Golden Age
Шрифт:
Дни и ночи были посвящены подготовке к переговорам. Кажется, тайные проходы начали покрываться новым слоем пыли, никем не потревоженные. Эдмунду было не до них: едва хватало времени на то, чтобы управиться с делами. Учителя уже смирились с тем, что король может потратить ползанятия на то, чтобы разобраться с непонятными моментами в документах, игнорируя тему урока. Нарнийский у него по-прежнему хромал, но он не стеснялся спрашивать и задавать глупые вопросы – потому даже за эти недели имелся заметный прогресс. Все относились с пониманием, старались помочь, чем возможно, но забот оттого меньше не становилось. Немудрено, что король носился по дворцу подобно ветру, чтобы всюду успеть, и падал лицом в подушку лишь после того, как все государственные дела были закончены. Изредка
Люси горела желанием помочь. У Эдмунда же не было ни сил, ни охоты с ней заниматься – а ведь Питер не отказывался от последнего! И как ему хватало на все терпения?! Мальчик всучил в руки сестре какую-то книгу и спустя десять минут обнаружил ее крепко спящей в обнимку с Перечнем принятых королем Ветром законов и заключенных соглашений. Ой, как неудобно получилось. Наверное, не стоило ей давать вместо сказки подобную муть… Но в покоях наконец установилась тишина. Эдмунд решил, что это не случайность, а его коварный план по усыплению Люси сработал, как надо. Однако осадок на душе остался. Все больше он понимал Питера и ужасался, как брат живет в таком ритме на постоянной основе. Самому Эдмунду все сильней хотелось умчаться в лес. Дня на два. Без какой-либо связи с Кэр-Паравалем.
Но до того сладкого момента следовало еще дожить! Более того, успешно провести переговоры с Орландией. Невероятно ответственное мероприятие, от которого по коже бежали мурашки и все крепло желание посоветоваться с Питером. Не перекинуться парой слов наедине, не обсуждать вопросы на совете, а именно поговорить. Ведь в государе Нарнии отныне Эдмунд видел не врага, не соперника, как раньше, а неоспоримого лидера, вызывающего восхищение своей стойкостью. После победы над Джадис братья сблизились, впервые за долгое время ссор, и тем грустнее было находиться порознь, хоть и вынужденно. Однако чем ближе подходил знаменательный день, тем сильнее волновался младший король. Он страшно боялся испортить то, к чему готовились так усердно, и оттого был готов пойти на определенные жертвы.
Никогда раньше Эдмунд не совершил бы два этих поступка, тем более, одновременно. Уроки танцев вместе со Сьюзен – что может быть хуже?! Пафос, правила, наигранность в компании с занудной старшей сестрой: впору было на стенку лезть, но король решил пройти это испытание с честью и мужеством. Какова награда? Освобожденное послеобеденное время, в которое Питер – в кои-то веки! – собирался покинуть Кэр-Параваль. Кажется, даже государь Нарнии понял, что если он будет упираться до последнего, то стране осталось недолго радоваться такому лидеру. Проветриться не мешало даже Питеру, а уж за тем, чтобы составить ему компанию, Эдмунд не постоит! Даже если придется терпеть Сьюзен и не ударить в грязь лицом перед учителем, шустрым фавном, который так звонко стучал копытцами по паркету. Но сколько ни сопротивляйся обучению, все равно что-то налипнет. Королева осталась с целыми, не истоптанными ногами, а король добился своего, кинув партнершу по первому знаку и быстрее ветра устремившись во двор.
Верный Филлип уже ждал своего друга, роя копытами землю и встряхивая густой гривой. Питер, которому конь сообщил о намерениях Эдмунда в последний момент, ждал брата, поглаживая свое животное по белоснежной шелковистой шее. Его жеребец, как ни странно, не умел разговаривать, хотя в черных глазах светился разум, не уступающий Филлипу. Запыхавшись от бега, младший король взлетел в седло сходу – всадником он стал отменным, и вот уже копыта коней чуть вязнут в мокром песке побережья. Цепочки следов вьются рядышком двумя лентами. Они настолько глубоки, что легкие волны, с шипением налетающие на берег, не в силах стереть их с лица земли, и путь королей можно было
отследить от самого дворца.Здесь было так тихо и спокойно, что душа отдыхала. Эдмунд вздохнул полной грудью. Наконец не гнетет слух бесконечный шум и возня, не звенит в голове сотня голосов разом! Похожее облегчение испытывал и Питер. Верховный король оглядывался вокруг с некоторым удивлением, словно ему было не по себе среди мирной, неспешной красоты. Ведь он выезжал в Нарнию гораздо реже младшего брата, который лишь в последнее время стал затворником… Наверное, дико скучно сидеть в четырех стенах и света белого не видеть. Все работа, работа, работа – с ума можно сойти! Эдмунд точно бы не справился с таким грузом ответственности, но был готов сидеть до самой ночи, чтобы такие прогулки случались почаще.
Постепенно завязался разговор о самом больном – о грядущем приезде послов. Питер взъерошил волосы, которые на следующий день украсит золотой венец, и вздохнул.
– Завтра решится положение Нарнии на политической арене, ее статус. Сто лет прошло с момента изоляции, столько времени потеряно! Понимаешь, насколько важно не опростоволоситься? Второго шанса у нас не будет.
– Ну… Орландия – дружественно настроенная страна, - рассудил Эдмунд. – Это не Тархистан, в конце концов. Ошибка будет не так страшна.
– Не напоминай про Тархистан. Тисрок скоро посетит нашу скромную обитель или послов вместо себя пришлет…
– Про скромную это ты поскромничал, - Эдмунд оглянулся на Кэр-Параваль, сверкающий в солнечных лучах. Верховный король не обратил на него внимания, продолжая:
– Вот с ними будет очень тяжко. Король Лум, конечно, настроен более миролюбиво…
– Но он стоит во главе крупного государства по соседству с нашим и преследует прежде всего собственные интересы, - продолжил за брата мальчик и придержал поводья. Филлип перешел на медленный шаг. – Не учи ученого.
– Верно. Поэтому воспринимать Орландию как репетицию перед Тархистаном – неприемлемо… – Питер помолчал и в сердцах воскликнул: - Да я бы лучше в битве бы поучаствовал, чем в этих переговорах, ей-богу! Все волнений меньше.
– Не все ж мечом тебе махать, - фыркнул Эдмунд и осекся, встретившись взглядом с Верховным королем. Внутри что-то надломилось. Знает. Вот по глазам видно, что знает! Мальчик вздернул нос и резко осведомился: - Что? Чего ты на меня так смотришь?
– Я слышал о твоей проблеме, - тихо произнес Питер. Младший король прищурился и отвернулся. На душе стало горько. Наверняка уже весь Кэр-Параваль шепчется о том, что Эдмунд Справедливый не способен отразить даже первый удар противника. Превосходный защитник Нарнии, храбрость которого была лишь мимолетной! Едва ли не в слезы ударяется, сделай противник в его сторону хоть шаг. Достойный своего места король, ничего не скажешь… Он был не из тех, кто жалуется на свою жизнь, и потому только буркнул:
– Ореиус наболтал.
– Он хочет помочь, как и я.
– Я не нуждаюсь в помощи! – заявил мальчик упрямо. Сама мысль о том, чтобы рассказывать кому-то о своей слабости, ныть и утирать невидимые сопли, была отвратительна. Корень зол кроется в нем самом, и только ему и под силу решить этот чертов конфликт. Ни Питер, ни Ореиус, никто не сможет это сделать вместо младшего короля! Так смысл что-либо рассусоливать?
– В том, что происходит, нет ничего зазорного. Это вполне естественная реакция… На то, что произошло.
– О да, не способный дать отпора воин – то, в чем Нарния так долго нуждалась и что наконец-то обрела! – процедил Эдмунд, судорожно сжимая поводья. Стране нужен сильный, отважный боец, а не сопляк, у которого комок в горле встает и дыхание спирает при виде грозного оружия. Аслан надеялся, что возводит на трон достойных. Если насчет старшего не возникало и тени сомнений, то младший иногда не чувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы занимать трон Кэр-Параваля. Не только из-за предательства, до сих пор терзающего сердце в моменты уныния и грусти, но и собственного бессилия, несоответствия высоким ожиданиям, которые на него возложены. От этого на душе становилось так мерзко, что впору было завыть в одиночестве.