Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова)

— Достойная попытка, господин Винь. — Несколько секунд разницы, и Винь добрался бы сюда первым; это была бы реальная засада. А теперь он безоружен, одна рука не работает — он слабее котенка. Томас Нау стоял между ним и дротикометами. — Но боюсь, у меня нет времени на разговоры. Пожалуйста, отпустите Али.

Он говорил спокойно, не сводя глаз с парочки. Левая рука скользнула к ящику с оружием. Может, удастся заговорить Виню зубы и разобраться с ним чисто.

— Томас!

Сверху, у входа на склад, появилась Киви.

На миг Нау оцепенел. У нее из носа текла кровь, кружевное платье было чем-то заляпано и разорвано. Но она была жива. Наверное, расстыковка не удалась оттого, что люк шлюпки сбойнул. Если шлюпка не отстыковалась, шлюз с этой стороны просто не закроется… и каким-то образом она пробралась сюда.

— Нас заблокировало, Томас. Замок заглючил.

— Да! — с неподдельным отчаянием воскликнул Нау. — Он захлопнулся, и я услышал продувку. Я… я думал, ты погибла.

Киви спустилась с потолка, пихнув тело Рэя Сирета к ближайшему упору. Охранник, возможно, и жив, но толку от него сейчас никакого.

— Ты… прости, Томас. Я Марли не спасла.

Она поплыла было через помещение — обнять его, но в движениях Киви сквозила неуверенность.

— С кем ты говоришь? — Тут она увидела Эзра и Али. — Эзр?

Хоть раз повезло: видок у Виня что надо, надутая куртка перепачкана кровью, как мясницкий фартук, и кровь эта — Али. За спиной Виня, из разгромленного парка, продолжало бухать. Коробейник, задыхаясь, прохрипел:

— Первая точка… наша, Киви. Кроме нескольких громил Нау, мы никого не убили… — («А ведь ее отец у него на руках, в крови!») — Нау тебя использует, как обычно. Только теперь он хочет нас всех убить. Оглянись кругом! Он же собрался взорвать времянку ядерной торпедой!

— Я… — Но Киви огляделась. Нау не понравился ее взгляд.

— Киви, — сказал Нау, — посмотри на меня. Нам противостоит та же группа, которая подстроила теракт Джимми Дьема.

— Это ты убил Джимми! — заорал Винь.

Киви утерла окровавленный нос тонкой белой тканью отворота платья. На миг она показалась ему очень молодой и потерянной, как и в тот день, когда он впервые взял ее. Она уперлась ногой в пристенный захват и повернулась к нему, о чем-то размышляя. Надо было выиграть время, всего пару секунд.

— Киви, ты подумай, кто это говорит! — Нау ткнул в сторону Виня и Али Лина. Он жутко рисковал, отчаянно манипулируя ею. Но ведь сработало! Она и вправду чуть отвернулась, взгляд ее сместился немного в сторону. Он просунул руку в ящик, пошарил там в поисках дротикомета.

— Киви, ты подумай, кто это говорит! — Нау ткнул в сторону Виня и Али Лина. Бедняжка Киви и вправду чуть повернулась посмотреть на них. Эзр увидел, как за ее спиной по лицу Томаса Нау скользнула усмешка. — Ты знаешь Эзра. Он пытался убить твоего отца в Северной Лапе: думал, что до меня через него доберется. Будь у него нож, он бы сейчас уже резал твоего отца на куски. Ты же знаешь, что за садист Эзр Винь. Помнишь, как он тебя избил? Помнишь, как я тебя потом выхаживал?

Слова предназначались Киви, но били по Эзру, как таранные щиты: страшная правда вперемешку с мерзким враньем.

Киви мгновение не шевелилась. Но потом кулаки ее сжались, плечи поникли, будто под жуткой тяжестью. И Эзр подумал: «Сейчас Нау победит, а виноват буду я». Он усилием воли вырвался из обволакивающей серой мглы и последний раз взмолился:

— Не ради меня, Киви! Ради остальных! Ради твоей матери! Пожалуйста! Нау тебе врал сорок лет. Каждый раз, как ты узнавала правду, он тебе мозги промывал. Снова и снова. И ты никогда не запоминала.

На лице Киви возникло выражение дикого ужаса, смешанное с узнаванием.

— Не-ет, теперь-то я запомню!

Она развернулась к Нау, который как раз вытаскивал что-то из ящика за спиной, и врезала ему локтем по грудине. Раздался треск, с каким ломаются сухие ветки; Нау отбросило от шкафчика и закрутило в пустоте. За ним поплыл дротикомет. Нау рванулся к нему, но ему не хватало нескольких сантиметров, а оттолкнуться было не от чего — вокруг только воздух.

Киви отделилась от стены, вытянула руку и перехватила дротикомет. Нацелила ствол вахтмастеру в голову.

Медленно вращаясь, Нау извернулся бросить взгляд на Киви. Он открыл рот, где на любой случай была припасена убедительная ложь:

— Киви, ты же не мож… — начал он, но потом, наверное, заметил выражение на лице Киви. Нерушимую холодную надменность, которую Эзр наблюдал полжизни, с Нау как ушатом воды смыло. Голос его упал до шепота. — Нет, нет…

У Киви тряслись голова и плечи, но слова были тверды как камень:

— Я помню.

Она сдвинула прицел с лица Нау ниже, еще ниже… и дала длинную очередь. Крик Нау перешел в истошный вопль и оборвался: удар развернул его и подставил под новые дротики голову.

62

Сначала было очень темно, а потом появился свет. Она воспарила ему навстречу. «А кто я?» Ответ сопровождала вспышка ужаса: «Анне Рейнольт».

Воспоминания. Отступление в горы. Последние дни игры в прятки: балакрейские оккупанты выкуривают повстанцев изо всех пещер. Предатель, разоблаченный слишком поздно. Последних ее бойцов уничтожили с воздуха. Она сама на склоне горы, в окружении балакрейских десантников. Прохладный утренний воздух вонял паленой человечиной, но враги больше не стреляли. Потому что ее хотели взять живой.

— Анне?

Голос мягкий, заботливый. Голос палача, создающего настроение для пытки пострашнее прежней.

— Анне?

Она открыла глаза. Ее окружала балакрейская пыточная аппаратура: Анне видела это периферическим зрением. Все именно так ужасно, как она себе представляла, только в невесомости. «Пятнадцать лет, как они захапали наши города. Почему в космосе?»

В поле зрения вплыл инквизитор. Он был черноволос, с лицом ни молодым и ни старым, типично балакрейской внешности. Вероятно, вахтмастер. Он носил странную фрактильную куртку: такой одежды Анне на вахтмастерах никогда не видала. Лицо его выражало притворную тревогу. «Дурак. Переигрываешь». Он опустил ей на колени букет белых цветов с таким видом, словно преподнес дар. Цветы пахли утраченным теплым летом. «Должен быть способ убить себя. Должен». Руки ей, разумеется, связали. Но если он наклонится достаточно близко, можно его укусить. Если он достаточно для этого глуп…

Он потянулся к ее плечу, тронул. Анне вывернулась и куснула вахтмастера за руку. Он дернулся, отлетел, оставив по себе цепочку красных шариков. Не так глуп, впрочем, чтоб ее за это убить на месте. Глянул на кого-то, скрытого аппаратурой.

— Трад! Какого хрена? Что ты с ней сделал?

Она услышала странно знакомый ноющий голос.

— Ну, Фам, ну я же говорил, это сложная процедура. Без ее руководства мы не можем быть уверены… — Обладатель голоса высунулся из укрытия. Коротышка в униформе балакрейского техника явно нервничал, глаза его полезли на лоб, стоило ему заметить цепочку кровяных шариков. Взгляд техника метнулся к Анне, и она увидела, что коротышка напуган до смерти. Это было приятно и неожиданно.