Гнездо времени

– Ладно, только по одной. Ресторан впереди!

Мы выпили и попросили счет.

– Простите, кабальерос!
– улыбнулся персонаж во фраке.
– Дом угощает! Мы не хотим, чтобы вы скучали, пока сеньора выбирает украшения. Еще виски?

Это был удар точно "поддых", в солнечное сплетение. Петя открыл рот, но вздохнуть не мог.

– Погоди, - вымолвил он в конце концов.
– Это не шутка?

– Педро, - сказал я, - в таких магазинах не шутят.

– Минуточку!
– Петя в мгновение ока возник рядом с Олей и горячо зашептал: - Мамочка, мамуленька, деточка моя, ты не торопись, выбирай внимательно, не жалей времени, а мы уж подождем тебя, посидим в уголочке, поскучаем.

Оля опять не заметила ничего преступного, и Петя, возвратившись, молодцевато оседлал мягкий табурет.

– Что тут самое дорогое?

– Думаю, французский коньяк, - предположил я.
– Только стоит ли мешать?

– Однако, когда угощают, стоит!
– веско заметил Петя.

Коньяк нас не особенно восхитил. Мы вернулись к виски "Джонни уокер", заказав сначала красную, потом черную и, наконец, голубую этикетки.

– В общем-то, один шиш, - сказал Петя. Он уже не оглядывался на Олю. Глаза его, немного расходящиеся по сторонам, тщетно пытались удержать одному ему ведомую очередность бутылок.

– Что у нас теперь идет?
– спрашивал он поминутно.
– "Чивас ригал", "Буканам", "Бифитер"? Или ореховый ликер?

Джентльмен во фраке проявлял к нам большой интерес.

– Кабальерос, откуда вы с визитом?

– Мы с визитом из России, - отвечали мы гордо.
– Наливай!

Некоторое время он еще пытался продолжать этнографические исследования.

– У вас там круглый год зима? Очень холодно?

– Не то слово, - говорил Петя.
– Полный отпад!

Джентльмен кое-чего не понимал, но в принципе ему было крайне любопытно почерпнуть новые сведения о великой стране бывшего социализма.

– Слушай, выпей с нами, - сказал я.
– Тебе будет яснее. Иначе потемки!

Мало помалу этот милый парень отбросил фрачный лоск и, как говорится, глушил напропалую. Выяснилось, что звать его Хесус, или в просторечии Чучо.

– О, кей!
– восклицал он.
– На очереди чинзано!

– Спокуха, Чучо!
– возражал Петя.
– Сейчас идет бренди "Дон Педро". И вообще имей совесть - наливай по-человечески!

– Как это?
– живо заинтересовался Чучо.

– Да так это - лей в стакан до краю!

Чучо наливал, но еще пытался поддерживать осмысленную беседу.

– А как вам жилось при тоталитаризме?

– Жилось, - отвечал Петя сурово, с видом здорово настрадавшегося. Русский народ все выдержит! Наливай!

Чучо, пожалуй, уже смекнул, что русский народ в нашем лице выдержит многое. Он даже пытался припрятывать некоторые заветные бутылки под стойку.

– Ты не прав, Чучито, - отечески наставлял Петя.
– Угощаешь, так не жмись!

– Ребята, - всхлипнул Чучо, - меня уволят.

Петя потрепал его по щеке:

– Эка невидаль! Мы тебя усыновим! Как сына полка...

Вообще-то время в гнезде своем имеет странные свойства. Оно явно относительно! То сжимается до неизмеримых величин, то растягивается беспредельно. В нашем случае оно, конечно, здорово ужалось. Глазом не успели моргнуть, как услыхали Олин голос:

– Петр, плати!

Петя, поперхнувшись красным вином "Христова кровь", кое-как сполз с табурета.

– Ке паса, ми амор?
– удивился он по-испански.
– За что платить?

– Я выбрала гарнитур - кольцо и серьги.

– Ах, ми амор!
– раскинул Петя руки.
– Ты еще не знаешь - здесь все даром!

– Надо же, какая свинья, - тихо сказала Оля.
– Плати, барбос.

– Все гратис! Даром!
– упорствовал Петя.
– Здесь угощают! Бери - и носи на здоровье.

– Ошизел!
– резюмировала Оля, мило улыбнувшись Чучо.

– Сеньора!
– сказал он, падая головой на стойку бара.
– Все гратис!

– Это сумасшедший дом!
– говорила Оля, таща нас к выходу.
– Не нужны мне никакие гарнитуры - только бы в полицию не угодить.

– Друзья!
– кричал нам вслед Чучо.
– Вернитесь, еще кое-что осталось!

Столик мы купили за углом. Как только я увидел его, понял, что он создан для Оли. Он был каменный, но напоминал Пятое солнце. В глубинах ониксовой столешницы был целый мир. Там что-то поблескивало, перетекало, пульсировало, струилось и заворачивалось спиралью. Это было окаменевшее время.

– Оникс повышает сопротивляемость организма, - наукообразно заметил продавец.

– У моей мамули сопротивляемость - дай Бог каждому, - брякнул Петя, но осекся, глянув на Олю.

Было очевидно, что столик тронул ее душу. Энергия оникса проникла до таких глубин, которых не смогли достичь рубины и бриллианты. Такое, поверьте, бывает в жизни.

– Я буду пить за ним свой утренний кофе, - сказала Оля.

– Мамуля, а мне разочек дашь попить?
– подлизывался Петя.

– Барбосам место под столом, - заметила Оля беззлобно.
– Неси аккуратненько!

Петя, подобно атланту, взвалил ониксовый стол на плечи. Оля страховала сбоку. А я шел позади, имея в виду подхватить в случае чего набравшегося атланта.

– Стол есть, - сказал он.
– Пора и пожрать!

И в этом был, конечно, глубокий смысл.

Мне не хотелось, чтобы читатель думал, будто речь здесь идет о русских забулдыгах. Это не так. Как говорится, не генеральный момент во взаимоотношениях с действительностью. Но когда эта действительность, эта реальная жизнь чрезмерно отягощает, хочется разделить ее тяготы, по меньшей мере на троих. Случается! Простите - случается.

ПОК-ЧУК И ПРОЧЕЕ СВИНСТВО

В ресторане "Мой старик" было чрезвычайно уютно. Что-то откуда-то свисало, где-то журчало, мягко освещало и даже порхало над нашими головами.

Первое, что нам подали, - это небольшие пуховые подушки.

– Чтобы отдыхали ваши уважаемые ноги, - сказал официант с полупоклоном.

Мы скинули сандалии и возложили ноги.

– Нет, братцы, моя голова уважаемей ног, - сказал Петя, пристраивая подушку на столе.

– Простите, это вы говорите на португальском?
– спросил официант.