Gnawed Noble

«Чудесно проходит моя служба в Серых Стражах, - думал Кейр, обиженно скрестив руки на груди. – Рискнув остатками своей жизни, я теперь сторожу в холодном подвале сына Рендона Хоу. Командор, похоже, возненавидел меня с первого дня, поэтому наверняка будет усылать меня куда подальше. Возможно, я когда-нибудь кончу, как Сигрун…»

Чтобы немного отвлечься, Эремон замурлыкал себе под нос:

– У Андрасте был старый мабари,

Хоть в Песни его и нет…

– А если м-м-м-м сестричек, - сквозь сон промычал Хоу, - Те скажут: «Ну что за бред!»

– А можно не подпевать? – недовольно поинтересовался Кейр.

– Ну извини уж, - Натаниэль перевернулся на другой бок, - я очень чутко сплю. Как вор.

– Очаровательно.

«Если Сайлас заглянет, надо будет попросить его принести мне книгу. Сейчас я согласен даже на антиванский любовный роман…»

Подробно изучив паутину на потолке, Эремон начал вспоминать все известные ему ругательные слова и примерять их к Командору. Некоторые особенно красочные обороты согревали его душу, и этой порочной радости Кейр уже не особенно стыдился.

Ему было слишком скучно.

Внезапно дверь каземата распахнулась. Сенешаль ввел внутрь Калах, закованную в кандалы.

– Еще одну будете сторожить, милорд, - обратился Вэрел к Эремону. – До особого распоряжения Командора.

Взглянув в лицо горделивой гномке, Кейр с сомнением поинтересовался:

– Я так понимаю, Посвящение не удалось?

– Посвящение теперь будет для нее милостью, - ответил сенешаль. – Открывайте вторую камеру.

Когда Эремон отпер камеру, Калах сама гордо прошагала внутрь и даже закрыла дверь за собой. Скрежет ее доспехов разбудил Натаниэля. Удивленно покосившись на нее, он спросил:

– Что произошло, сенешаль?

– Она совершила покушение на Командора. На вопросы пока отвечать отказалась. Возможно, - Вэрел сурово посмотрел на заключенную, - Командор разрешит применить пытки. Так нагло на его жизнь не покушались уже давно.

Гномка только оскалилась ему в лицо, но удивленно обернулась, услышав смех в соседней камере.

– Ну все, - заявил Натаниэль с неуместной улыбкой, - вот теперь меня точно повесят. Мало того, что я потерял одну из наших Стражей, так еще и привел в орден убийцу.

Продолжая смеяться, он закрыл лицо руками:

– Чтоб я еще хоть раз в экспедицию пошел.

– Оставляю их на вас, - вполголоса обратился к Кейру сенешаль. – Командор должен скоро явиться с допросом.

– Буду ждать с нетерпением, - почти не размыкая губ, отозвался юноша.

Когда за Вэрелом закрылась дверь, с лица Хоу сразу исчезла улыбка. Поднявшись на ноги, он внимательно посмотрел на свою соседку. Его взгляд заставил Калах немного подрастерять уверенность.

– Ну, - мрачно и требовательно обратился к ней Натаниэль, - и что ты скажешь в свое оправдание? Я теперь почти уверен, что ты не Молчаливая Сестра, и язык у тебя цел.

Нахмурившись, гномка разинула рот и продемонстрировала розовый обрезок языка, совсем коротенький. Эремон поморщился от этого зрелища; Хоу же, похоже, ничуть не смутился.

– Ничего. Писать ты еще не разучилась, так что объяснить все обязана. Не Командору – мне.

– Вы уверены, - вмешался Кейр, - что разумно начинать допрос без участия Командора?

– Уверен. – Узник нервно усмехнулся. – Нет, ну надо же было так ошибиться…

Калах вдруг развела руками и начала что-то говорить – точнее, беззвучно шевелить губами. Из ее рта вырывались ошметки ничего не прояснявших звуков. Ясно было одно: гномка лишилась языка недавно и, очевидно, не успела отвыкнуть от нормальной речи.

– Эремон, - покосился на своего охранника Натаниэль, - тут поблизости есть бумага?

– Вряд ли, - покачал головой юноша. – А отослать меня за ней – не самая лучшая идея.

– Да уж, подозреваю…

Дверь в подземелье снова открылась. Внутрь вошли Командор и Огрен.

– Оп-па, - с порога заявил тот, уже почти привычным движением отодвигая Эремона в сторону и глядя на узницу. – Так я ж ее видел в Орзаммаре. Точно тебе говорю, видел, лицо знакомое.

– Тогда вспоминай, кто это, - отрывисто приказал Амелл. Кейр заметил у него в руках тот самый магический меч. «Выходит, это действительно его оружие. Хотел бы я посмотреть, как маг управляется с мечом…»

Гном подошел к решетке и повнимательнее вгляделся в соплеменницу. Та неожиданно усмехнулась, глядя на него – то ли горько, то ли с оттенком брезгливости.

– В Алмазных залах она ошивалась, это точно, - изрек Огрен. – А вот имени не вспомню, хоть убей. И дома ее не вспомню.

– Так. – Оглядевшись, Командор заметил Кейра. – Эремон, отоприте камеру Хоу и выйдите отсюда.

– С пленником?

Юноша понимал, что вопрос звучит глупо, но до последнего надеялся, что Амелл не опустится до пыток. Применять их к собственным солдатам – пусть даже к Хоу, который, кажется, все же не нарочно привел убийцу к Командору – было просто из ряда вон выходящим…

– Один. И быстро.

«Он просто убьет Хоу, а потом и гномку. Это будет слишком даже для него… нет, этого нельзя допустить. Кто-то должен остановить этого зарвавшегося выскочку».

И Эремон скрестил руки на груди, посмотрел в глаза Амеллу и сказал:

– Я останусь здесь, Командор. Вы сами сказали, чтобы я сторожил Хоу в течение недели.

– Да выйди, - посоветовал Огрен. – А то еще заикаться потом начнешь.

– Не начну. Я остаюсь здесь.

Командор внимательно посмотрел на юношу. Серые глаза его сузились.

– Каков наглец, - проговорил он и, подняв руку с мечом, произнес какое-то заклинание.

И Кейр провалился в темноту.

========== Участь гномов ==========

– У Андрасте жил старый мабари, хоть в Песни его и нет… тьфу ты, привязалась песня.

Недовольное бормотание Хоу раздалось откуда-то слева. Это было странно: если камера Хоу находится слева, то Кейр сейчас должен быть в самом углу подземелья…

Открыв глаза, он увидел, что Хоу действительно находится слева от него, а молчаливая Калах – справа.

И с обоих сторон от пленников его отделяет решетка.

И спереди – тоже.

– Я в тюрьме? – удивленно поинтересовался Эремон, непонимающе глядя на решетку перед собой.

– Ага, - флегматично отозвался Натаниэль. – С твоей стороны, конечно, было смело выступить против Феликса. Смело. Но очень глупо. Так что ты еще легко отделался.

Кейр обвел взглядом пространство своей камеры, решетки, отделяющие его от других узников и от свободы… и засмеялся. «Мне всего двадцать лет, а я уже прошел путь от богатства до тюрьмы. Если события будут развиваться в таком духе, страшно представить, что еще выпадет на мою долю…»