Голодные игры
Шрифт:
Мы с Дином недолго спорим насчет последнего детонатора. Я предлагаю идти всем вместе, а Дин настаивает, что это будет подозрительно, и лучше он притворится, будто пошел на охоту и ставить силки, и один из силков поставит как раз над взрывчаткой. В конце концов я нехотя соглашаюсь, потому что план действительно разумный.
Наша группа продвигается вдоль периметра еще на несколько миль, затем делаем привал. Дин деловито собирается, прихватывает с собой один из рюкзаков, словно рассчитывает доверху набить его дичью, и исчезает в лесу.
Ненавижу ждать.
По контрасту с ночью, днем царит удушающая жара.
Где-то через час после ухода Дина к нам прилетает второй парашютик за Игры и опускается прямо передо мной. В нем странные таблетки и короткое пояснение, что они помогают от жажды и восстанавливают водно-солевой баланс. Записка подписана нашим сопровождающим. Я мимолетно удивляюсь — так близко к концу Игр эти таблетки должны стоить целое состояние, но, видимо, Кроули очень хочет, чтобы его трибут победил, и готов на все. Я делю таблетки на четверых и прячу долю Дина в нагрудный карман, воображая, как матерится над подобным «идиотизмом» Кроули.
Незаметно я начинаю дремать — и перед глазами нескончаемым потоком проносятся бледное лицо Эша с посиневшими губами, застывшие глаза Чарли, хищная ухмылка Аластора, окровавленные, искалеченные тела Азазеля, Абаддон и Руби. Образы сливаются и перемешиваются в жуткий калейдоскоп, и я пробуждаюсь с криком, хватая ртом воздух.
И эхом мне отвечает полный боли крик Дина.
Бездумно мчусь в ту сторону, не слушая встревоженные возгласы девушек. Дин в беде! Дин в опасности! Может, на него напал кто-нибудь из трибутов или распорядители приготовили западню.
Как оказалось, западню приготовили мне.
Но тогда я этого не понял.
Я мечусь, как помешанный, потому что крик доносится со всех сторон, множится и становится все громче и громче…
Не выдержав, я падаю на колени и, зажав уши, кричу сам — лишь бы перекрыть этот ужасный, вынимающий душу, заставляющий ее истекать кровью звук.
И не сразу осознаю, что кто-то обнимает меня, закрывает собой, словно пряча в скорлупу, отсекая кошмар.
— Все хорошо, все хорошо, я здесь… — шепчет Дин, отлепляя мои руки. — Это птички старины Люцифера, это все нереально, ты же знаешь, он мастер на такие штуки. Вот что реально! — Он прижимает мою ладонь к почти зажившему ожогу на своем плече и шипит от боли. — Вот что реально! — Он дотрагивается до моей переносицы, и я невольно охаю.
Дин поднимает меня, вытирает со щек слезы — а я и не заметил, когда они потекли, — и мы бредем обратно к лагерю. На деревьях пусто, точно тут и не летала только что стая соек-пересмешниц, только перья, что валяются тут и там на земле, напоминают об их присутствии. И как я мог забыть? Столько раз видел, как Фаллен выпускает их на ничего не подозревающих трибутов, чтобы они потеряли голову и наделали глупостей, и всякий раз думал, что я-то уж точно окажусь умнее…
Идиот.
Повелся, как и все до меня.
Но поступить иначе я не мог — это же Дин.
— Я бы тоже сорвался, — тихо говорит Дин. — Я бы не выдержал.
И мне становится чуточку легче.
В лагере Джесс сразу кидается ко мне, тормошит и щупает, все спрашивает, как я. Спешу ее успокоить, говорю, что не ранен, и в подкрепление слов крепко целую. Джо
сочувственно мне улыбается.— Я тоже чуть не побежала, спасибо Джессике — перехватила меня.
Джесс слегка розовеет от похвалы.
— Я просто увидела знакомых птиц на деревьях.
Нашу идиллию прерывает Дин.
— Мне это не нравится. Боюсь, сойки — только первые звоночки, дальше будет хуже. Игры затягиваются, и ничего не происходит. Люциферу это не по нутру, он захочет столкнуть оставшихся трибутов.
А для этого нужно согнать всех в одно место, в центр, к Рогу, — мысленно заканчиваю я. Хорошо, что нам как раз туда и надо.
Однако, похоже, для Фаллена мы передвигаемся недостаточно быстро.
Первым слышу треск и шипение я, но Джо первой видит опасность: она оборачивается и вскрикивает. Я оборачиваюсь следом — и отпрыгиваю, утягивая за собой Джесс. Мимо нас с ревом проносится огненный шар и разбивается о сосну далеко впереди, разбрызгивая раскаленные капли. Дерево загорается.
Начинается пожар.
Мы бежим, и вместе с нами бегут лесные твари, спасаясь от огня. Приходится петлять, чтобы не врезаться в них и не упасть и чтобы не попасть под очередной шар. Несколько раз они пролетают совсем близко, опаляя брови и ресницы; я почти ощущаю, как скручиваются от жара кончики волос…
…Джесс делает рывок влево, уворачиваясь от шара…
И влетает в соседний.
Я не успеваю ничего сообразить, ничего почувствовать, в голове один лишь страх и сосущая пустота. Я таращусь на факел на том месте, где только что стояла моя любимая девушка. Подбегает Дин и буквально тащит меня на себе.
— Скорее, скорее, — торопит он, — ей уже не помочь. Сэм, шевели ногами, это приказ!
И я по привычке подчиняюсь.
Мы бежим и бежим, задыхаясь от дыма, уже совсем нечем дышать, как вдруг вырываемся в чистый, нетронутый лес — и тут же без сил валимся на землю. Пламя разочарованно ревет, сдерживаемое силовым полем, и тут на меня накатывает понимание.
Слез нет, как будто они все кончились с криками пересмешниц. Лежу и тупо гляжу в небо. Наверное, стреляли из пушки, просто было не до того. Дин подбирается ко мне, садится на корточки.
— Надо идти, — говорит он, — Сэм, надо идти.
Я хочу его ударить, хочу сказать, чтобы отвалил и оставил меня в покое, потому что ну как я могу куда-то идти, когда Джесс осталась там? Но ничего из этого я не делаю, потому что Дин ни в чем не виноват.
Зато я знаю, кто виноват.
Я поднимаюсь на ноги и ору во весь голос:
— Люцифер!!! Люцифер, проклятая тварь, я до тебя доберусь! — Внезапно я успокаиваюсь и внятно и четко добавляю: — Я отыщу тебя где угодно, на небе, под землей, и последним, что ты увидишь в жизни, будет мое лицо. Я тебе обещаю.
И мы идем дальше.
Пот заливает лицо, воды совсем не осталось и очень хочется пить. Утешаю себя тем, что в тринадцатом дистрикте напьюсь вволю. Главное, чтобы все побыстрей закончилось и никто не погиб. Никто больше не погиб…
Издалека уже видно озеро, когда Дин останавливается.
— Прислушайтесь. Слышите что-нибудь?
Навостряю уши, но ничего не слышу. Потом до меня доходит: в лесу никогда не бывает так тихо. Только когда рядом что-то большое и очень опасное.
— Смотрите! — Джо вскидывает руку.