Голодные игры: Из пепла

– Ну всё! Точно насиловать будет, - в ужасе думаю я.

Пытаюсь брыкаться. Но кричать всё же не отваживаюсь, т.к. боюсь напугать детей.

– Мелларк! Ты что, совсем спятил?! Отпусти меня сейчас же!

И он отпускает. Но уже в спальне. Закрывает на ключ дверь, забирает его себе.

– Ты что творишь?! – наконец, он обрушивается на меня с гневной тирадой. – Ты зачем ушла?! Зачем забрала детей?! Ты что, хочешь, чтобы я с ума от беспокойства сошел?!

– Я просто хотела посмотреть на свой дом! – испуганно отступаю я.

– Вот это твой дом! – Пит на взводе.

– Нет! Это не мой дом! – я близка к истерике. – И ты не мой муж! Неужели ты не понимаешь, что я не люблю тебя?! Ты чужой мне человек! Почему… Почему ты не отпускаешь меня к маме?! Почему ты не даёшь мне поговорить с Гейлом хотя бы по телефону?! Они моя семья!

– Китнисс, я твоя семья! – в голосе Мелларка чётко слышится усталость и отчаяние. – Наши дети - твоя семья! Но знаешь, что… Я устал! Я так устал! – зло срывается он. – Потому что из нас двоих за нашу любовь всегда приходиться бороться мне! Мне одному! Вечно в одиночку!

– Значит, я была права! Я тебя никогда не любила! – в запале торжествую я и тут же осекаюсь…

Внезапно мне даже становится жаль его. Мелларк стоит передо мной, как побитая собака.

– Похоже на то, - тихо произносит он. – Если бы любила, ты бы сохранила бы хоть что-то обо мне… Не в памяти, так в сердце… Но, похоже, у тебя там пустота… Так ведь, Китнисс? Так?

Я понимаю, что сейчас отступать нельзя. Это мой билет на столь желанную свободу.

– Так, - честно отвечаю я.

Ну, или почти честно…

– Тогда уезжай, - тихо говорит он, - я не хочу жить с женщиной, которой я не приятен.

– А дети? – тут же прощупываю почву я. – Я могу забрать с собой детей, если решу уехать к маме?

– Нет, - в голосе Пита звучат безапелляционные нотки, - мои дети останутся со мной. Но ты в любой момент, когда захочешь, сможешь видеться с ними. Я не стану тебе препятствовать.

– Но я мать…

– Мать, которая не помнит ни их, ни их отца, ни даже то, как они были зачаты. Поэтому, если ты действительно решила уехать, то делай это прямо сегодня, сейчас. Пока я не передумал.

Я смотрю на Мелларка и пытаюсь понять: говорит ли он всерьёз или просто берёт меня на «слабо». Чтобы проверить это наверняка, есть лишь один верный способ. Я подхожу к шифоньеру и достаю чемодан.

И Мелларк меня не останавливает.

========== 5. Совет доктора Аврелия ==========

– Ты что, умом тронулся?! – орёт на меня возмущённый Хэймитч, спустя час после того, как Китнисс, попрощавшись со спящими детьми, уехала на вокзал. – Да ты хоть соображаешь, что натворил?! А что, если она узнает правду по дороге? Вдруг ей кто-нибудь расскажет, про то, что это она была Сойкой?! Про смерть Прим! Ты хочешь, чтобы твоя жена сошла с ума прямо в поезде, когда рядом с ней не будет никого из близких?

– Я купил ей билет в купе. Она едет без попутчиков. Утром на вокзале её встретит мать. Я уже договорился.

– Ага! Мать! Или Гейл, - саркастично замечает Хэймитч. – Этот мачо-срачо до сих пор не женат, между прочем! Мне сплетница-Эффи не так давно про него рассказывала. Бьюсь об заклад: он мигом прилетит на зов твоей Сойки. Уж будь в этом уверен! Его и дети не остановят, тем более что они с тобой живут. Ничего! Гейл ей шустро других сделает.

От одной мысли, что к моей жене может прикоснуться другой мужчина, меня передёргивает. Бросаю на Хэймитча мрачный взгляд.

Я сижу в зале с бокалом виски в руках. Пойло отвратительное, но сегодня я хочу напиться, чтобы не думать о том, что в холодильнике Китнисс оставила всего несколько бутылочек нацеженного молока для Мэтью. Я знаю, что сына уже давно можно было отучать от материнской груди, но никогда не думал, что это произойдёт таким вот образом. Я не хочу думать о том, что завтра утром Прим будет искать маму, чтобы та заплела ей косички так, как умеет только Китнисс. У меня по этой части никогда ничего путного не получается. Могу сделать только хвостики. И я отчаянно не хочу впервые за двадцать лет ложиться спать в пустую постель. Постель, в которой больше нет и, видимо, никогда больше не будет моей жены – Китнисс.

– Парень, да приди ты в себя! – уже в открытую блажит Хэймитч. – С каких пор ты перестал бороться за Китнисс?

– С тех пор, как стал ей не нужен. Я же вижу, что неприятен ей.

– Идиот! Да что ты вообще можешь видеть?! У неё же с головой того! – Хэймитч крутит у виска.
– И у тебя, похоже, тоже! Ты хоть подумал, что будет, если память внезапно к ней вернётся? Что тогда?

– А если не вернётся?

– Если да кабы, - передёргивает Хэймитч. – Я уже представляю эту картину: Китнисс занимается любовью с Гейлом и тут бац! Память возвращается. Как думаешь, что сделает твоя жена?

Об этом я, признаться, не подумал. До меня только сейчас в полном объёме доходит, какую глупость я сморозил с обиды, так просто отпустив её.

– Убьёт меня?

– Хуже, - Хэймитч плюхается в кресло напротив меня. – Зная Китнисс… Главное, чтобы она на себя после этого руки не наложила.

Слов Хэймитча хватает, чтобы я моментально сорвался с места.

– За детьми…

– … да присмотрю я, присмотрю, - ворчит ментор, закрывая за мной дверь.

***

Я прибегаю на вокзал слишком поздно. Поезд уже ушел. И увёз мою Китнисс. Меня охватывает дикое отчаяние. Бегу к кассе. Следующий поезд в Четвёртый Дистрикт только завтра вечером.

Дурак! Идиот! Как я мог такое допустить?!

От отчаяния и бессилия готов убить себя, поэтому…

… не сразу замечаю Китнисс, которая сидит в зале ожидания в самом уголке и… взахлёб ревёт.

– Китнисс! – из меня вырывается вздох облегчения, бросаюсь к ней. Не выдерживаю, расцеловываю её. – Родная моя, любимая! Ты здесь… Ты со мной. Прости… Прости меня дурака… Я не должен был тебя отпускать. Никогда.