конгресс на эти законы.

После периода сложностей, связанных с поиском персонала, Федеральная комиссия по делам радиовещания, созданная для поддержки «генеральной линии», почти сразу же начала ломиться туда, куда так легко шел Гувер. Он представлял себя заботливым садовником, который старается культивировать доходные, образовательные и некоммерческие радиостанции на одной и той же шкале. Новая комиссия скорее видела свою миссию в том, чтобы распахать почву, расчищая дорогу более крупному и более качественному радио будущего. Выполняя свою программу по расчистке эфира, комиссия ввела новое различие между так называемыми главными станциями общественного вещания и станциями пропаганды. Это были, по сути, синонимы «больших» и «малых» станций соответственно. Но на аутсайдера легче напасть, если назвать его пропагандистом, пусть даже сегодняшний неодобрительный смысл этого термина еще не вошел тогда в обиход (это случилось, когда его стали применять для описания коммуникаций в нацистской Германии). В любом случае, под каким бы то ни было прикрытием, комиссия действовала в интересах крупных сетевых станций, аффилированных с NBC (а позднее с CBS). Поскольку оборудование крупных операторов было лучше, а их эфир — полнее и разнообразнее, комиссия могла не без оснований заявлять, что они предоставляют слушателям более качественный сервис {143} .

143

Разница между станциями общественного вещания и станциями пропаганды описана в McChesney, Telecommunications, Mass Media, and Democracy,27.

Вскоре было объявлено следующее: «В диапазоне вещания нет места для всех направлений мысли, религии, политики, социальной и экономической сферы, так чтобы каждое из них имело свою отдельную станцию, свой рупор в радиоэфире» {144} . Это заявление было сделано в ходе закрытия известной радиостанции в Канзасе, которая специализировалась на вопросах знахарства.

Что здесь сразу бросается в глаза, так это явное и сознательное противоречие Первой поправке к Конституции США. Более глубокий анализ выявляет, что оно также основано на ложной технологической предпосылке. Конечно, пересечение сигналов — проблема. Совсембез регулирования радиошкалы невозможно было бы услышать ни одну станцию. Но комиссия имела реальный выбор: поддержать больше станций низкой мощности или меньше станций высокой мощности. На самом деле в диапазоне имелось место для всех направлений мысли, если бы права на вещание были ограничены окрестностями и передатчиками более низкой мощности. Это был просто вопрос разделения эфира.

144

Из 3-го годового отчета Федеральной комиссии по делам радиовещания, цитата по Steven J. Simmons, The Fairness Doctrine and the Media(Berkeley: University of California Press, 1978), 32. См. также Robert S. McMahon, Federal Regulation of the Radio and Television Broadcast Industry in the United States 1927–1959(New York: Arno Press, 1979), 59–60.

Курс комиссии вполне совпадал со взглядами RCA, NBC и остальных игроков радиорынка, который теперь зависел не от увеличения количества радиостанций, а от огромных аудиторий для всего лишь нескольких станций. Перед правительством встала задача дать место каналам, которые могут охватывать широкие территории или даже всю страну сразу, — так называемые выделенные каналы. В своем Постановлении № 32 комиссия требовала, чтобы 164 небольшие станции предъявили причину, по которой их не следует упразднять {145} . В Постановлении № 40 комиссия пошла еще дальше и переработала всю шкалу, закрыв или сократив сотни маленьких станций ради того, чтобы создать 40 национальных выделенных каналов. Остальные 600 были втиснуты в 50 оставшихся частот. Вследствие этого, пишет Роберт Макчесни, «американское вещание быстро кристаллизовалось в виде системы, где лидируют две национальные сети, получающие доходы от коммерческой рекламы». Член комиссии Лафаунт назвал это «структурой и основой» вещания в США. Так оно и было {146} .

145

Дополнительную информацию по Постановлениям можно найти в McChes-ney, Telecommunications, Mass Media, and Democracy,24–26.

146

Там же, 29. Точку зрения Лафаунта см. там же, 25, 34. Также см. Steve J. Wurtzler, Electric Sounds: Technological Change and the Rise of Corporate Mass Media(New York: Columbia University Press, 2007), 61.