Глаза Сатаны
Шрифт:
– Что он надумал? – спросил Демид Карпо, наклонив к тому голову.
– Наш петушок? Хочет отличиться, дурашка. Голову даю на отсечение, что это его первая сшибка, если до этого дойдёт.
– Посмотрим, – ответил Демид, повернулся к своим молодым казакам, бросил словно приказ:
– Хлопцы, проверьте пистоли! Особо не рвитесь вперёд. Посмотрим, как будет получаться. И в свалку, в свалку не лезть! Поняли?
– Поняли, поняли, Демид, – ответил Омелько, слегка побледнев. – Только не всё от нас зависит.
– Смотрите на нас, хлопцы. Эта война не наша, так что
Отряд вынесся на гребень. Противник был шагах в двухстах и тоже намеревался атаковать. Кирасы мрачно поблёскивали под серым небом, плащи развевались крыльями летучих мышей.
Юнец-командир что-то прокричал, горделиво выпрямился в седле. Его сабля смотрела в сторону надвигающегося командира вражеского отряда.
Ивась только успел выхватить пистолет, как их юный командир взмахнул руками и кубарем скатился по крупу коня на мокрую землю.
Передние уже сшиблись. Демид выстрелил в одного их немцев, Карпо крутанул коня, отмахнулся от удара, подсёк сбоку коварным ударом.
Тут Ивась прямо перед собой увидел оскаленную морду коня. Он забыл о сабле, но пистоль успел вскинуть. Почувствовал лишь, как рука сильно дёрнулась вверх, а дым не позволил заметить результат выстрела. А голос Демида словно кулаком по темечку ударил Ивася:
– Какого чёрта, мать твою! Саблю, саблю выхватывай, болван!
Что-то блеснуло над головой Ивася, что-то хрястнуло, послышался вопль, и брызги крови попали на лицо. Горячей, чужой, он это сразу понял. И удар плашмя по спине, который вывел его из ступора.
Рванул повод, кровяня губы коню. Увидел как Карпо рубится с латником и бросил коня в ту сторону. Тот грудью ударился о круп вражеской лошади, это не сдвинуло её с места, но сабля Ивася полоснула по голове всадника. Шлем сорвался с ремешка, покатился в траву, воин обернулся к Ивасю, но сабля Карпо самым концом раскроила череп у самого уха.
Это чётко отпечаталось у Ивася, но не остановило его. Он уже стал соображать, видеть. Все конники рассыпались на довольно большом пространстве и рубились с ожесточением и яростью. Определить, чья сторона брала верх, Ивась не мог. Ему казалось, что все одинаковые. Лишь то, что Демид отбивался от наседавшего на него латника, показало, кто враг. Ивась толкнул коня к ним, лошадь поскользнулась в луже крови, но устояла. Юноша посмотрел на дерущихся. Думал, что Демид легко справится с противником, но латы сильно помогали тому.
Ивась оторопел, бросил коня дальше, поискал глазами, и сильно ткнул концом сабли в прореху между латами.
Воин обернулся. Его лицо не было видно из-за низко надвинутой каски, а Демид устало рубанул воину по руке. Сабля вывалилась из рук того и он склонился к шее коня.
Всё это Ивась увидел мельком, краем глаза. И услышал крик Демида:
– За мной, хлопцы! Тут плохи дела! Где Омелько? Ко мне!
Карпо понукал коня, пытаясь подскакать к Демиду. Крикнул истошно:
– Омелько на земле! Надо помочь, может, живой!
Демид отмахивался от молодого воина, ранил его коня и
тот отвернул.– Ивась, гони к Омельке! Мы с Карпо отгоним латников!
Юноша нашёл лежащего Омелько, погнал коня к нему, обегая дерущихся.
– Омелько! Ты живой? – вопил Ивась, подскочив к другу.
Тот приподнял голову, крикнул, оглядываясь:
– Коня прибило! А меня чуток зацепило! Найди мне коня! Я полежу тут!
Ивась с трудом уворачивался от наскоков вражеских воинов. Их кони раза в полтора были тяжелее казацких, и это было не очень трудно. Он даже огрел такого коня саблей по крупу, когда воин попытался достать его палашом. Конь всхрапнул, шарахнулся в сторону, и это открыло путь к другому коню. Он настороженно прядал ушами, шарахался в стороны.
Приелось погоняться, прежде, чем юноше удалось поймать повод. А сеча затухала. Она переместилась дальше, и путь к Омелько был почти свободен. В полминуты Ивась подлетел к другу. Тот уже стоял на колене, готовый вскочить в седло.
– Быстрей, Омелько! Наши бегут! Как бы в плен не попасть! Вон и наши к нам скачут!
Омелько с трудом взобрался на коня, и они стали отчаянно лупить их по крупам, гоня в сторону убегающих горожан. Их было трое. Их преследовали недолго. А за казаками никто не погнался. Тяжёлые кони никак не могли соперничать с быстрыми юркими конями казаков.
Они легко догнали беглецов. Те узнали их, придержали коней, перешли на размашистую рысь, оглядываясь назад, где победители осматривали поле битвы.
– Гляди-ка, двое ранены, – заметил Демид, показывая на солдат. – Доедут ли?
– Доедут, Демид, – отозвался Карпо. – У меня вишь что, – он показал окровавленный рукав кафтана. – Достал всё же, паскуда!
– Давай перетянем, Карпо.
Демид достал полотно, заготовленное раньше. Оголил руку. Рана была не очень глубокой, но промыть надо было. Казак простонал, когда Демид промыл рану водкой.
Подъехал Омелько. Молвил смущённо:
– Демид, и мне, – и показал бедро, где штанина была распорота и кровь уже загустела на ткани.
– Как вас угораздило? Давай ближе!
Ивась удивился, что Омелько даже не ойкнул. Он терпеливо перенёс всю процедуру врачевания Демида. Лишь сильно побледнел и плотно сжал губы.
– А ты, носатый дятел, цел? – спросил Демид устало.
– Вроде цел, дядя Демид. Бог миловал, хвала ему!
– Как сеча тебе, хлопец? Поглядывал я. Чуть тебя не срубил вражина. И что на тебя нашло, парень, что ты словно заснул? Смотри у меня, не балуй больше!
Ивася приятно удивило беспокойство Демида. Он оглядел поле. На возвышенности продолжали двигаться воины, собирая павших и раненых.
– Ивась, ты чего это дрожишь? – с удивлением спросил Демид. – Холодно? Или ещё не очухался от свалки? Ничего, это пройдёт.
– Да вот никак не успокоюсь, дядя Демид. Трясёт, и всё тут!
– Не печалься, Ивась. Немного трусости только на пользу. Дурак-храбрец завсегда попадает в переделку. Не казни себя. Ты просто точно выполнял мои советы. Молодец, юнак! Ладно, поехали. Наши уже далеко. Не дай Бог противник вознамерится захватить нас.