Глаза Сатаны

– Куда мы едем, Хуанито? – спросила Мира, немного освоившись с седлом и качанием мула.

– Сначала к Кумбо. У меня подозрение, что там может произойти что-то...

Ещё издали, перейдя ручей, Хуан заметил непорядок. А потом все увидели разваленную хижину, разбросанные обломки и вещи. Полудикие куры и козы с испугом бросились наутёк. Вонь говорила о том, что тут разлагается чей-то труп. И тут же Пахо, ехавший впереди, обернулся, молвив с тревогой:

– Собака, сеньор. Обглоданная. Лучше сеньорите дальше не ехать.

Хуан жестам остановил Миру, помог ей спрыгнуть на землю.

– Побудь здесь. Поласкай животное. Оно должно тебя полюбить, Мира.

Хуан с Пахо обошли двор. В разрушенной хижине увидели изуродованные останки Кумбо. Узнать его было невозможно, но другого здесь быть не могло

– Чёрт! Они и сюда добрались! Неужели забрали клад? Проклятье! Старуха ничего не выдала, а как же негр?

– Сеньор, тут делать нечего, – проговорил в растерянности Пахо. – Пошли посмотрим, тут дышать невозможно!

– Да, пошли! Господи, и похоронить трудно! Можно сказать и нечего.

Они поспешили уйти, оставив труп среди обломков и пыли в роях мух.

Хуан поспешно схватил Миру за руку, потащил кружным путём к кладу. Испуганная Мира ничего не осмеливалась спросить, понимая, что тут случилось нечто ужасное.

Лишь отойдя подальше, Хуан сказал, наклонившись к девочке:

– Крепись, Эсмеральда! Произошло ещё одно несчастье.

– Кумбо? – воскликнула Мира, расширив глаза в ужасе.

– Да! Его убили, как и твою бабулю. Мне очень жаль!

Мира присела на пень, словно ноги её вдруг ослабли. Она была бледной, перепуганной, просто уничтоженной.

– Что ж теперь будет, Хуанито?

– Об этом можно только предполагать, Мира. Ещё следует много подумать, как с тобой быть, как поступить и куда определить. Здесь тебе никак нельзя оставаться. За тобой устроили настоящую охоту!

– Почему же так, Хуан? – в ужасе вскрикнула Мира. – Чем я провинилась перед Господом? За что так со мной, Боже?

Хуан присел рядом, обнял её вздрагивающие плечики, прижал к себе.

– Я боюсь, Хуанито! Мне так страшно!

– Понимаю, Мира! Но мы не должны тут оставаться надолго. Опасно, Мира! Вставай, милая моя. Нам необходимо посмотреть на твой клад: цел ли он?

– Что это за клад, Хуан? – вскинула она большие встревоженные глаза. – Откуда он взялся? Бабушка всегда была бедной, а тут такие деньги?

Три странных всадника, один из которых была девочка, торопливо погоняли уставших мулов.

Прошло уже несколько дней, как они покинули крохотную усадьбу негра Кумбо. Хуан с облегчением увидел, что клад не разрыт. Стало обидно за несправедливые сомнения. Кумбо каким-то образом выдержал пытки или преждевременно отдал Вогу душу, тем сохранив клад.

Мира как-то сразу повзрослела. Её больше всего добила смерть негра. Бабушкина смерть воспринялась естественно, тем более, что она ничего не знала о её причине, а Кумбо! Это её доконало.

Она почти не разговаривала, больше не заикалась о своём дне рождения. Лишь временами бросала взгляд на подарок Хуана и тогда в глазах можно было заметить некоторый проблеск радости.

Хуан ничего не пояснял из истории её рождения, а она, словно догадываясь о тайне, ничего не выясняла. Просто молчала, закрывшись в скорлупе отчуждённости и горя.

Хуан оставил побережье. Он узнал дорогу через остров до столицы и, не раздумывая свернул по ней, хотя она была едва наезжена редкими двуколками и ещё более редкими всадниками.

– Эсмеральда, скоро мы попадём в Кагуасу, – говорил Хуан, слегка наклоняясь к Мире. – Мы там передохнём пару дней. Ты сильно измучена дорогой.

Девочка подняла глаза, пристально посмотрела на него, спросила очень серьёзно, по-взрослому:

– Зачем ты тратишь столько сил на меня, Хуан?

Этот вопрос застал юношу врасплох. Всё же ответил после недолгого, напряжённого молчания:

– Как почему, Мира? Мы ведь друзья, а друзья не покидают друг друга на произвол судьбы. Я обещал донье Корнелии заботу о тебе. Видно, она знала о скорой своей кончине.

Мира задумалась.

– Ты мне когда-нибудь расскажешь о той тайне, что витает вокруг меня?

– Обязательно! Но потом, когда ты совсем успокоишься. Сейчас нет надобности лишний раз тревожить тебя. Ты и так столько пережила, что я побаиваюсь за твоё здоровье, Мира.

Она опять подняла глаза на него, промолчала, но Хуан знал, что в её голове постоянно происходит интенсивная работа мысли.

Он ещё не знал, что будет в Сан-Хуане. Не мог придумать ничего такого, что будет приемлемо и для Миры, и для него. Потому постоянно откладывал решение на следующий день, потом ещё и так постоянно.

В Кагуасу они поселились в домике, снятом на два-три дня, чтобы отдохнуть и привести мысли в порядок. Городок, а вернее небольшой посёлок, располагался в красивой долине среди гор и лесов. Очень красивая церковка звала под свои прохладные своды, и Хуан не утерпел, чтобы не посетить её, помолиться всем вместе, внести дар, получить отпущение грехов. Мира немного равнодушно отнеслась к этому посещению, что сильно удивило Хуана.

– Тебе не понравилась церковь, Мира?

Она неопределённо пожала плечами, не ответила, замкнувшись в себе.

Был канун праздника святого Матвея. Три улицы посёлка уже украшались цветами и ветками пальм. Дожди выпадали уже не так часто, а в этой долине они вообще шли довольно регулярно весь год. Окрестности благоухали цветущими деревьями и кустарниками.

– Мира, – не очень смело обратился Хуан к девочке, – твой день рождения завтра. Чего бы ты хотела?

Она опустила голову. Долго молчала и вдруг подняла голову.

– Я хотела бы несколько девочек моего возраста, Хуан. И... красивого платья... с туфлями.

– Попробую это устроить для тебя, – с готовностью ответил Хуан. Он был приятно удивлён таким решением и желанием Миры. – Три-четыре девочки тебя устроят?

Она почти безразлично кивнула, но говорить больше не стала.

Хуан посоветовался с хозяйкой, и та порекомендовала ему несколько семей, наиболее приличных и богатых.

– Если не возражаете, сеньор, я могу обойти их и пригласить девочек. Говорите, три-четыре хватит?