Глубокая охота: Империя наносит ответный удар

Радист каким-то исполинским усилием воли задавил несерьёзный смешок и деловито забубнил в микрофон.

Строй выглядел совсем не так идеально, как ещё совсем недавно. Самолётов и так пришло куда больше, чем обычно, а часть из них держалась в стороне и огибала ВАС-61 «Кайзер бэй» по очень широкой и плавной дуге.

— Ноль тринадцатый чёрный требует внеочередную посадку, — подтвердил радист, — жалуется на потерю управляемости.

— Сажайте, — подтвердил Такэда. — Что ж за экипаж такой невезучий, а?

На чём держался в небе самолёт Рыси, кроме упрямства экипажа, ни она сама, ни Яська Пщола ответа уже не имели. Сил истребительного прикрытия в свалке над бухтой Синдзюван не хватило. Боекомплект улетел до конца за несколько жестоких свалок, из которых чаще всего стороны выходили без одного-двух участников.

Имперцы отлично сознавали, что идут в бой на самолётах не очень быстрых и, мягко говоря, не очень новых. Терминальный просчёт конструкторов случился ещё на чертёжной доске. Только вот добирать подранков они годились как нельзя лучше — относительно высокая тяга и шестистволка в турели могли при идеальном боевом заходе на цель отпилить кусок фюзеляжа или выбить гондолу мотора даже тяжёлому конфедератскому штурмовику.

Самый эффективный манёвр — уйти вниз с набором скорости, для едва удерживающихся в небе полуразбитых самолётов оказался попросту недоступен. Как минимум один экипаж погиб на глазах Рыси, когда сделал всё совершенно по букве учебной брошюры — и набегающий поток обломил две трети левой плоскости точно по кривой перфорации осколочного попадания.

Марыся Пшешешенко ещё ни разу не чувствовала себя настолько беспомощной и бесполезной как в быстротечном воздушном бою в отступлении с гавани Синдзюван.

Всех её талантов и навыков хватало только на то, чтобы снова и снова срывать имперцам атаку и заставлять отвалить в сторону от почти беспомощной и чаще всего почти беззащитной цели. Отвалить лишь затем, чтобы через считанные минуты вернуться для нового боевого захода. Иногда цель получалось уберечь, иногда нет. Каждая неудача оставляла за собой пустоту в груди и тягостное чувство бессилия — хотя ни одного из этих пилотов она даже ни разу не видела, не то, чтобы помнить в лицо.

Рысь даже сумела пару раз задеть фюзеляж своих противников — но прочные монопланы имперских «Тротцигов» переносили эти попадания без любых видимых последствий. Да, они с трудом заходили на цель — но зато и к себе до исчерпания боекомплекта могли не пускать одиночного противника с почти абсолютной гарантией.

И наконец пришёл тот момент, когда частая пульсация разноцветных трассеров последней короткой очереди безжалостно подтвердила, что боекомплекту ноль тринадцатого чёрного пришёл конец.

— Держи курс! — отчаянно крикнула Яська. — Держи, курва, я ему втащу!

Рысь подчинилась. За её спиной загрохотал и забился в креплениях пулемёт. Мгновением позже имперец довернул — и ответил на один пулемёт бортстрелка из всех своих шести в турели.

— Ай! — совершенно по-детски пискнула Яська, и Рысь не раздумывая дёрнула самолёт вниз, к воде.

Выровняться им удалось, чуть ли не цепляя пену кончиком винта. Самолёт откликался на движения Рыси очень плавно и очень нехотя. Грохот и столб пены и огня позади стали для экипажа очень слабым утешением.

— Попробуй только мне тут сдохнуть, кошка сцаная, — продавила сквозь зубы Газель Стиллман. — Я тебя отдеру так, как никакой Такэда не драл!

Её розовый «казачок» с парой свежих подпалин на рассаженном очередью имперца фюзеляже пронёсся мимо, качнул в полёте крылом и ушёл с набором высоты. За время короткой свалки имперские перехватчики окончательно признали, что с них хватит, и всё больше удалялись назад и ввысь.

Рысь попробовала набрать высоту, и, к её искреннему удивлению, это даже получилось. Медленно и мучительно, но всё же получилось. Искалеченный самолёт летел, и даже не терял горючку. Топливные баки от утечки спас каучуковый самозатягивающийся подбой, а от пожара — наддув углекислым газом.

Оставалась полная ерунда. Несколько часов полёта над морем и попытка сесть наперекор усталости и неполадкам. Оставалось только порадоваться, что самолёт Рыси в принципе не имел проблем с курсом домой. Навигационный блок доблестно перенёс все неприятности и стабильно подтверждал отрывистыми попискиваниями кодовой азбуки, что самолёт движется в правильном направлении.

Что это значило для экипажа, Рысь поняла только лишь когда знакомый силуэт ВАС-61 «Кайзер бэй» стал различим на океанской глади.

— Курва! — выпалила она. — Яська, мы не имеем права разбить эту штуку! Она дороже и самолёта, и нас с тобой!

— Я знаю, — устало подтвердила бортстрелок. — Я уже все винты ослабила. Сейчас выкручу хвосты, и сажай нас. Только быстрее, пожалуйста.

— Сильно болит? — в очередной раз спросила Рысь.

— Сначала прям дёргало, а сейчас уже почти не болит, — подтвердила в очередной раз, но уже с явно различимой паузой Яська Пщола и неуверенно добавила. — Это же хорошо, да?

Палуба впереди росла в размерах куда быстрее, чем обычно. Рысь едва успевала подчиняться размашистым жестам посадочного сигнальщика. Каждый раз «Казачок» чудом протискивался в игольное ушко яростных отмашек, но болезненное понимание, что попытка у экипажа ровно одна, накатывало всё более неотвратимо с каждым мгновением.

— Хорошо, — Марыся стиснула руки на штурвале. — Хорошо, курва. Ох, как же нам сейчас будет хо-ро-шо-о-о…

Грохнуло.

Оба колеса при ударе о палубу вывернуло из стоек и раскидало в стороны. Кто-то из «зелёной» команды посадочных устройств операторов едва успел отдёрнуть голову.

Самолёт пошёл боком, всё сильнее забирая в сторону надстройки. Пожарник в белом асбестовом скафандре подскочил как ужаленный и настолько же боком, по крабьи, нырнул в люк. Тяжеленные баллоны и гофрированный шланг пеногенератора, которые штатно перетаскивали вдвоём за удобные ручки, он прихватил за собой так, будто те и не весили битую сотню фунтов. Что добило Рысь окончательно — беглец даже успел тот люк задраить.

Как нельзя вовремя. Израненный ноль тринадцатый чёрный на полном ходу обломал крыло об угол надстройки рядом с люком, конвульсивно дёрнулся в сторону удара, и давно разбитый пулями фюзеляж наконец-то сдался. Всё, что находилось за спиной Рыси улетело в одну сторону, огрызок кабины с мотором и пилотским креслом без крыла и шасси — в другую. Винт с противным скрежетом загнулся и встал.

Рысь машинально обернулась, и увидела, как в разлохмаченном проёме задней части кабины верной дюжиной ярдов поодаль неловко пытается встать со всё-таки демонтированной коробкой шифратора навигационной системы Яська Пщола, нога её ниже бедра вся бурая от крови, а за спиной у бортстрелка уже поднимается яркое бензиновое пламя и обманчиво нежно обнимает девушку за плечи.

— Курва!
– заорала Рысь, торопливо расстёгивая пряжки ремней, — Курва! Аааа!

В следующий миг её рот напрочь забил плотный жгут пожарной пены. Чудом не задавленный при аварии пожарник всё же приступил к выполнению своих прямых обязанностей — и щедро окатил пеной не только разбитый двигатель, из которого на палубу хлынули несколько галлонов отборной авиационной горючки, но и пилота.