Глаз
Шрифт:
***
После визита Магдаль я поняла, что необходимо торопиться. Предстояла ещё работа с людьми Хеласа, а ремонт второго здания, где должны были проходить занятия, шла удручающе медленно. К тому же, скоро должны доставить книги и учебный материал, и складировать всё это, судя по всему, снова придётся в главном здании. На мой взгляд, там и без того уже было тесновато.
Озабоченная этими мыслями, я взяла церу, чтобы набросать план работ, и отправилась в соседнее здание. Открыв двери, пересекла холл и, едва касаясь перил, поднялась по отремонтированной недавно лестнице на второй этаж. Удивительно, как легко
Изначально я собиралась зайти в самые дальние комнаты, но остановилась у предпоследней двери и толкнула её внутрь. Сумрачный свет едва проникал через давно немытые окна, но едва я оказалась внутри, на грязном полу, пронзая пыльную взвесь, в воздухе задрожал слабый солнечный луч.
Я подошла к окну и взглянула на небо, в котором сильный северный ветер гнал прочь рваные лохмотья облаков. Скоро должно распогодиться. Только почему-то теперь этот солнечный свет, словно призрак прошлого, изменяет пространство вокруг, пробуждая в памяти не самые радостные моменты.
Виной тому была магия храма или же моя собственная впечатлительность, но я стояла и глядела на двор сквозь покрытое толстым слоем пыли стекло, и мне с трудом верилось, что это вовсе не та комната, где жил мой наставник. Казалось, стоит обернуться, и я снова увижу знакомый интерьер.
Воспоминания… Они всегда были моим слабым местом и некто, заботливо лишил меня некоторой части памяти, как будто знал об этом.
Говорят, что когда умирает хороший человек, идёт дождь. Как будто сами боги плачут о нём.
Только это неправда — я точно знаю.
Богам часто безразлично то, что творится в мире смертных, если это не касается их напрямую.
Осознание этой простой истины коснулось меня, когда ушёл наставник Лаврий.
В тот день ярко светило солнце, а природа и люди вокруг продолжали жить, как ни в чём не бывало. И так как у Видящих положено сдерживать свои эмоции и относиться к смерти философски, на церемонии сожжения многие просто молчали, не решаясь прервать речь Верховного Магистра.
Но не слышала я его слов. Пока он говорил, я кусала губы и нервно сжимала в руке пылающий факел. В завещании наставника именно мне предназначалась эта роль.
Почётно. Жестоко. Необходимо.
На нашей родине считалось чрезвычайно важным, если пламя погребального костра зажжёт человек, который был дорог усопшему. Это считалось величайшей честью, потому как несущий огонь становился Хранителем Памяти. Не обычных воспоминаний, а всего самого доброго и светлого. Так его душа становилась щитом, который призван защитить уходящего от зла и помочь его возрождению в мире людей или светлых духов.
И поэтому я как никто другой, не имела право на слёзы.
Только как удержаться от слёз, когда сама душа разрывается на части?
Очнуться от своих мыслей меня заставило собственное имя, произнесённое Верховным Магистром.
— Шальтиса Ясень, исполни последнюю волю наставника.
Не говоря ни слова, я медленно подошла к погребальному костру. Факел едва тлел, что выглядело сущим издевательством. На солнце и вовсе это пламя смотрелось незаметно и несколько неуместно. Дрова тоже отчего-то не спешили загораться. Когда же налетел ветер, затушив огонь, это стало последней каплей…
Отбросив факел в сторону, я развела
руки. Огонь, сорвавшийся с моих ладоней, в один миг воспламенил дрова вместе с помостом, на котором я находилась. Некоторое время я стояла окутанная этим пламенем и смотрела перед собой. Слёзы высыхали, не успевая появляться. Перед моим взором не было огня. Только самые яркие воспоминания о наставнике, который поддерживал меня как никто другой в этом мире.Призванное пламя не могло причинить мне ни малейшего вреда, но воздуха в этом огненном коконе отчаянно не хватало.
В тишине, нарушаемой лишь рёвом огня, я сошла с помоста, пока он не прогорел полностью, и вернулась на своё место. Хотя произошедшее не запрещалось, подобного ещё никто на моей памяти не совершал. Я же пребывала в слишком удручённом состоянии, чтобы замечать реакцию окружающих.
Едва церемония закончилась, я вернулась к себе, чувствуя себя опустошённой. Кажется, я даже не могла заплакать в тот момент. Свернувшись на кровати клубком, я забылась тяжёлым сном, в котором меня окружало лишь пламя и тьма.
Проснувшись словно от толчка, я рассеянно пригладила взлохмаченные волосы и встала, чтобы выглянуть в окно. На дворе была глубокая ночь.
Набросив на плечи лёгкий плащ и кое-как его повязав, я сунула в карман связку ключей. Выйдя из своей комнаты, направилась в другое крыло по тому пути, который могла бы проделать и с закрытыми глазами. Чаще всего я шла по нему с плохо скрываемой улыбкой и предвкушением. Сейчас несла в своём сердце боль утраты и воспоминания.
Я знала, что смерть неизбежна. Верила в то, что она — далеко не конец настоящего Пути. Только, как и любой другой человек, оставшийся без поддержки, в полном одиночестве, я продолжала испытывать это невыносимое чувство, грызущее меня изнутри. И мне хотелось сделать хоть что-нибудь, что заставит эту боль утихнуть хотя бы чуть-чуть немного.
Воровато оглянувшись, я открыла дверь и вошла внутрь. Увиденное поразило меня до глубины души…
Комната уже была пуста — видно, что вещи выносили в спешке. Лишь какие-то бумаги, а точнее обрывки, остались лежать на полу, да обломок старой чашки.
Я знала, что эта комната никогда не станет своеобразным мемориалом. Жизнь продолжается и уже совсем скоро сюда поселят кого-то другого. Но сейчас такое отношение показалось мне кощунственным…
Собрав с пола бумаги и старый обломок, я спустилась вниз, где горел большой камин. Присев как можно ближе к огню, отправила в пламя первый лист. Едва жадные языки лизнули бумагу, чуть коснувшись пальцев руки, я ощутила, как легко становится на душе. Будто прикосновение огня не просто уничтожало следы чужого варварства, но очищало саму память о наставнике.
***
В тот день с самого утра пахло снегом. Тучи нависли над городом совсем низко, а воздух был недвижим и будто бы звенел от мороза.
В храме царила тишина. Магдаль, как это в последнее время бывало, наведалась в храм и снова ушла по своим делам, даже не предупредив об уходе. Ива, отправилась вместе с Джейрисом за покупками и скоро должна была вернуться. Я осталась только потому, что Хелас обещал прислать людей, которых необходимо было проверить на наличие дара.
Кроме меня в храме присутствовали только телохранители и рабочие, в данное время занимающиеся ремонтом чердака над жилыми помещениями.