Год дурака

Натянув трусы и немного побродив по квартире (чтобы удерживать шарики мне даже ничего не приходилось делать), я решила, что для первого раза достаточно. Но меня ждал шок — шарики уже немного прижились внутри и не желали извлекаться наружу. Скрипя зубами от напряжения, я тянула за шнурок с яростью самурая, выпускающего себе кишки, и один шарик все-таки выскочил! Вместе с обрывком шнурка… тогда как второй остался на месте. Я не могла поверить в случившееся. Просто лежала в ванне с раздвинутыми ногами и глупо хлопала глазами. Из состояния непристойного шока меня вывел звонок.

Голая ниже пояса, опасливо косясь на входную дверь — вдруг забыла запереть — я прошлепала к телефону и взяла трубку.

— Алло? — мой голос звучал так, будто в нем собрались все слезы мира.

Это была Аля.

— Я хочу тебя кое с кем познакомить! Потом позовешь меня в крестные матери первенца!

— Какого первенца? — промямлила я.

— Его зовут Евгений — пушкинское имя. Вчера вернулся из Германии с курса повышения квалификации. Умный, добрый, симпатичный, образованный мальчик. Вы встречаетесь сегодня, у входа в парк Гагарина, в семь часов. Я дала ему твой номер телефона. Он наверняка будет с цветами, так его и узнаешь. Да, я знаю, что ты перетрусишь, начнешь искать отговорки и тянуть время, но вот что я тебе скажу — подними жопу и иди!

— Аля, — елейным голоском начала я, — я еще не вернулась из дома отдыха, и…

— Я же звоню тебе на домашний телефон!

— Тогда перезвони мне на мобильный, — настаивала я.

— Глупости какие!

— Но я…

Аля бросила трубку. Я бы села и заплакала, но мне нужно было вытаскивать шарик из вагины. Безуспешно промаявшись до двадцати минут шестого, я начала собираться на встречу. Постучался Эрик, но я притворилась, что меня нет. Я была в отчаянии и сердилась на Алю. С чего она так много на себя берет? С чего она решила, что этот парень мне обязательно понравится аж до первенца? Помнится, мама меня знакомила…

Когда я подошла, он уже ждал меня с букетом белых лилий в руках.

— Онегин? — спросила я.

— Евгений, — улыбнулся он. У него была спокойная приятная внешность. Конечно, до Арсения далеко, но почти наверняка в чем-то он его превосходил.

— Извините… Соня.

Он протянул мне цветы с таким выражением на лице, будто ничего прекраснее угрюмой тридцатилетней тетки в жизни не видел.

— Вы расстроены?

— Тяжелый день.

— Возможно, вечер будет получше.

Я посмотрела на него.

— А есть надежда?

— Я постараюсь.

Я спрятала в букете смущенный взгляд. Мне так редко дарили цветы, что дома у меня даже не было вазы. Чашечки лилий казались такими нежными…

— Может быть, вы слышали… была такая художница, Джорджия О’Киф… Она рисовала цветы, очень похожие на женские репродуктивные органы. Это принесло ей известность, но сама художница всю жизнь твердила, что это просто цветы.

Умолкнув, я вонзила зубы в нижнюю губу. Что я делаю? Я рехнулась? Половые органы — наилучшая тема для обсуждения на первом свидании! Еще воспримет как намек…

Но Евгений только улыбнулся и задумчиво произнес:

— Интересно, говорила ли эта художница правду.

Мы медленно побрели по аллее парка. После множества злоключений с другими парнями я постоянно ожидала от Евгения подвоха. Может, он столкнет меня в пруд. Или окажется неонацистом. Или признается, что давно приспособил для мастурбации щель между сиденьями кухонного диванчика.

— Вы очень красивая, Соня, — тихо произнес он.

— Да? — я внимательно заглянула ему в глаза. Казалось, он совершенно искренен. Почему-то это встревожило меня больше, чем если бы он столкнул меня в пруд.

Но я быстро нашлась.

— А знаете, в каком мультфильме впервые прозвучало слово «влагалище»? В познавательном фильме для девочек, созданном Уолтом Диснеем. Ой. Простите. Я не знаю, зачем я это сказала.

— Это интересно.

— Да. Я прочитала в Интернете.

Некоторое время мы шли молча. То, что Евгений до сих пор не убежал, указывало на его редкую психическую устойчивость.

— Бедуины палками заталкивали в вагины верблюдиц камни, чтобы они не забеременели во время долгих переходов через пустыню, — выдала я очередной перл. Я не понимала, что со мной. Слова выпрыгивали, как зубы хоккеистов во время сурового матча.

Рот Евгения приоткрылся, глаза широко раскрылись.

— Соня, — выдохнул он, — да вы просто кладезь любопытных фактов!

Я растянула дрожащие губы в подобие улыбки.

— Ну что вы. Меня просто заело, как заигранную пластинку. Ни один нормальный человек не стал бы повторять это слово так часто — вагина, вагина, вагина. Хотя, вы знаете — где женщина, там и она.

— Было бы странно, если бы они располагались раздельно, — согласился Евгений, глядя на меня смеющимися глазами.

— И криминально. О, я как раз знаю одну историю на эту тему!

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Евгений.

К счастью, больше я ничего не смогла припомнить о вагинах и предоставила возможность говорить Евгению. Он рассказал о своей профессии (химик), Германии, о том, как скучал по русскому языку и нашему городу, о своих дальнейших планах. Он обладал мягким ненавязчивым чувством юмора, не сразу заметным, но позже заставляющим проникнуться к нему симпатией, и по-детски чистым восприятием мира. Он действительно мне понравился, но судьба съерничала и на этот раз — наконец-то встретив адекватного мужчину, сама я при этом оказалась в полном неадеквате.

Проклятый шарик по ощущениям уже весил как целая гиря. Я представила, как прихожу к гинекологу. «Что вас беспокоит?» — спрашивает врач. «О, совершенно ничего, — отвечаю я. — Кроме ярко-зеленого шарика, застрявшего в моей вагине». Врач начинает смеяться, потом пытается достать шарик. Но тот держится как гвоздями приколоченный. Затем врач созывает консилиум, и тогда уже много врачей смеются, а потом решают, что я могу жить с этим, и отправляют меня домой. Дома я внезапно понимаю, что теперь, кроме проблемы доступа к мужским половым органам, у меня затруднен доступ и к собственным, и все это делает мою мечту о семье и детях совершенно неосуществимой. Далее я завожу пятнадцать кошек, вяжу мягкие накидки на мебель и провожу всю оставшуюся жизнь, рыдая под бразильские сериалы.

Чувствуя мою тревогу, Евгений пытался подбодрить и успокоить меня, но вокруг меня точно сжимался гудящий кокон, сотканный из тысячи ос. Позже я не была уверена, что он действительно так часто говорил о шариках. Но в тот вечер мой слух выхватывал только фразы, отмеченные их зловещим присутствием.

— Посмотрите, какие чудесные воздушные шарики!

— Я так рад вернуться в Россию. Здесь все свое, привычное. Когда живешь в чужой стране, иногда возникает такое чувство, будто шарики заезжают за ролики.