Глаз времени

На пути армии встал могильный холм, насыпанный из камней и земли. Казалось, какое-то подземное чудовище силилось вырваться из объятий пересохшей земли. Коля предположил, что это могла быть скифская могила, след людей, которые жили задолго до рождения Христа и которые так же искусно ездили верхом и были кочевниками, как и монголы.

Могильный курган выглядел свежим — ветер еще не успел слизать землю с камней, — но курган уже вскрыли и разграбили, забрав золото и ценности, которые в нем находились.

Спустя какое-то время перед ним предстал почти современный космонавту объект. Коля увидел его мельком лишь издали: бетонные амбары с железными крышами, силосные башни и что-то похожее на конвой из проржавевших тракторов. Возможно, это место было частью правительственной сельскохозяйственной программы, от которой явно пришлось отказаться задолго до Слияния. Коля задумался о таком парадоксе: вероятно, покидая Центральную Монголию, армия оставляет позади и времена ужасного правления Чингисхана — окровавленный гвоздь в обширной истории континента. Возможно, здесь, за границей этой дикой страны, осколки разбитого времени укоренились более свободно, притащив в Мир представителей очень отдаленных друг от друга эпох. Монгольские лазутчики осмотрели место и принесли несколько ржавых листов гофрированного железа, но оно оказалось никуда не годным, поэтому его выбросили.

Рельеф постепенно менялся. Они проехали мимо озера, которое лежало на теле земли высохшим соленым полотном. По его краям между камней шныряли ящерицы, и в воздух взмывали полчища мух, от укусов которых страдали кони. Коля был поражен, когда услышал печальные крики морских птиц, ведь едва ли могло найтись более далекое от моря место, чем пустынное сердце материка. Возможно, птицы летели, ориентируясь по сложной системе рек Азии, и заблудились. Очевидно, что он в похожей ситуации. Банальная ирония.

Их путешествие продолжалось.

Чтобы покинуть границы современной Монголии, армия Чингисхана должна была перейти хребты Алтайских гор. С каждым днем подъем становился все круче, земля здесь была более плодородной и богатой водой. Местами попадались даже цветы: Коля узнал первоцвет, ветреницы, орхидеи, разбросанные посреди умирающего пейзажа степной весны. Воины пересекли широкую болотистую равнину, где в сочной траве шныряли зуйки, и лошади осторожно ступали по жиже, которая достигала им лодыжек.

Армия с трудом двигалась по гористой местности. Каждая последующая долина была выше и уже предыдущей. Монголы перекликались между собой, и их голоса эхом откатывались от скал. Иногда Коля замечал орлов, чьи узнаваемые силуэты темнели на фоне свинцово-серого неба. Генералы императора тихо ворчали, что в случае засады они будут здесь почти беззащитны.

Наконец перед ними открылся огромный каньон: потрескавшиеся стены скалы, своими вершинами упирающиеся в небеса. Телега Коли замерла на гребне в начале каньона. Перед ним мерцала громадная гора с плоской вершиной, по которой ползли прожилки снега и льда. Это напоминало помет чудовищного размера птиц. Космонавт обернулся и увидел за собой армию Чингисхана, растянувшуюся по всей длине каньона. Среди вереницы покрытых грязью людей и животных то и дело вспыхивал отблеск отполированных доспехов. Но на фоне нависающих красно-пурпурных остроконечных скал эта вереница людей и животных казалась тонкой нитью.

Они продолжали двигаться вдоль северо-западного рубежа Китая двадцать первого века, направляясь на юг в Киргизстан, и пересекли незримую киргизско-китайскую границу. Спустя несколько дней перед ними вырос небольшой город.

Монголы, великие приверженцы разведки, выслали вперед лазутчиков, чтобы те изучили город, а также отправили туда своих посланников, которые без страха ходили по его главной улице. Им навстречу шли горожане в плоских шляпах и жилетах на пуговицах, которые дружественно протягивали руки этим дурно пахнущим чужакам.

Очевидно, что город был современным для Коли, или почти таковым. Вести о нем, казалось, вывели космонавта из состояния транса, в который его погрузил поход. Он был поражен, когда услышал, что армия, а значит и он, в пути уже третий месяц.

И именно здесь, как потом оказалось, суждено было начаться последнему отрезку его собственного путешествия.

Сейбл отправилась вперед, чтобы помочь изучить город. Она решила, что это был Бишкек, ставший столицей Киргизстана в двадцать первом веке. Хоть город и принадлежал тому времени, когда электричества еще не было, здесь были водяные мельницы и фабрики.

«Должно быть, конец девятнадцатого века», — подумала Сейбл.

В город вели вымощенные булыжником дороги, которые обрывались швами времени примерно в километре.

В Бишкек направили еще одну группу разведчиков, и Коля пошел с ней в качестве переводчика. Город был прекрасным местом с улицами, вдоль которых были высажены ровные ряды деревьев, пусть даже листья на их ветвях немного увяли из-за непрекращающихся кислотных дождей. Главная улица носила гордое название Великий шелковый путь, которое отражало глубокие корни города. Горожане, отрезанные от остального мира, находились в неведении относительно того, что с этим миром приключилось. Они были обеспокоены прекратившимися визитами налоговых инспекторов и хотели узнать, не случилось ли чего в Москве и как здоровье у царя-батюшки.

Коля был в восторге от города, первого более или менее современного места, которое им встретилось за все время пребывания в Мире. У него не было сомнений в том, что в будущем Бишкек мог бы стать базой для развития науки и промышленности. Криволапов стал добиваться от Йэ-лю, чтобы в город направили парламентеров с целью наладить дружеские отношения с его населением. Но никто не прислушался к его словам, и Коля заподозрил что-то недоброе: монголы не любили городов и умели делать с ними только одно. Сейбл не поддержала товарища в его стремлении защитить этот клочок цивилизации. Она сама вела сложную игру, поэтому просто наблюдала и чего-то ждала.

Коля не смог долго смотреть на то, что произошло дальше.

Монголы пришли ночью, в полной тишине, верхом на своих лошадях. Когда они начали атаку, то взревели тысячами глоток, их боевой клич и стук копыт в один миг захлестнули спящий город. Убийства начались на главной улице и вскоре захватили весь Бишкек, накрыв его волной кровопролития. Жители города были не в состоянии дать отпор изуверам, и дело кончилось несколькими безрезультатными выстрелами из антикварных винтовок.

Чингисхан велел привести к себе главу города живым. Мэр попытался укрыться с семьей в маленькой городской библиотеке, и здание было разрушено до основания. На его глазах монголы убили его жену и изнасиловали дочерей, после чего его самого забили насмерть.

В городе для монголов нашлось немного поживы. Воины сломали небольшой печатный станок местной газеты и повытаскивали из него все железо, чтобы впоследствии переплавить. У них была привычка уводить с собой из захваченных городов всех ремесленников и умелых рабочих, которые могли им позже пригодиться, но бишкекские часовых дел мастера, бухгалтеры либо юристы для кочевников ничего не значили. Нескольким мужчинам сохранили жизнь. Большинство детей и некоторых женщин помоложе забрали в неволю, многих женщин изнасиловали. Все это захватчики делали механически, безрадостно, даже когда насиловали. Просто… так поступали монголы.