Гнёт ее заботы

Женщина с призрачного холма стояла теперь в комнате, наблюдая как проносятся, сменяя друг друга, чудесные поэмы. Немного погодя она повернулась и протянула руку умирающему юноше, стоящему возле входа в спальню. Ее глаза в свете лампы сверкали, словно покрытое трещинами стекло, и Кроуфорд больше не был уверен, было ли в ней что-то от невесты Китса… и было ли в ней хоть что-то человеческое.

Кроуфорд заметил, что когда она обернулась, огромные листы книги пожухли - и, когда он снова взглянул на свою фляжку, она поднялась в воздух и пролетела к нему через комнату. Совершенно не беспокоясь о том, как это случилось, он подхватил ее из воздуха, свинтил крышку и как следует приложился.

Ламия держала в одной руке настоящую книгу Китса, и костлявая рука Китса протянулась к другой. И Кроуфорд снова запрокинул фляжку, надеясь вытравить из себя всю тревогу за обреченную сестру молодого поэта и за всех тех сестер и братьев, что они подвели…

Он посмотрел в сторону, на стену, где висела книга - книга исчезла, и он потрясенно увидел вместо нее образ Джулии, своей мертвой жены. Улыбаясь, она спускалась по тенистой сельской тропинке, между высокими стволами каштанов. На ходу от нее отваливались части и падали в грязь - сначала кисть, затем вся рука, затем ступня - но она все также легко продолжала скользить вперед, словно и не замечая, что происходит, и все также улыбалась. За ней шло приземистое темное существо, в котором что-то жужжало и щелкало, и оно поднимало упавшие части и прилаживало их поверх своих ржавых конечностей.

Рука Джозефины судорожно напряглась, и он взглянул на нее - ее единственный глаз напряженно взирал на ужасный морок.

Он поднял взгляд… и застыл в ужасе, так как теперь за стеной бушевали волны, с ревом обрушиваясь на прибрежные скалы, и под пепельным небом меж пенных гребней волн одиноко скользил киль перевернутой лодки. Сейчас он увидит брата, тянущего к нему обессиленную руку, если только он не отведет взгляд…

И он увидел! Но нет, сцена переменилась - волнующаяся голубая поверхность превратилась в море цветов, по которому словно плыла молодая девушка; миг спустя она прокричала: «Джонни»…

Кроуфорд взглянул на Китса и увидел, что он опустил руку и во все глаза смотрит на развернувшуюся картину. Женщина проследила за его взглядом, а затем, с раздраженным шипеньем, клацнула когтями, и обращенная к улице стена возвратилась на место, а все видения растворились. Комната внезапно показалась очень темной.

Кроуфорд догадался, что Джозефина, а затем он сам, а потом и Китс, сами невольно проецировали эти сцены, несколько мгновений безнаказанно пользуясь магическими чарами ламии, пока ее внимание было приковано близкой капитуляцией Китса. Именно так, должно быть, он и подозвал свою фляжку, с помощью взятой у нее в займы магии.

А последнее видение, бегущая по полю сестра Китса, разом перечеркнуло все, чего она достигла. Китс встряхнул головой и побрел в свою спальню. Женщина устремилась за ним, и Джозефина потащила Кроуфорда следом. В углу Северн исторгал из фортепьяно стремительные высокие аккорды, но никто, казалось, этого не замечал.

Окно было распахнуто навстречу дождю, в соответствии с предписаниями, которые Кроуфорд пытался дать этим утром, и Кроуфорд задался вопросом, не бедняга ли Северн помыл подоконник, а затем пригласил вампира внутрь.

Китс повалился на разворошенную постель, и было сильно похоже, что усилия, потребовавшиеся ему чтобы встать, выжали последние силы из его многострадальных легких - в его безнадежном хрипе появился теперь булькающий призвук.

Женщина поспешила к нему, протягивая книгу стихов.
– Скорее, - сказала она, - подпиши книгу, спаси себя. Она взяла лежащее на комоде перо, и когда он поднял слабую руку, чтобы отогнать ее, воткнула кончик пера в его ладонь.

– Пиши, - повторила она, протягивая ему перо.

Китс взял у нее книгу, но на лице его застыло горькое разочарование, и он снова покачал головой. Он взглянул мимо нее на Джозефину, что была его сиделкой.
– Воды, - прошептал он.

Демоническая женщина двинулась к Джозефине, но Кроуфорд шагнул вперед и выдохнул чесночные пары в ее узкое лицо; ламия отшатнулась, ее волосы задрожали и подались назад.

Джозефина повернулась к открытому окну, провела ладонью по мокрому от дождя подоконнику, а затем шагнула к кровати, удерживая перед собой сложенную чашей ладонь.

Китс потянулся к ней.

Внезапно комната начала крениться - или так только казалось: когда Кроуфорд ухватился за подоконник, чтобы удержаться на ногах, он увидел, что земля снаружи все еще параллельна подоконнику и полу, и на краткое безумное мгновение ему показалось, что это весь мир опрокидывается в какую-то бездну.

Джозефина сделала еще один почти отвесный шаг, а затем начала валиться назад к двери в гостиную, которая казалась теперь частью пола. Китс, которого эти гравитационные трюки, по-видимому, не коснулись, отчаянно рванулся за ней, но был слишком далеко и слишком слаб, чтобы встать и шагнуть ей навстречу.

Кроуфорд закинул в оконный проем здоровую ступню, а затем, распрямившись словно пружина, прыгнул через комнату, туда, где теперь, казалось, был верх. Его раскрытые руки врезались в хрупкую спину Джозефины, восстановив утраченное ей равновесие, а сам он полетел назад, столь сильно приложившись о стену, что боль в сломанных ребрах на мгновение ослепила его пронзительной вспышкой.

Джозефина уцепилась за одну из стоек кровати и, держась за нее, протянула руку, в которой все еще оставалось немного воды с подоконника.

– Да поможет мне бог, - прошептал Китс, обмакнул палец в мутную воду на ладони Джозефины и поспешно надписал раскрытую страницу. Кроуфорд увидел, что книга раскрыта на поэме «Ламия».

Женщина отпрянула еще дальше, когда палец коснулся бумаги, и комната внезапно стала прежней. А затем Джозефина повалилась вперед и, пытаясь остановиться, мазнула мокрыми пальцами по восковому лбу Китса. В тот же миг ламия исчезла, с пронзительным криком, который заставил заныть зубы Кроуфорда.

Музыка прекратилась, хотя воздух, казалось, все еще вторил ей эхом, и они услышали как Северн в замешательстве пробирается впотьмах по соседней комнате.
– Джон, - позвал Северн.
– С тобой все в порядке? Я, похоже, заснул… Похоже, женщина-кошка больше не пела ему свои колыбельные.

Китс смежил глаза, но сухие губы силились что-то сказать; Кроуфорд наклонился ближе.
– Спасибо вам, вам обоим, - прошептал Китс. Его глаза на мгновение раскрылись, и он взглянул на Кроуфорда. Вода скатилась с его лба, и наполнила залегшие вокруг глаз глубокие морщинки, а затем словно слезы скользнула по изможденным щекам.
– Помнишь, я сказал тебе когда-то, что мне может… однажды понадобиться помощь от вынужденного хозяина неффа? Он вздохнул и отвернулся к стене.
– А теперь, пожалуйста, уходи. И пришли сюда Северна - я должен продиктовать мою… эпитафию.