Глаз времени

— Этот чертов скафандр слишком тугой, — пожаловался Муса. — Он не дает мне двигаться.

Наконец он выпрямился и высунул голову из капсулы. Коля видел, что от яркого света командир зажмурился, а его густые сухие волосы растрепал ветер. Потом его глаза расширились. Муса уперся ладонями о корпус капсулы — тот раскалился во время входа в атмосферу, поэтому ему следовало быть осторожным, — и нечеловеческими усилиями, как показалось Коле, стал выкарабкиваться наружу, пока не уселся на крышку люка.

— Я следующая, — сказала Сейбл.

На вид она была обессилена, но по сравнению с Мусой казалась проворнее и энергичнее. Она выбралась из своего кресла и позволила Мусе себе помочь. Он тащил ее за руку до тех пор, пока женщина не оказалась рядом с ним на крышке люка.

— Ой-ой-ой, — сказала она.

Оставшись один в капсуле, Коля мог видеть лишь их свисающие ноги.

— Что там происходит? Что там? — спросил он.

Муса обратился к Сейбл:

— Помоги.

Он вытянул ноги из люка, тяжело перевернулся на живот и протянул ей руки. Затем он скатился вниз по закругленной стороне капсулы, и Коля потерял его из виду.

Улыбаясь, Сейбл глянула на Колю сверху вниз.

— Иди, посмотрим шоу, — сказала она ему.

Когда он встал на ноги, то ему показалось, что вся кровь отлила от его головы. Некоторое время он стоял неподвижно, пока не ощутил, что слабость немного отступила. Затем он схватился за край люка, и Сейбл помогла ему выкарабкаться наружу.

Коля сидел на высоте двух метров от земли. Их спусковой модуль был металлическим куполом на траве. Вокруг него под огромной крышкой неба раскинулась бескрайняя степь, плоская и необъятная. Приземление оставило на ней уродливый след: от них тянулись вдаль вмятины и кратеры. За ними, немного дальше, на земле одиноко раздувался отцепленный основной парашют. Благодаря своему оранжевому цвету он являл собой восхитительное зрелище на фоне желто-зеленой травы.

Прямо перед ними было что-то вроде поселения. Просто скопление грязных куполообразных палаток. Все люди, мужчины, женщины и дети, укутанные в звериные шкуры, высыпали наружу. Они смотрели на него, раскрыв рты. За поселением спокойно щипали траву свободно разгуливающие кони.

Из палаточного городка к ним направился человек. У него было широкое лицо, а глубоко посаженные глаза, казалось, были очень близко расположены друг к другу. Он был одет в тяжелый тулуп, доходивший ему чуть ли не до пят, а на голове у него была меховая шапка конусообразной формы. В руке он держал тяжелый слегка изогнутый меч из кованого железа.

— Воин-монгол, — прошептала Сейбл.

— А ты не сильно этим удивлена, — посмотрел на нее Коля.

— Я думала, что это вполне возможно, учитывая то, что мы видели с орбиты.

Легкий ветерок сменил направление, и в нос Коли ударил запах вареного мяса, переплетающийся со зловонием немытых тел и конского пота. В тот момент с его глаз словно упала пелена, и неожиданно он оказался один на один с реальностью: это действительно было прошлое или фрагмент прошлого и теперь он был его пленником.

Внизу Муса, опираясь одной рукой на корпус корабля, пытался подняться.

— Мы упали из космоса, — сказал он улыбаясь подошедшему монголу. — Разве это не прекрасно? Пожалуйста… — космонавт протянул вперед руки. — Помогите нам.

Движение монгола было столь резким, что Коля едва сумел его увидеть. Меч мелькнул в воздухе, словно вертолетная лопасть. Отрубленная с такой легкостью, будто она была цветком полевой ромашки, голова Мусы отлетела в сторону и покатилась по земле, как мяч. Тело космонавта осталось стоять и продолжало тянуть к монголу руки. Кровь фонтаном била из шеи и текла по запачканному сажей, помятому приземлением, оранжевому скафандру. Потом оно упало, ровно, как и стояло.

Коля смотрел на отрубленную голову Мусы и едва мог поверить в случившееся.

Воин снова поднял меч. Второй рукой он сделал космонавтам знак, чтобы те спускались.

— Добро пожаловать в Мир, — пробормотала Сейбл.

Коля содрогнулся, услышав в ее голосе нотки триумфа.

17. Обжигающий ливень

Ту-у-которой-крепкая-хватка ничуть не волновало их заточение. Она была молода, поэтому, возможно, успела забыть свою короткую жизнь на свободе. Дочь носилась по клетке или лазила по сетке. Бывало, она цеплялась за сияющий объект, на котором держалась их тюрьма, и спрыгивала вниз или обратно на сетку, либо со всей тщательностью исследовала свои уши и ноздри.

Дни шли, и люди по ту сторону сетки, казалось, становились все более взволнованными, но при этом никогда не забывали принести людям-обезьянам еду и воду. Когда они это делали, Та-у-которой-крепкая-хватка залазила на сетку и пыталась к ним дотянуться, за что получала от людей дополнительный кусок в награду. А вот Та-которая-ищет становилась все более замкнутой. Она ненавидела свою темницу и тех странных существ, которые лишили ее свободы. Никто ее не хвалил и не давал дополнительного кусочка пищи. В ее сердитой враждебности не было ничего милого.

Жизнь у них стала еще хуже, когда пошли дожди.

Иной раз они были настолько сильными, что тяжелые капли бились о ее покрытое шерстью тело, словно сотня маленьких кулаков. Людям-обезьянам было всегда холодно и мокро, и даже не знающее границ любопытство Той-у-которой-крепкая-хватка под этими ударами затихало. Иногда дождь начинал жалить, попадая на неприкрытые шерстью участки кожи на их руках, ногах или на губы. И было невероятно больно, когда вода попадала в глаза.

Дождь был полон кислоты из-за событий, происходящих на другой стороне планеты.

Новый мир был сшит из кусков старого, но эти куски были вырваны из разных эпох, охватывающих миллион лет. Смешение воздушных масс привело к нестабильности погоды, которое стало настоящим бедствием в первые дни после Слияния. Тем временем в океанах великие течения-амазонки пытались вновь прийти в равновесие.

А земля разрывалась на части. В Атлантическом океане пояс вулканических гор, протянувшийся на юг от Исландии, отмечал собой местонахождение срединно-океанического хребта, который был тем местом, где из потоков расплавленных пород, бьющих ключом из недр планеты, рождалось океаническое дно. Это место рождения было вспорото Слиянием. На пути у Гольфстрима, течения, которое тысячелетиями приносило теплые воды к южным берегам Европы, возникло неведомое ему ранее препятствие — новый вулканический остров, который со временем превзойдет по размерам Исландию, пробивался из хребта.

Тихоокеанское вулканическое огненное кольцо там, где тектонические плиты толкали друг друга, полностью оправдывало свое название. Все западное побережье Северной Америки, от Аляски до штата Вашингтон, вверглось в хаос — Слияние разбудило большинство из двадцати семи вулканов в Каскадных горах.

Извержение Маунт-Рейнер оказалось самым ужасным. Его рев был слышен по всей планете. В Индии это напоминало звук отдаленной канонады артиллерийских орудий, который лишил спокойного сна обитателей крепости Джамруд. Похожее на гриб огромное облако, состоящее из пепла и кусков горных пород, поднялось в верхние слои атмосферы и, подхваченное ураганами, быстро по ним расползлось. Большинство вулканических пород тут же смыло дождем на землю, но те, которые полегче, висели в воздухе, закрывая собой солнце. Температура упала. Воздух остыл, и небо не могло больше удерживать в себе накопившиеся массы воды.