Голод. Последний вампир

 — Я все же не понимаю, почему вы не вызовете полицию. Они обеспечили бы вам защиту...

 — На некоторое время. А что будет, когда они уйдут? А ведь они уйдут, рано или поздно.

 — Ладно, это не мое дело. Хотя на вашем месте я все же обратилась бы в полицию. Вам угрожает опасность. Кто бы это ни был, он может появиться здесь в любой момент.

 Эти слова заставили Мириам бросить взгляд в сторону коридора, ведущего в заднюю часть дома.

 — Если он войдет, зазвучит сигнал тревоги. У меня прекрасная сигнализация.

 — А если он сделает что-нибудь другое? Подожжет дом, например, пока вы спите, — ведь никогда нельзя сказать заранее, что может вытворить такой человек.

 — Он не станет, это несомненно. — Мириам затравленно огляделась, вдруг почувствовав себя запертой в четырех стенах, словно в клетке. — Нет — Она, по-видимому, была очень напугана.

 Сара постаралась воспользоваться своим преимуществом:

 — Извините, что я все время возвращаюсь к этой теме, но полагаю, это было бы весьма кстати.

 — Я не буду возвращаться сейчас в Риверсайд, Сара. Нам с вами нужно многое обсудить, и мы можем сделать это прямо здесь.

 — И оборудование, и специалисты — в Риверсайде, и сейчас еще слишком рано что-либо обсуждать. Этим можно будет заняться позже, когда начнется курс лечения.

 — А кто же будет меня лечить? Вы? — Мириам шагнула к Саре, и на сей раз угроза ощущалась не снаружи. — Нам очень многое надо обсудить.

 — Пожалуйста, Мириам... — Да что же это такое! Она как будто молит ее о пощаде. Соберись, возьми себя в руки! Она закрыла глаза, затем удивленно открыла их. Она умудрилась на мгновение заснуть — стоя.

 Мириам схватила ее за запястье.

 — Вы, несомненно, уделите мне немного своего времени.

 Этого уже Сара не могла вынести — все ее тщательно оберегаемые эмоции вдруг хлынули потоком, побуждаемые силой этой стальной хватки.

 — Отпустите меня, — взмолилась она, слабо пытаясь вывернуться, ощущая в запястье острую боль.

 Мириам рассмеялась ломким, звонким смехом. И на мгновение истина мелькнула в ее глазах. Сара увидела в них непреодолимый, душераздирающий ужас, малодушный страх загнанного в угол животного.

 Мириам, обхватив Сару своими сильными руками, прижала ее к себе. Надо отбиваться, мелькнуло в голове, кричать в панике, но она так устала... Она едва сознавала, что происходит. Мириам подняла ее с пола.

Последнее, что она почувствовала, — это приятное покачивание, когда Мириам, выйдя из комнаты, быстро понесла ее вверх по лестнице.

8

Где-то вдали слышалось пение. Проникновенная чистота голоса вывела Сару из забытья. Так не хотелось покидать уютное, теплое место, где она скрывалась, но этот голос... Она вскочила, и красный туман был вокруг, а пение — пение доносилось откуда-то издалека, сквозь туман. Сара чуть не плакала — она не видела своей матери с пятнадцати лет.

 * * *

— Своей матери, которая пела, заплетая ей волосы...

 — Пела в машине во время поездки в Йеллоу-стоун...

 — Пела в церковном хоре, и голос ее звучал чисто и проникновенно...

 — Матери, которая умерла... И голос ее растворился во времени.

 * * *

— Сара... Открой глаза, Сара.

 Гул стихает, превращаясь в головную боль, красный туман рассеивается...

 Сара лежала на высокой старинной кровати с атласным постельным бельем. Между ней и потолком — голубой кружевной балдахин.

 Раздалось шипение сифона. Мириам протянула ей стакан воды.

 — От этого вы почувствуете себя лучше. Сара взяла его. Когда холодная вода коснулась ее губ, память вернулась к ней.

 — Мне надо идти, — сказала она.

 — Да. Уже почти полдень.

 Сара взглянула на часы, поморщившись от тупой боли в правой руке.

 — Почему я в постели?

 Мириам расхохоталась, откинув голову назад. Ее смех был таким бодрящим, таким открытым и невинным, что Саре и самой захотелось рассмеяться. Мириам, приблизившись, взяла ее за плечи, улыбнулась.

 — Вы заснули, доктор. Вы же не спали всю ночь. И кстати — ничего хорошего в этом нет.

 Порывшись в памяти, Сара пришла к выводу, что так оно и есть.

 — Заснула...

 — Вы хотели испытать эту кровать. Ну, что еще мне сказать вам? Вы здесь уже полтора часа.

 Ветерок шевелил занавесками, принося с собой ароматы сада.

 — Как жарко, — заметила Сара. Ей казалось, что кожа ее просто горит.

 — Примите душ, перед тем как идти. Сначала Сара хотела было отказаться, но затем подумала о предстоящем ей долгом дне в Риверсайде, о водовороте дел, ожидавших ее в лаборатории, обо всех других проблемах. Другого такого шанса ей, вероятно, не представится до полуночи. Мириам двинулась к ванной.

 — Я включу воду. Вы можете оставить одежду там.

 Сара встала и, ощутив легкое головокружение, схватилась за столбик, поддерживавший балдахин. Постояла, затем расстегнула юбку и бросила ее на кровать. Через несколько мгновений она — уже обнаженная — шла к душу. Мириам казалась очень довольной. Рукава у нее были закатаны, с руки свисала старомодная мочалка. Комната наполнялась каким-то восхитительным, сладостным ароматом. Сара заколебалась, внезапно осознав, что она делает, и поразившись этому. Но аромат был столь притягателен, что, отбросив сомнения, она поспешила в ванную.

 — Это ваше мыло? Я просто без ума от него!

 — Его делают для меня «Бремер и Кросс». Я посылаю им свои собственные цветы для ароматизации.

 Сара шагнула в ванну, слегка отодвинув душевую сетку, чтобы не замочить волосы.

 — Температура воды нормальная?

 — Пожалуй, чуть горячевата.

 Мириам слегка прикрутила кран горячей воды.

 — Идеально.

 —Откройте окно, вы сможете смотреть в сад, пока я мою вам спину. — Заметив, что Сара колеблется, Мириам рассмеялась. — Не бойтесь, вас никто не увидит. — Сара подняла раму. Легкий ветерок дул из сада, приятно дополняя душ, а увидеть ее можно было бы только при помощи подзорной трубы с лодки на Ист-Ривер. Она оперлась о подоконник и стала смотреть вниз, в садик, пока Мириам массировала ей шею и плечи. Потом она вымыла ей спину, подняв горы мыльной пены. Чуть шероховатая мочалка приятно ее щекотала. Сара совершенно расслабилась. Мириам помыла ей бедра и икры и сполоснула ее водой. Ощутив мягкий рывок за плечо, Сара повернулась. Она спокойно позволяла Мириам мыть себя; она была слегка смущена и — тронута. Было очень, очень приятно ощущать, как мочалка гладит живот, скользит вниз по ногам... И эта чудесная желтовато-зеленая пена!

 — Закройте глаза. — Мириам вымыла ей более мягкой мочалкой лицо, потом — нежными, легкими прикосновениями — грудь. Сара не шевелилась, пока не услышала голос Мириам и не поняла, что уже пора вытираться.

 Мириам вытерла ее сначала грубым полотенцем, затем очень мягким.

 — Если хотите, можете воспользоваться моей пудрой.

 — Я и так пахну, как ваши цветы.

 — Так же пахнет и моя пудра.

 — Мне придется обратиться в «Бремер и Кросс». Где это?

 — Они не торгуют в розницу. Но если вы хотели бы что-нибудь заказать, я дам вам адрес