Глаза Сатаны

– Что за добавка? – спросил дон Атилио с дрожью в голосе.

– Сущий пустяк, сеньор, ха-ха! Один лишь пальчик сеньориты в качестве подтверждения тому, что шутить с нами не стоит, ха!

– Ой! – Вырвалось у Габриэлы и лицо побледнело ещё больше.

– Именно, сеньорита, – остановил её Алесио. – Вы знаете, что вас ждёт, по­тому пишите письмо с требованием немедленного выкупа, как было предложено ранее. Или ваша голова будет отправлена папе с мамой, ха!

Габриэла пыталась что-то сказать, спазм не позволял ей этого, а Ариас с невозмутимым видом проговорил:

– Вот вам необходимое для письма и пишите, пока мы не придём за ним.

– А ты, голубчик, – повернул голову Алесио к дону Атилио, – отправляйся на работу. Жратву мы тебе даём только за работу.

Все трое ушли и долго молча пробирались среди камней и колючек.

– Неужели вы это сделаете? – наконец спросил дон Атилио в ужасе.

– А что нам прикажешь делать, сеньор? – вполне дружески ответил Алесио. – Её родные решили, что мы играемся. Нет уж, сеньоры. Это не игрушки!

– А что со мною?

– Тут сложнее, сеньор. Тут надо подумать, прикинуть и уж тогда решить.

– Отец не сможет столько собрать, даже продав всё, что имеет. Уж лучше убейте меня!

– Это мы всегда успеем, братец! – мулат хохотнул, толкнул испанца в спи­ну и добавил уже злобно: – Если нет десяти, то можно согласиться и на по­ловину. И это большие деньги, особенно для таких бедняков, как мы.

– И что вы станете делать с такими деньгами? – В голосе Атилио слышалось презрение и злорадство. – Где вы сможете их использовать?

– Были б деньги, сеньор! А использовать мы их всегда найдём где и как, ха-ха! В этом можешь быть спокоен. Есть ещё места, где нет рабства. Я слы­шал, что пираты не признают рабства на своих судах!

– И у них имеются рабы, Ал, – не очень уверенно ответил Ариас.

– Мы не будем захвачены, сеньор, потому и рабами не станем. Но всё рав­но, лучше быть рабом у пирата, чем у белого испанца! Тут я больше ничего не могу сказать, сеньор.

Атилио не стал больше спорить. Лишь подумал, что этот мулат не так уж далёк от истины. И вообще, последние дни этот мулат относится к нему без прежней жестокости. И вот сейчас, спокойно разговаривает и даже спорить разрешает. Раньше такого не было.

А Габриэла ещё некоторое время лила слёзы, потом заставила себя успокоиться и принялась составлять письмо. Она писала в самых мрачных тонах, что, собственно, и было на самом деле. Не забыла упомянуть, что Атилио совсем не горит желанием помочь ей. Потом, отбросив опасения, описала некоторые приметы долины, где содержится, имена злодеев и мольбы побыстрее осво­бодить её из этого ада.

Алесио с Ариасом вошли в пещеру, когда письмо было готово. Она молча протянула его Ариасу. Тот заметил в глазах бегающие искорки страха.

– Вы написали всё, что требовалось, сеньорита? – спросил он с лёгким сме­шком в глазах, что не пытался скрыть.

– Всё! – чуть не крикнула Габриэла. – Можете прочитать, если не верите!

– Что мы и сделаем, – усмехнулся Ариас.

Он немного читал про себя, потом посмотрелна Алесио, проговорил весело:

– Послушай, что она пишет, Ал, – и принялся медленно, с остановками пере­читывать написанное.

– Ну и стерва! – подскочил Алесио, прослушав до конца. – Вот теперь я по­забавлюсь тобой, сучка, всласть! Надо же! Удумала всё же обдурить нас!

Он схватил её за волосы, запрокинул голову и, выхватив нож, слегка полос­нул её по коже. Кровь засочилась их пореза, а Габриэла закатила глаза и потеряла сознание.

– Дьявол тебя задери, Ал! Какого чёрта ты её так напугал! Лей воду на голову и лицо! Ещё помрёт с перепугу!

Вся мокрая, Габриэла очнулась и её усадили.

– Как нехорошо вы поступили, сеньорита, – ласково проговорил ей Ариас. – А мы оказались не такими дураками, как вам бы хотелось, сеньорита.

– Хватит с ней болтовнёй заниматься, Ар! Пусть пишет новое письмо, и мы снабдим его её нежным пальчиком, ха-ха! Это должно её возбудить.

Мулат демонстративно вытащил мачете, попробовал остроту лезвия, сказал почти добродушно:

– Пусть пишет, а я пойду поищу колоду для отсечения, ха! Пока, крошка!

Они вернулись уже после обеда, й всё это время Габриэла не получила ни крошки еды, ни глотка воды, если не считать, когда её отливали.

Алесио бросил на пол пещеры обрубок дерева, уселся на него, а Ариас мол­ча стал читать письмо. Поднял голову на Габриэлу, посмотрел внимательно, проговорил с расстановкой:

– Припишите, что вам сейчас отсекут палец, сеньорита.

– Не надо, прошу вас, сеньоры! – в голосе звучал ужас, мольба, он дрожал.

– Слишком ваши родные самоуверенны, сеньорита, – ответил Ариас. – Как ина­че убедить и заставить их выполнить наши требования? Придётся, сеньорита.

Она умоляла, плакала, рыдала, ползала на коленях, но мулаты были непреклон­ны. Алесио грубо схватил её, связал ноги ремешком, правую руку тоже привя­зал к туловищу, Ариас держал её в крепких руках.

Короткий взмах мачете, вскрик Габриэлы и кровь, сочащаяся из обрубка па­льца. И довольный голос Алесио:

– Вот и всё, крошка! Ничего страшного. Обмотай обрубок, я его промою ро­мом. Вот так, – закончил мулат, видя, как корчится девушка, стонет и плачет.

– Пошли, Ал, – бросил Ариас коротко и направился к выходу.

– Погоди, Ар. Я её освобожу, пусть хоть немного заработает себе на еду, а то сдохнет прежде, чем им освободим её и переправим к отцу.

Ариас вышел на свежий воздух. Ему было муторно, не хотелось говорить и тем более видеть этих людей. Пожалел, что смотрел, как Алесио отхватил мизинец, упавший на щебёнку к его ногам. Теперь этот палец лежит в кармане Але­сио и сегодня же уедет в усадьбу.

Лало опять погонял мула, выбравшись наверх долины. Смеркалось. Но тропу метис знал хорошо, и особенно спешить было некуда. Ночью не разгонишься.

К утру он добрался до брата, отдохнул пару часов и к полудню они пригнали скот в деревню, будто ничего и не произошло. И опять отец тщательно пере­считал три реала, спрятал их, но на сына всё же посмотрел осуждающе.

– Скоро я тебе, отец, десять золотых отдам, – молвил Лало с гордостью. – Я уезжаю вечером. Подбери мне лучшего мула. Мне надо спешить.