Голимые рассказы
Шрифт:
Проживал наш чудак в Израиле и сам себя убеждал, что родился евреем по ошибке. Но он так же и видел, что весь просвещённый мир упорно отказывается считать его человеком, для которого национальность собеседника совершенно не важна, как бы он в этом кого-то ни убеждал. И значит, это величайшее заблуждение просвещённого мира. То есть этот мир просто необходимо просвещать дальше. Пускай, чёрт возьми, проникнется искренностью его намерений!
Теория теорией, а вот неприятности на этой почве происходили время от времени как раз не с миром, а с ним. Притом уже не теоретические, а самые что ни на есть практические.
– Больше так продолжаться не может, – как-то
И тотчас отправился в одну из арабских деревень, надев майку с пацифистскими лозунгами какой-то левой партии, которую раздавали перед последними выборами всем желающим бесплатно.
– Эй, арабы, послушайте! – закричал он, выйдя на базарную площадь. – Я хочу раскрыть вам глаза и объяснить, почему нет мира на нашей земле. Дело в том, что все мы живём по замшелым средневековым законам и много времени уделяем своим дремучим национальным приоритетам…
– А сам-то ты кто будешь? – спросили арабы.
– Еврей, – слегка смутился он, – но какая, простите, разница?
– А вот такая! – ответили арабы и жестоко его отлупили. Хорошо, что не забили насмерть, а то ведь запросто могли. Выволокли еле живого за околицу и бросили в придорожную канаву на съедение мухам и комарам.
С трудом наш чудак пришёл в себя, встал на ноги и побрёл прочь. Долго ли, коротко ли он ковылял, пока не добрался до ближайшего еврейского поселения. Там его, конечно, подхватили под руки, доставили к доктору, который перевязал раны и смазал ушибы йодом.
– Кто ты такой? – спросили его. – И кто тебя так жестоко отделал?
Но чудак понимал, что расскажи он про арабов, непременно вспыхнет очередная свара между соседями, то есть всё пойдёт диаметрально противоположно тому, как он собирался поступать. Поэтому он решил перевести разговор в нужное русло:
– Евреи! Я научу вас, как нужно жить в мире с арабами и не конфликтовать! Во всём виноват средневековый предрассудок – наша национальность! Пора уже отказаться от неё, и тогда заживём дружно и счастливо…
Отшатнулись люди от него, а потом, ни слова не говоря, сунули костыли в руки, указали дорогу в город и выпроводили. От греха подальше. Пешочком пускай чешет, если такой миротворец.
Что происходило потом с нашим чудаком, не очень хорошо известно. Говорят, он летал в Америку мирить белых с неграми, но был освистан и закидан тухлыми яйцами с обеих сторон. Потом ездил в Африку, где просвещал полудикие племена, и был чудом не съеден тамошними людоедами. В Индии его едва не утопили в водах священного Ганга, а в Китае зверски избили воинственные монахи из монастыря Шаолинь. Хорошо, хоть от поездки в Австралию его отговорили, убедив, что кенгуру, которых он собирался мирить с индейцами маори, не люди, а значит, и национальности у них нет.
В конце концов, наш чудак вернулся в Израиль, но никаких выводов для себя, кажется, так и не сделал. Причину провала своих благих начинаний он объяснял просто:
– Здесь мой дом, а домой надо всегда возвращаться. Национальность здесь не при чём. Предрассудок – он и есть предрассудок… Сколько ещё крови прольётся, пока люди вспомнят мои слова, да поздно будет…
Мораль сей басни весьма незамысловата, хоть и не нова: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Хотя журавль – тоже ничего. Правда, отправишься его ловить, и синицу упустишь, но это уже детали. Не очень приятные детали…
ЗАГОТОВКИ ДЛЯ БУДУЩЕГО
ГОТИЧЕСКИ-ЭРОТИЧЕСКОГО РОМАНА– Как тебя звать, красавица? – спросила Добрая Фея.
– Я ещё не красавица, а девочка, – ответила юная Брунгильда, – но это поправимо, и скоро я стану красавицей!
Обходя окрестности имения своего батюшки, она трепетала всеми фибрами души, губы её сами собой напевали неизвестно откуда взявшуюся песенку: «Широка страна моя родная, много в ней полей, лесов и рек…»
Брунгильда помнила, какой скромной и жалостливой была в детстве. Каждый раз, когда дворецкий приносил завтрак и говорил «яйца в майонезе», её выворачивало наизнанку, и она очень сострадала прежнему владельцу яиц. Но ночью после этого ей почему-то мерещились сладострастные кошмары…
Затянувшаяся невинность наложила неизгладимый отпечаток беды на всю её последующую взрослую жизнь…
Она часто вспоминала свою первую любовь. Это был простой деревенский парень Жак, который доказал ей, что она хочет и может иметь детей. Потом вспомнила Джека, который был богат и доказал, что она больше хочет денег, чем детей. Но здравый смысл подсказывал, что выбирать нужно кого-то третьего. Или четвёртого. Пока сил хватит. И хотеть нужно всего…
От мук любви тело Брунгильды дрожало и трепетало. Каждый раз при виде Бальтазара сердце её выскакивало из груди, и ей приходилось прикладывать немало усилий, чтобы засунуть его назад, и чтобы окружающие этого не заметили…
Она чувствовала, что Бальтазар её хочет, но природная застенчивость не позволяла расставаться с аристократическими глупостями…
Свет оголённых лампочек не рассеивал ужаса мрачного подземелья Сизой Бороды…
С трудом сдерживая подступившую к горлу тошноту, Бальтазар облизал губы, искусанные злой колдуньей, и пошёл дальше по подземелью, сжимая в руках лезвие меча…
– На чудище не действуют магические заклинания, – рассуждал он про себя, – может, тогда сразиться с ним в честном бою?
В кармане панталон он неожиданно нащупал магический кристалл и покраснел…
Вдруг на стене вспыхнули буквы на древнем забытом людьми языке.
«Ви-а-гра» – по слогам прочитал он, и сердце его сладко трепыхнулось…
Волны экстаза накатывали на её лоно.
– Кто ты? – спросила она у чудища. – Какого ты лешего… пардон, какого ты пола?
– Я – совесть мира! – зарычало чудище и с жадностью набросилось на её лоно…
– Бальтазар, вернись! Забери меня! – застонала Брунгильда.
– Ещё не время! – жёстко обрубил тот и опустил забрало…
На вершине скалы в лучах заката остались только силуэты чудища и Бальтазара.
– Ага! – злорадно взвыло чудище. – Вот тебе и конец!
– Ни хрена себе заявочки! – мужественно отвечал юноша, готовясь к смертельной схватке…
Поражённый мечом в самое сердце, он лежал на склоне утёса, широко раскинув в разные стороны ноги…
Увидев, как поверженный Бальтазар из последних сил глотает магический кристалл, чудище в отчаянии взвыло: