Gnawed Noble
Шрифт:
– Идемте, - негромко обратился он к остальным, и все, кроме Командора и куда-то подевавшегося Сайласа, двинулись вслед за ним по коридору, затем вон из главного здания и в подземелье. По дороге к ним подбежала было Веланна, но сенешаль решительно отстранил ее:
– Натаниэль арестован, Страж Веланна.
– Арестован? – воскликнула долийка. – Что это значит? Стойте!
Маркус, кажется, попытался что-то ей объяснить на ходу, но Кейр не обращал на это внимания. Он неприязненно наблюдал за Натаниэлем Хоу и думал, что уж теперь-то в ордене Серых Стражей обнаружилось достаточно отбросов общества. «Значит, сын этого чудовища –
По дороге в камеру Хоу попросил только разрешить ему переодеться. Сменив потертые кожаные доспехи на простые рубашку и штаны, он без пререканий зашел в отведенную ему камеру и уселся в дальнем углу.
– Зря вы не пустили ко мне Веланну, сенешаль, - заметил узник. – У меня не долечена рука, а Веланна могла бы что-нибудь с этим сделать.
– Доложите о своем самочувствии, если оно ухудшится, и мы позовем к вам Адайю.
– Адайя сама должна отлежаться как следует. – Он вальяжно разлегся на соломе и уставился в потолок. – Не беспокойте ее без нужды.
– Хорошо.
– Сенешаль, - обратился к Вэрелу Эремон, - могу я первым отстоять смену в карауле?
Тот удивленно покосился на юношу, но все же кивнул:
– Конечно, милорд.
– Благодарю вас.
Кейру было приятно, что сенешаль относится к нему с большим почтением, чем к Хоу – а ведь, кажется, именно их роду принадлежала эта крепость: сейчас, если подумать, Натаниэль был пленником в собственном замке…
Маркус что-то недовольно пробурчал по поводу ночной смены, но его страданиям никто не внял. Когда они с Вэрелом ушли, Эремон остался один на один с Хоу. Тот, подождав немного, соизволил наконец перевести взгляд на своего охранника:
– Ну и кто же ты такой?
– Ваш кровный враг, - без тени улыбки отозвался Кейр.
Их взгляды встретились.
========== История одной смерти ==========
Натаниэль смерил своего охранника долгим взглядом. Кейр ожидал агрессии в свой адрес или же попыток оправдаться – но не того, что Хоу только устало вздохнет и скажет:
– Дай догадаюсь: мой отец и тебе чем-то насолил.
– Можно сказать и так.
– Ну, ты в этом не одинок, - Натаниэль снова уставился в потолок, - вас таких пол-Ферелдена.
Это равнодушие было притворным, хотя притворялся Хоу довольно умело. Эремон, решив спровоцировать его на разговор, нервно усмехнулся:
– Стало быть, Рендон Хоу сгубил половину Ферелдена, а вам это кажется нормальным. Очаровательно.
Натаниэль устало прикрыл глаза.
– Видимо, много раз мне еще придется повторять эти слова, - пробормотал он и прибавил уже громче: - Я знаю, что мой отец совершил много неприглядных поступков. Я не собираюсь его оправдывать. Но он, знаешь ли, уже мертв, Феликс лично перерезал ему горло, как мне сказали. А я к преступлениям отца никакого отношения не имею.
Когда Хоу приоткрыл глаза и посмотрел на собеседника, он увидел на лице Кейра недоверчивую улыбку.
– Воистину, - Эремон постарался вложить в свой голос как можно больше презрения, - не судят детей за грехи их отцов. Если только дети не повторяют эти грехи. Вы ведь тоже допустили
гибель кого-то из вашего отряда…Хоу резко подался вперед, чуть не прислонившись лицом к решетке.
– Даже не смей заговаривать об этом, - прорычал он сквозь зубы. – А если посмеешь, я придушу тебя собственными руками, и мне плевать, что ты еще мальчишка и что меня самого за это повесят. Выслушивать нотации от сопляка я не собираюсь.
Когда он отодвинулся обратно и мерно задышал, пытаясь успокоиться, Кейр бесстрастно заявил:
– Я всего лишь хочу узнать о том, что произошло.
– Тебя поставили меня охранять – вот и стой. Молча. И думай обо мне и моем отце все, что захочешь – только заткнись.
«Интонации точь-в-точь отцовские», – брезгливо подумал Эремон, глядя на узника. Он, правда, не так часто видел Рендона Хоу не в настроении – обычно тот держал себя в руках – но тот злился и рычал точно так же, и точно так же не церемонился с другими, даже равными себе. Видеть перед собой довольно точную копию «амарантайнского мерзавца», как называла его мать, было тем еще удовольствием.
– Вы не старше меня по званию? – спросил Кейр. Натаниэль не отозвался. – Я вынужден повторить вопрос…
– Да замолчи ты уже, - сквозь зубы пробормотал Хоу. – Мне уже с головой хватило ругани на сегодня.
– Я лишь хочу сказать, что, если вы не старше меня по званию, я вправе задавать вам вопросы. В конце концов, - Эремон глубоко вдохнул, - я новичок в ордене, и плохо осведомлен обо многих событиях.
– Тут полно народу. Приставай к кому хочешь, только не ко мне. Тем более если я сын своего отца и противен тебе уже поэтому.
Кейр прикусил язык. Он, конечно, мог бы еще долго изводить Натаниэля напоминаниями о его отце и долгими расспросами – но он видел, что Хоу отвечает так не из ненависти к нему. Узник выглядел бесконечно уставшим и опечаленным, и расстроил его явно не разговор с Амеллом или Эремоном. Либо он и сам был расстроен гибелью этой Сигрун, либо его терзало что-то другое, еще горше. Кейр решил молча понаблюдать за ним. Уж что-что, а сохранять бесстрастное выражение лица юноша умел.
Вдруг дверь каземата приоткрылась, и внутрь вбежала Веланна. Эремон с удивлением отметил ее взволнованный вид – и взгляд, которым она наградила Натаниэля. Затем она уставилась на Кейра, и лицо ее посуровело.
– Пропусти меня к нему, - приказала она.
– С чего бы? – поинтересовался Эремон. – Узников принято держать в изоляции.
Эльфийка сделала шаг к нему и подняла правую руку к груди. От ее кулака исходило биение магии.
– Или ты отходишь в сторону, - почти прорычала она, - или получаешь по заднице огненным шаром.
– А, - бесстрастно отозвался Кейр, не отводя взгляда от ее татуированного лица. – Значит, у Серых Стражей все-таки принято калечить друг друга магией. Простите, не знал.
– Веланна, - неожиданно донесся сзади голос Хоу, - не усугубляй. Феликс сейчас и так в плохом настроении, а если ты что-то отчебучишь, он вспылит так, что мало не покажется. Не разбрасывайся угрозами.
Долийка снова посмотрела на него.
– Маркус сказал, у тебя с рукой не все в порядке.
В ее тоне прозвучало некое подобие заботы. Слышать такое от злобной эльфийки, да еще и по отношению к «шему», было по меньшей мере странно.
– Ничего, жить буду.
Взгляд Веланны снова уперся в Эремона.