Golden Age
Шрифт:
– Так сколько потребуется этого времени? – спросил Эдмунд хрипло. Меч рассек воздух со злым, отчаянным свистом. – Может, год? Два? Нарния нуждается во мне сейчас. По лесам бродят приспешники Колдуньи! Питеру одному с ними драться? Я выбью из себя этот страх, даже если придется падать десятки, сотни раз!
– Тогда я требую перерыва. Вы сейчас рухнете в обморок, чего я не могу допустить, как бы Вы ни желали обратного, - твердо произнес кентавр. Его уверенность ничто не могло поколебать. Король и сам понимал его правоту. Слишком сильно дрожали колени, чтобы служить надежной опорой. Только из-за этого Эдмунд нехотя согласился на короткую передышку. Ореиус отошел в сторону, величественно ступая копытами по взрытому песку, гордый, сильный…
Мальчик тихо фыркнул и вытер рукавом лезвие меча. Сквозь серую
Пальцы привычным движением прокрутили меч в ладони. Лезвие со свистом описало восьмерку. Руки управляли опасным клинком уже сами, без особого контроля Эдмунда. Наедине с собой он был достаточно ловок и быстр. Ореиус хвалил его стремительные, резкие атаки, пронзающие воздух. Куда все это девается? Ответа нет. Зеленые глаза Джадис, полные ярости и ненависти, словно выпивают все силы, оставляя лишь обреченность и осознание неминуемой смерти. Только вот Белая Колдунья давно мертва, а ее призрак до сих пор терзает мальчика.
От воспоминаний о ней рука чуть дрогнула. Пальцы провернули рукоять слишком сильно, и она выскользнула из ладони. На автомате Эдмунд попытался подхватить меч. Руку ниже локтя обожгло болью. Клинок с глухим стуком упал в песок, а рукав рубашки прилип к коже, окрашиваясь в красный. Даже не от боли, а от одного вида крови к горлу подступила тошнота. Он уже видел свои мокрые, окрашенные багрецом пальцы, когда очнулся на руках у родных, когда черная тень смерти неохотно отступила. Картина перед глазами была настолько четкой, что Эдмунд пошатнулся. В воздухе повис тяжелый, металлический запах крови, скорее воображаемый, чем реальный, окутывавший битву у Беруны. Не таким уж и глубоким был порез, но хватило лишь одной детали, чтобы память воспроизвела страшный бой в мельчайших подробностях.
Подоспевший Ореиус резко завел ему руку назад, подальше от глаз, и велел отвернуться и не смотреть. Эдмунд не стал сопротивляться, борясь с рвотными позывами. Каким слабым, ничтожным трусом он чувствовал себя в этот момент! Внутри было так тошно и мерзко, что даже гордость не давала о себе знать.
– Пожалуй, хватит на сегодня, - тихо сказал он, признавая горькое поражение. Ему даже не требуется противник, чтобы выбыть из строя. Когда в желудке буря, а в голове туман, не стоит даже и мечтать выиграть бой с Ореиусом.
– Я позову лекаря, - кентавр ловко перевязал порез заранее приготовленными бинтами. Эдмунд резко развернулся и выдернул руку.
– Не нужно!
– Но я вынужден настаивать, - заметил генерал строго. Король сжал кулаки и воскликнул:
– Я сам дойду до лекаря! Не смей меня провожать. Я в состоянии добраться до него без посторонней помощи. Или даже на это я не способен?!
На этой свирепой ноте Эдмунд покинул ристалище. Ореиусу не повезло попасть под удар, но мальчик предпочел показаться злым, нежели плаксивым. А слезы так и просились на глаза. Мальчик ненавидел плакать – даже в плену Колдуньи, раздавленный своим предательством, он не ревел. Сейчас же отчаяние и злость на самого себя достигли такого уровня, что зубы скрипели от прикладываемых усилий. Короли не плачут, они борются и побеждают… Тогда получается, что на трон его возвели совершенно
зря.Эдмунд остановился в коридоре. Оглянулся – в душе вдруг проснулся страх, что кто-нибудь увидит его в столь унизительном состоянии, грязного, чумазого, с перевязанной рукой и дорожками слез на пыльных щеках. Чистым рукавом он поспешно вытер лицо, чтобы никто не стал свидетелем его слабости. Идти к лекарю перехотелось. Посвящать в свое поражение еще кого-то? Та гордость, что у Эдмунда еще осталась, сопротивлялась этому. В конце концов, он же не умирает. Порез совсем не глубокий, даже кровоточить перестал. Возвращаться к себе? До конца урока еще куча времени. Ранний приход вызовет вопросы и только подтвердит его несостоятельность как воина. От этих мыслей возникло желание забиться куда-нибудь в укромный уголок и выплакать там свою обиду, не боясь быть застуканным. Мальчику было известно много таких тайных мест, но если вдруг Питеру понадобится помощь брата, найти его будет невозможно… Даже сейчас, будучи полностью подавленным, Эдмунд не забывал о главной своей обязанности – по первому зову вставать рядом с Верховным королем. Значит, секретные ходы отпадали. Нужен компромисс.
Мальчик шмыгнул носом и направился туда, где искать его будут в последнюю очередь, но обязательно найдут. В конюшнях на заднем дворе не было ни души, кроме самих грациозных животных. В воздухе пахло травами и лошадиным потом. Еще на подходе было слышно то заливистое ржание, то фырканье. Здесь было по-своему уютно. Государственные заботы и тревоги отступали прочь, ибо в стойлах царила иная жизнь – свободная, вольная…
Филлип поднял точеную голову, когда створки в его стойло приоткрылись и внутрь зашел младший король Нарнии. Вид у него был откровенно несчастный, но в то же время вызывающий. Никто не посмел бы задать ему ни единого вопроса о том, что произошло, на пути сюда. Оказавшись в «комнате» друга, мальчик сбросил эту напускную агрессивность и высокомерие. Когда он был чем-то очень расстроен, он становился необычайно тихим, угрюмым. В этот раз Эдмунд Справедливый поставил рекорд, присев в углу и не проронив ни слова, даже приветственного.
Конь неуверенно переступил на месте и тихонько боднул короля по плечу. Тот оглянулся и погладил товарища по скачкам по бархатному носу.
– Тяжелые времена? – спросил Филлип. Мальчик тяжело вздохнул и отвернулся. Делиться своими горестями ему не очень хотелось. Конечно, если выговориться, станет легче… Но Эдмунд предпочитал держать свою тоску внутри, до тех пор, пока оболочка не станет для нее слишком тесной. Ведь никто не поймет всей глубины его отчаяния и безысходности, даже верный конь.
Никто не воспримет его сомнения всерьез. Для Нарнии он младший брат Питера Великолепного, Эдмунд Справедливый, занявший трон Кэр-Параваля по праву, искупивший свое предательство кровью, разрушивший жезл Джадис. И никому не известно, что на самом деле второй король далеко не такой храбрый и сильный. Что он всего лишь мальчишка, боящийся вражеского клинка до полусмерти, страшащийся не оправдать ожиданий целой страны… И понимающий, что этот страх постепенно становится былью. В лесах воюют посланные Питером воины – истребление темных тварей Колдуньи идет полным ходом, но скоро королям нужно будет присоединиться к своим бойцам. Государь, несомненно, и в этом достигнет успеха, в военном деле он блистает, как никто другой. А Эдмунд? Ему не по силам выполнить свой долг перед Нарнией! Какой из него тогда король?
Ничто не могло утешить затосковавшего мальчишку. Даже то, что он практически работает за двоих, не утешало. Сперва оба правителя торчали на переговорах с Лумом, но на это уходило огромное количество времени. Нарния же существовать не перестала. Жизнь в ней била ключом, и бурный ее поток нес во дворец множество проблем, требующих разрешения. Питер не мог разорваться надвое, и потому было решено, что пока Верховный сосредоточен на Орландии, Сьюзен и младший брат его подменят. На плечи Эдмунду легли обязанности не только его, но и Питера. Сестра облегчила эту ношу, но ненамного – она была не так сведуща в тонкостях правления. Порой кости начинали трещать от такого груза. Расписание, и без того плотное, стало окончательно забитым. Дела Питера, потом свои, потом учеба, потом спать. И при этом мальчик старался еще не терять нить переговоров и знакомиться с протоколами!