Голливудские жены

— Эй, Сейди! Если это…

— Заткнись и слушай. Ты пришел ко мне, чтобы я тебя представляла. Явился, имея только сексуальную походочку и туманные обещания роли в картине.

— Эй!..

— Я взялась за тебя. Выбила тебе фильм, особые титры, отличные деньги. Финансирую твои рекламные щиты. Я тебя выбрала, Бадди. И поверь, есть немало других актеров, для которых я могу сделать совершенно то же самое.

— Вы хотите сказать, что я этого не ценю? — вскипел он.

— Я хочу сказать, что мне не понравилось, как ты себя вечером вел. Как ты смеешь уходить в разгар ужина? Так с людьми не обращаются. Особенно со мной, с продюсером, на которого ты работаешь, или с твоим режиссером. Когда станешь Аль Пачино, поступай так, как хочешь. Но я тебе вот что скажу — если собираешься устраивать мне номера, я от тебя сейчас же отказываюсь и отменяю кампанию с рекламными щитами. Ты этого хочешь?

Лучше скажи сейчас, пока не зашло слишком далеко.

— Я виноват, Сейди, — сказал он подобающе скромно. — Была экстренная ситуация. Больше такого не будет.

— Это я все к тому, чтобы мы оба точно знали каждый свое место, — сказала она твердо и повесила трубку.

— Расскажи-ка мне про Сейди, — захихикала Шелли. — Она Сейди — Сейди замужняя леди? Это она тебя тут содержит?

— Сделай одолжение, тяпни еще таблеток и ложись спать. — Он пошел к спальне.

Она не горела желанием отпускать его.

— Тебе и в самом деле не хотелось бы заглянуть к «Бродяге»?

У меня такой упадок сил.

— Спи, Шелли.

Он закрыл дверь. Потом присел на краешек кровати и принялся обдумывать свои дела. Если Сейди так взъелась за то, что он, сбежал с какого-то дурацкого ужина, что же с ней будет, если он вдруг найдет себе жену?

Хуже того. Что, если объявится его мать?

Он никогда о ней не думал. Она являлась ему только в страшных снах, неожиданная и незваная гостья.

Кровосмешение.

Грязное слово.

Каждый раз, когда приходится вспоминать, мурашки бегут по коже. Вся его прошлая жизнь — сплошные неприятности. Имена скачут перед глазами… Макси Шолто, Джой Байрон, Тряпичник, Джейсон Суонкл и сотня безликих женщин, которые могут увидеть его на экране и сказать: «А разве это не тот кобель, которому я платила?»

Все может полететь к черту, если не быть осмотрительным.

Но как теперь-то быть осмотрительным? Сделанного не воротишь.

Ему было отвратительно жить во лжи. Разве та новая игра, в которую он сейчас играет, не правдой должна называться? Что, если для начала все выложить Ангель? Если они собираются вместе начинать новую жизнь, он хотя бы это должен для нее сделать.

Чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что так будет правильно.

Начать с начала.

В голову пришла неприятная мысль. Сначала надо помириться с матерью. Сделать это до того, как она его узнает и с криками вторгнется в его жизнь. А это может случиться, когда развернется вся та реклама, которой он сейчас занят. Как только позволит время, он на денек съездит в Сан-Диего.

Приняв такое решение, он почувствовал себя лучше. Затем проверил в службе ответов, не звонила ли Ангель. Нет.

Сразу же опять загрустил. Почему так скверно на душе, если в конце концов дела пошли так хорошо?

Он делал отжимания, пока не свалился без сил.

Потом заснул.

В очень редких случаях в постели встречаются двое, у кого во всех отношениях полная совместимость… или так они оба с радостью себе представляют.

Джина Джермейн и Росс Конти были как раз такой парой.

Она — сплошные белые волосы, чувственный рот и роскошная грудь.

— Он — сплошная загорелая кожа, синие-пресиние глаза и громадный член.

— Где ты была всю мою жизнь? — задыхался он, подступая к оргазму, причем его мощный инструмент был крепко зажат между ее вздымающимися грудями.

— Не знаю, — задыхалась она, тоже почти достигнув вершины божественного освобождения. — Но где бы ни была, дорогой, назад я не вернусь.

Они разразились какофонией стонов, хрипов, вздохов и воплей.

— Вот это да! — воскликнул Росс.

— Здорово! — воскликнула Джина.

Они чертовски подходили друг другу.

Глава 56

Из своих восьмидесяти двух лет Эмми-Лу Джозуз шестьдесят прослужила горничной. На своем веку она многое повидала. Работала в публичном доме в Новом Орлеане, притоне в Сент-Луисе, борделе в Сан-Франциско. На глазах у нее дрались, пыряли ножами, делали аборты и лишали себя жизни. Девкам она была как наперсница, их клиентам давала советы. К тому времени, когда перебралась в Лас-Вегас, считай, не вчера на свет уродилась.

Весело бормоча что-то себе под нос, она открыла дверь своим ключом и вошла в изящный домик Ниты. Миссис Кэрролл была среди ее любимчиков. Она доверяет Эмми-Лу. Выпивку от нее никогда под замок не прячет.

В доме воняло. Эмми-Лу потянула носом и поискала глазами собачек. Что-то не бегут ее встречать, как всегда.

— Псинки, — позвала она. — Вонючки.

Поскребла подмышку и сняла блеклую шерстяную кофту — всю в дырках от моли. Миссис Кэрролл обещала подарить что-нибудь новенькое. На Рождество, поди. Или, может, на день рождения. Эмми-Лу нахмурилась: когда же ее день рождения? Нынче она мало что помнит.

Опять поскребла под мышкой, принюхиваясь к странному запаху, что стоял в домике, и потащилась на кухню. Собаки лежали на столе посередине комнаты с перерезанными глотками.

Эмми-Лу вытаращила глаза. Белый пластик залит кровью, а ведь отмывать-то придется ей. Не любит она, когда кровь. Попадет на руки и одежду и будет после вонять.

Она молча перекрестилась. Не надо бы миссис Кэрролл учинять такое. Бессердечно так поступать. Не выносит Эмми-Лу бессердечия. Она решительно взялась за уборку. Убрала собак в черные пластиковые мешки для мусора, отскребла белый пластик на столе, вымыла шваброй пол, все время сердито бурча себе под нос.

Закончив работу, она приготовила себе чашку горячего сладкого чая и, сев за стол, в невеселом раздумье принялась пить.

Потом, вооружившись тряпкой, шваброй и пылесосом, отправилась в гостиную. Может, не так уж и плохо поступила миссис Кэрролл. Может, не так и ужасно.

— Дерьма от собак больше не будет, — захихикала Эмми-Лу.

Слова застыли у нее на губах. Она поняла — шерстяной кофты, что обещала миссис Кэрролл, ей в жизнь не видать.

Глава 57

Нийл Грей тяжело и беспокойно расхаживал по дому, арендованному для него на берегу океана. Медсестра Миллер сидела на обычном своем месте и вязала. Она была тощей молчаливой шотландкой, и Нийл уже обалдел от ее нудной компании, ему с ней было просто тошно.