Голодные игры

Само интервью я почти не запоминаю, кроме слепящего света прожекторов и вечно молодого лица Цезаря. Гладкое и блестящее, оно напоминает резиновую кукольную маску. Кажется, приподними ее — и обнаружишь старый череп со свисающими на уцелевших клочках кожи волосами и червями, копошащимися в глазницах. Так и хочется упокоить его по правилам из старых сказок: воткнуть кол в сердце, посолить и сжечь. Я повторяю заученные фразы, улыбаюсь на камеры и, едва дождавшись окончания этого фарса, сбегаю за кулисы. Впрочем, публика довольна, а Цезарь едва не писается от восторга, услышав историю о несчастных влюбленных из Дистрикта-4.

Зато я помню интервью Дина. Цезарь спросил его про костюмы на открытии игр, не означает ли это, что Джо — дама его сердца, а Дин ответил просто:

— Она мой друг, и я буду ее защищать.

Интересно, как на это среагирует Абаддон? Или она уже знает? В любом случае, на душе становится легче. Из всей фальши сегодняшнего вечера это — единственные искренние слова, что я слышал. Единственное, что было настоящим.

Ночь накануне Игр я не сплю: лежу на кровати, обнимая Джесс и пялясь в темный потолок. Она тоже не спит, я знаю. После обязательных тренировок мы дополнительно упражнялись в моей комнате или на балконе со столовыми ножами, которые я ухитрился стащить еще во время первого завтрака. Я научил Джесс основным приемам, но жалких трех дней все равно недостаточно. Ну, хотя бы она исправно ходила в секции по выживанию, это всегда пригодится.

Если меня убьют и она останется совсем одна, — стараюсь не думать я, — если вдруг, это будет ее шансом выжить. Просто спрятаться где-нибудь и подождать, пока другие перебьют друг дружку. Нет, все-таки нужно будет найти Дина, примкнуть к нему, так Джесс точно не пропадет без меня.

Мысли кажутся чересчур расчетливыми и хладнокровными, и я гадаю, когда успел заделаться таким циником. Не иначе, дурное влияние Каса. Лучше бы я брал пример с Бобби: да, Дин делает вид, что меня не существует, но так надо, чтобы никто ничего не заподозрил. Было бы странно, если бы профи начал общаться с обычным трибутом, которому не повезло на Жатве.

Солнце едва показывается над горизонтом, когда в дверь комнаты стучится Кроули.

— Пора! — крик приглушен деревом, но мы с Джесс тут же встаем и идем умываться.

За завтраком я стараюсь плотнее набить живот — неизвестно, когда в следующий раз удастся поесть. Джесс тоже наедается впрок, методично уничтожая ветчину, сыр и булочки. На секунду я замираю, не донеся бутерброд до рта: в следующий раз я буду есть уже на арене. От этой мысли у меня бегут по спине мурашки, а волоски на руках встают дыбом.

Нас провожают на крышу, где ждут два планолета: один для девушек, второй для юношей. Они унесут меня и Джессику в катакомбы под ареной. Перед лифтом Кас отводит меня в сторону и резко притискивает к себе.

— Удачи, — хрипло бормочет он, пряча глаза.

Я киваю, ловя удивленные взгляды Джессики, Кроули и стилистов.

— Он просто души во мне не чает, — поясняю я, вызывая у Кроули нервный смешок.

— Ищите воду, — напутствует на прощанье Кас, перед тем как лестницы поднимают нас в планолеты.

В полете всем вшивают под кожу правого предплечья маячки. Они будут показывать, где мы находимся, и передавать данные о физическом состоянии. Так устроители Игр всегда знают, жив трибут или умер, даже если камеры повреждены или тот находится в «слепом пятне».

В планолете нет окон, и когда мы прилетаем, к выходу пристыковывают рукав, по которому нас ведут в холл, а затем разводят по разным комнатам Стартового комплекса. Дополнительные меры безопасности, чтобы мы не увидели арену заранее — и чтобы никто из Сопротивления не смог вычислить ее местонахождения. Мне делается смешно: Капитолий не знает, что Сопротивление уже здесь.

Я споро переодеваюсь в костюм для игр, внутри бушует странная нервная энергия, почти предвкушение — я хочу, чтобы ожидание уже закончилось и началось то, к чему меня готовили с самого детства.

— Становись, — мой сопровождающий указывает на металлический круг в углу помещения.

— Что это? — спрашиваю я, хотя Бобби рассказывал, что это нечто вроде лифта, который доставляет трибутов на арену. Мне просто интересно, удостоят ли меня ответом.

Звенит звонок, и сопровождающий хмурится.

— Становись, — повторяет он нетерпеливо.

Я повинуюсь без дальнейших слов. Сопровождающий стоит неподвижно и ждет. Наконец из пола поднимается стеклянный цилиндр, отсекая меня от комнаты. Кажется, будто я в аквариуме. Затем круглая платформа начинает медленно поднимать меня наверх.

Секунды темноты и яркий солнечный свет.

Я на арене.

Вкрадчивый голос Люцифера Фаллена звучит, кажется, со всех сторон:

— Леди и джентльмены, семьдесят четвертые Голодные игры объявляются открытыми!

Начинается шестидесятисекундный отсчет до удара гонга, когда все придет в движение. Я осматриваюсь. Джессика стоит справа от меня, я замечаю направление, куда она должна побежать, и надеюсь, что она исполнит наш уговор в точности. Через два диска от нее — Джо. Я не вижу Дина, должно быть, он стоит с другой стороны Рога изобилия, хитрого металлического сооружения, в котором и вокруг которого сложены разные полезные штуки. Кое-что лежит и на поляне, где нас собрали: чем дальше, тем пустяковее предметы — хотя, возможно, кому-то они и помогут выжить.

С двух сторон поляну окружает лес, за Рогом я вижу лишь небо, там не то обрыв, не то поле; слева озеро. Хорошо, что Джессика стоит там, где лес, — проще укрыться.

Чуть поодаль, справа, стоит Руби, через один диск от нее нервозно переминается с ноги на ногу Чарли. Надеюсь, она не сделает глупость и не побежит к Рогу. Для нее это верная смерть.

Рог изобилия — место для таких, как я.

Раздается гонг; я несусь вперед, краем глаза вижу, как Джессика делает гигантский скачок вбок, подхватывает ярко-оранжевый рюкзак и буханку хлеба и, петляя, как заяц, улепетывает к соснам. Молодец! Я наклоняюсь и на бегу подхватываю небольшой топорик. Я тоже молодец!

Завязывается настоящая бойня. Профи крошат тех, кто имел глупость понадеяться на удачу и посягнуть на припасы, и тех, у кого не хватило умения или скорости увернуться и убежать.

Прямо передо мной вырастает Азазель, в руках у него целых два топора, я отбиваю его атаку, но запинаюсь о какой-то сверток и теряю равновесие. В отчаянии кидаю топор в Азазеля и… промахиваюсь. Неужели все? Вот так быстро и нелепо, в самом начале? И Джесс останется одна…

Позади Азазеля появляется Дин. Он вооружен коротким мечом с изогнутым лезвием, словно даже тут исполняет навязанную ему роль рыцаря. Азазель не успевает обернуться — резкий свист, и его голова катится по траве, разбрызгивая алую кровь. Дин довольно ухмыляется. Я замечаю за его спиной движение и судорожно шарю руками по траве.