Голимые рассказы
Шрифт:
Цены на всё стали расти не по дням, а по часам, а зарплата, словно обидевшись на цены, со временем и вовсе приказала долго жить. Стало нашему мужику крайне некомфортно не только совершать свой ежедневный обряд, но и на кружку пива мелочи уже не хватало.
Сел мужик и горько задумался, ведь динозавры, и те вымерли от резких жизненных перемен, а у них, судя по картинкам из школьных учебников, здоровье было куда крепче человеческого. Раз нельзя приспособиться к новым условиям существования, то, в отличие от динозавров, нужно менять эти условия. Иначе тоже вымрешь.
И подался мужик в Израиль, ибо никогда не забывал, что какая-то из его троюродных бабушек уже неизвестно с какой стороны была замужем за дедушкой
Приехал, значит, он в Израиль, положенные на обустройство деньги получил, квартирку снял, пылесос да телевизор купил, осмотрелся вокруг, и шибко ему не понравилось новая среда обитания. С одной стороны, климат вроде благоприятный, и если где-то, утомившись, задремлешь на лавочке, то конечности не отморозишь. Более того, в вытрезвитель не заберут, потому что таких недружественных заведений в Израиле просто нет. С другой стороны, всевозможных ликёроводочных напитков здесь море разливанное, и стоят они сравнительно недорого. Народу, слоняющегося без дела по улицам, здесь тоже предостаточно, но пьяных или хотя бы средне выпивших почти не видно. Нестыковка получается. Подвох какой-то. Трезвый человек – он всегда опасения вызывает, и нет к нему полного доверия.
Выпил он разок для стимуляции сообразительности, потом другой для обострения восприятия, а на третий раз… ему расхотелось. Такого с ним ещё ни разу в жизни не случалось. Ну, хоть застрелись – не лезут в горло ни водка, ни любимые солёные огурцы, и всё тут! А водка, к слову сказать, качества отменного, струится в горло, как горный ручей с обрыва, да и закуска – не только солёные огурцы, но и рыбка непростого копчения, колбаска без шерстяных вкраплений и чужих ногтей, и ещё много чего…
Сел мужик в растерянности от такого непредвиденного поворота событий на лавку в близлежащем скверике и… окаменел. Натурально в камень превратился, точь-в-точь как памятник сочинителю марксизма-ленинизма, только кепка, зажатая в кулаке, матерчатой осталась. Да и та в скором времени истлела от горючих слёз, которые то и дело извергал на неё камень.
Вот такая невесёлая басенка получилась. И мораль у неё незамысловатая: пить пей, да дело разумей. Вернее, умей в любом деле отыскать первопричину, а не плыви по течению. Хотя это и есть самое сложное, от чего окаменеть – раз плюнуть…
Впрочем, никакая это на самом деле не мораль, а так, присказка. Чтобы печальную историю про окаменевшего мужика на полуслове не обрывать…
6. ПРЕДСКАЗАНИЕ
Раз уж пошёл такой специфический разговор, то вспомним ещё про одного мужика, которому цыганка нагадала, что умрёт он от водки. Не от болезней и не от старости, а именно от неё, сорокоградусной. Такой жизненный финал, естественно, никакому нормальному человеку не понравится, и хоть мужик был достаточно продвинутый и не верил мракобесным предсказаниям, тем не менее, водку пить сразу же перестал и к цыганкам больше не ходил. Второе выполнять было куда проще, чем первое, ведь друзья, проведав о его завязке, стали над ним грубо насмехаться и постоянно подтрунивали, мол, кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрём. А помирать здоровеньким, ясное дело, крайне обидно и несправедливо.
Разозлился мужик на всех и вся, но решения своего не изменил и уклонялся, как мог, от всевозможных вечеринок и стихийных застолий, даже самых что ни на есть дармовых, от каковых, как известно, уклониться практически нереально.
Прослышав как-то, что и в любимом им кефире есть некоторое содержание алкоголя, он безжалостно исключил из рациона этот в принципе безобидный и очень полезный для организма продукт.
И вот однажды в жаркий летний день одолела его неимоверная жажда. Купил он себе бутылочку лимонада и расположился на лавке в парке подальше от весёлых
компаний, чтобы удовлетворить возникшую потребность организма в жидкости. И только откупорил он пробку и поднёс бутылку к губам, откуда-то раздался грубый голос с издевательскими интонациями:– Не смей пить!
Удивился мужик и спрашивает у бутылки:
– Кто это сказал? Неужели ты?!
Не услышав ответа, он прождал минуту и всё-таки отхлебнул глоток освежающего напитка. Но снова раздался тот же грубый голос:
– Говорят тебе, не смей пить!
– Что за чепуха! – возмутился мужик. – Хочу пью, хочу не пью – моя бутылка! И никто мне не указ! К тому же, это лимонад, а не водка! – И снова отпил глоток.
– Ну, смотри, хуже будет! – угрожающе произнёс голос.
– Пускай! – махнул рукой мужик и допил лимонад до конца, но перед тем, как зашвырнуть пустую бутылку в кусты, всё же заглянул в горлышко и поинтересовался. – Кто же это всё-таки говорит?
– Твоя белая горячка! – завыл голос и издевательски захохотал.
Глупый диалог, конечно, получился, но потемнело в глазах у мужика, схватился он за сердце, сполз на траву и тотчас умер. А из ближайших кустов вышли его друзья, прежние собутыльники, которые спрятались там, чтобы его разыграть, и очень удивились такому странному результату от своей крайне неуместной шутки.
Впрочем, этот досадный случай их ничему не научил, и они не сделали соответствующих выводов, чтобы впредь не допускать подобных безобразных выходок. И даже на поминках по безвременно почившему приятелю, они не раскаялись, а, выпив, стали изображать на разные голоса, как издевались над покойным…
Мораль у нашей басни такова. Знать бы, где упадёшь, соломки подстелил бы, но падать, к сожалению, всё равно придётся, как ни выёживайся. Или – чему быть, того не миновать… А ведь как хочется, чтобы то, что на роду написано, хоть раз да не сбылось!
7. ЖЁСТКИЙ РАСЧЁТ
Жила-была одна дама, которой очень хотелось любви. Не в том смысле, чтобы банально выскочить замуж и нарожать побольше детишек – она побывала замужем уже дважды, – а в том смысле, чтобы, наконец, полюбить искренне и навсегда, и чтобы её полюбили за просто так, без всяких корыстных побуждений. Хотя о какой тут корысти может идти речь, если она была самым обыкновенным человеком, не отягощённым неправедно нажитыми капиталами, заводами и пароходами? После всех замужеств у неё осталось трое ребятишек мал-мала меньше и небольшая квартирка, плюс полон рот ежедневный забот, минус радужные перспективы на достойное существование в будущем.
Тем не менее, она не оставляла надежд встретить когда-нибудь принца на белом коне с деньгами и положением в обществе, пусть и не такого молодого и красивого, как хотелось в девичестве, но – чтобы он разглядел в ней надёжного спутника и хорошую хозяйку, а дальше – чем чёрт не шутит! – и мать их будущих совместных детей, к производству которых она испытывала, надо признаться, непреодолимую тягу.
И как-то раз ей действительно повезло. Кто-то из родни познакомил её с богатым вдовцом из Америки, дети которого уже выросли и жили отдельно, а ему очень не хотелось доживать свой век в одиночестве, тем более, доживать, судя по цветущему виду, предстояло ещё лет тридцать-сорок.
– Вот она, настоящая любовь! – решила дама.
А как иначе назвать это жгучее чувство, сразу же вспыхнувшее между ними, если в этом чувстве не были замешаны никакие шкурные интересы, а про деньги и прочую лабуду даже разговор не шёл?
Судя по всему, американский жених был действительно крутым перцем, знавшим себе цену. Он был смел в поступках и скуп на слова. Времени зря не терял и тоже навёл кое-какие справки о нашей даме. Видимо, она соответствовала его представлениям о супруге, поэтому он сразу предложил ей руку, сердце и американскую прописку.