Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
– Во-во! А то потом, когда разберешься, что к чему, всё уже будет ни к чему, – поддержал водителя Холин.
– Значит, так! – решительно сказал Мешечко. – Через полчаса я должен быть в Главке, поэтому вынужден свернуть дебаты и окончить сегодня наше собрание именно на такой вот печальной ноте. Обещаю выслушать все аргументы, но – позже. И если они действительно будут по существу.
– Андрей, и все-таки: что мы решаем сейчас по Северовой? – деловито напомнил Олег Семенович. – Мне нужно отметить это в протоколе собрания.
– Если мне не изменяет память, в первый день
С этими словами Андрей удалился, а Наташа так и осталась в растерянности стоять под перекрестными косыми взглядами своих товарищей. Находившийся ближе всех Борис Сергеевич молча приобнял ее за плечи, и она, всхлипывая, упала ему на грудь.
– Не надо! Очень тебя прошу, не плачь! Я почему-то уверен, что всё обойдется, – утешал как мог Афанасьев, нежно гладя девушку по волосам. – Мешок, он… Он, конечно, бывает и вспыльчив, и невыносим. Но при этом он – абсолютно вменяем. Так что ты… Мы… я думаю, мы все сумеем его убедить.
– Конечно сумеем, – подкатился к ним смущенный Тарас. – В самом деле, не убивайся ты так! Слышишь, Натах? Разберемся мы и с Мешком, и… А если нет, так и ну его на фиг! Знаешь, как говорят у нас в Украине? Що не робиться, все робиться на краще!
Последняя фраза, что и говорить, была произнесена абсолютно «не в кассу».
Резко высвободившись из отеческих объятий Бориса Сергеевича, Северова злобно ожгла Тараса, бросила ему в лицо уничижительно: «Идиот!» – и выскочила из оперской, громко хлопнув за собой дверью…
…Мешка она настигла только во дворике и в тот момент, когда он загружался в служебную машину Жмыха. Которая отныне волею судьбы и верховного милицейского руководства автоматически перешла к нему.
– Андрей! – закричала она. – Подожди! Не уезжай! Нам… нам надо объясниться. Я… я должна тебе рассказать…
– По-моему, тебе только что дали шанс: и объясниться, и рассказать, – сухо сказал Мешечко в приопущенную «форточку». – Наташа, ты же слышала: мне срочно нужно быть в Главке. Поверь, мне действительно искренне жаль, что всё так получилось. Меньше всего мне хотелось, чтобы это была ты. Но… Как вышло – так вышло.
– Андрей! Я прошу! Выслушай меня! – умоляюще попросила она.
– Извини. Вот честное слово – не могу. После. Завтра с утра договорим. Трогай, Сережа! На Суворовский!..
В бессилии сжав кулачки, Наташа безнадежно наблюдала за тем, как машина вырулила со двора и скрылась из вида, уйдя на набережную Фонтанки.
– Дурак! Господи, какой же он дурак!.. Кретин!.. Господи, ну за что?! За что ты позволил мне полюбить этого кретина?!. Отпусти, отвороти его от меня! Слышишь?!.. А взамен… Взамен дай мне покой, а ему – разум! – тихо шептала она, размазывая по щекам слезы
и тушь. Тоска и отчаяние на душе ее сейчас смешивались с яростью и злобой…Прилепина возвращалась домой в самом паршивом расположении духа – события сегодняшнего дня оставили в ее душе весьма неприятный осадок. Отпирая дверь, Ольга с досадою вспомнила о том, что забыла по дороге заскочить в «Буквоед». Там она давно присмотрела дорогую роскошно изданную книгу про животных, которую собиралась присовокупить в качестве приложения к «скучно-шмоточному» подарку к завтрашнему дню рождения сына. «Вот ведь нерпа глупая!» – сердито подумала Ольга, но сил возвращаться не было уже никаких.
В детской комнате гремели мультяшные звуки, издаваемые кунг-фу пандой. Зная, что в такие минуты Дениса лучше не отвлекать на пустопорожние, по его авторитетному мнению, разговоры о школьных делах, Ольга переобулась и прошла на кухню. Из которой тянулись соблазнительные запахи чего-то очень вкусного.
– Привет, мамуля! – Ольга чмокнула мать в щеку и оглядела размах кулинарных приготовлений. – Ого! Серьезный подход!
– А как ты хотела? Человеку девять лет исполняется! Уже не мужичонка, а практически целый мужик! – гордо сказала Ирина Владимировна. – Э-э! Ольга! А ну кыш! Перестань хватать со стола! Это я на завтра приготовила!
– А я, между прочим, сегодня тоже есть хочу.
– Сама себе приготовь чего-нибудь. Мы-то с Денисом уже давно поужинали, а мне сейчас тобой заниматься некогда. Вот, хочу еще пирожочками ребенка побаловать: его любимыми, с яблоками.
– Что за жизнь такая? Все сама да сама. И никто-то за тобой не поухаживает, – картинно вздохнула Ольга и потянула дверцу холодильника. – Ох ты, ежики пушистые! Смотри, какая шуба наросла! Двух недель не прошло, а снова пора размораживать.
– Да легче дохлого пингвина разморозить, чем наш холодильник! Давно надо новый купить, а этот на помойку вынести.
– Мамуля, не ворчи! Покупка холодильника, если помнишь, у нас запланирована на конец года. Мы еще за стиральную машину до конца не расплатились.
– Да уж! – неприятно задумалась Ирина Владимировна. – Купила бы я накупила, да купило притупило.
– О, ма, так у нас рыбное филе осталось? Так, может, ты еще и с рыбой немножечко пирогов налепишь?
– Я бы налепила, мне не трудно. Только кто их есть-то будет? Это твой бывший пирожки с рыбой жаловал, а вас с Денисом из-под палки не заставишь. Вам бы только сладенькое подавай.
– Вот и сделай чутка. Для бывшего. Он завтра подъедет.
Ирина Владимировна удивленно уставилась на дочь:
– Что я слышу?! Ольга, вы что, никак помирились?
– Да мы в общем-то и не ссорились.
– Здрасьте-приехали!
– Мы не ссорились, а просто разошлись, – пояснила Ольга, выуживая из недр холодильника чудом сохранившийся йогурт.
– Как это у вас, у молодых, всё просто: захотели – сошлись, захотели – разошлись. А ребенок – страдает.
– Всем бы такие страдания, как твоему внуку. И вообще, где ты здесь молодых увидела? – привычно парировала Ольга, ища ложечку. – Молодая, увы, была не молода.