Голограф

— Готовят торжественную встречу, — пошутил я, подмигнув Наде, — не разочаруем их?

Надя шутку не оценила и, испуганно взглянув, спросила:

— Что они хотят сделать?

— Ничего не бойся, — успокоил ее, — это твоя будущая паства, правда, они об этом еще не знают.

Взяв сумки, перешли в Американский Дом, и, пока я заполнял холодильник, Надя развешивала вещи в гардероб. Потом разогрели полуфабрикаты и, пообедав, отправились осматривать Дом.

— Спать будем вместе? — спросил я, войдя спальню.

Ответа не потребовалось – она просто обняла и поцеловала. Я привел ее в технический зал и, раздев, уложил в саркофаг, заодно еще раз полюбовавшись ею. Потом включил аппарат и, сходив в душ, лег в соседний саркофаг, предавшись раздумьям.

Женщина может поднять мужчину до немыслимых высот, разбудив в нем таланты, о которых он и сам не подозревает или опустить до уровня тряпки, погасив даже те задатки, которыми обладал. Так же и женщина в руках мужчины может расцвести, как прекрасный цветок или увянуть, растеряв все лепестки. Все в великой силе любви.

Как у меня сложится с ней? Как сложится с Надей, оставшейся в Египте? Как мне жить с двумя женщинами, которых одинаково люблю? Я долго размышлял об этом, лежа в саркофаге, так и не придя к какому-нибудь решению. Наконец, уже засыпая под монотонный шум вентиляции, решил, что буду жить с обеими, пока одна из них не откажется или все не разрешится само собой.

Проснулся заполночь от сигнала саркофага. Подскочив, открыл крышку и наткнулся на острый взгляд Нади.

— Лучше бы я отказалась, — призналась она, — не думала, что будет так сурово. Я не вынесу эту ношу.

— Я буду рядом. Вместе сможем.

Помогая подняться, я не удержался прижать ее к себе и поцеловать, на что получил благодарный взгляд и ответный поцелуй. Надя надела халат, который я выбрал для нее в гардеробе и отправилась в душ.

Пока Надя мылась, я сварил кофе, и мы, прихватив бутылку вина, расположились за журнальным столиком. Открыв вино, я разлил его по фужерам.

— Ты нарочно выбрал мне самый короткий халат? — спросила она, безуспешно пытаясь натянуть его на себя.

— Ага, — признался я, улыбаясь до ушей.

— А, теперь уже неважно. — Улыбнувшись, она махнула рукой и бросила эту затею, а я получил возможность наслаждаться видом ее ног.

— За нас, — сказал я, и, выпив вино, еще раз наполнил фужеры.

— Помнишь, в тот раз ты спросила меня, растерял ли я всю смелость в бою? Тогда ты потешалась надо мной или ждала от меня поступка?

— Конечно, ждала, глупый.

— Теперь я могу реабилитироваться?

— Попытайся, — ответила с чертовщинкой в глазах.

Я молча встал, поднял ее из кресла и на руках отнес в спальню. Поставив на ноги, снял с нее халат и, сбросив все с постели, положил ее на кровать. Потом, раздевшись, лег с ней рядом и, нашептывая разные приятные слова, приступил к предварительным ласкам.

Кончиками пальцев, едва касаясь задней стороны шеи, повел дальше вниз, прошел через «кошачье место», позвонки, и ниже…. Когда коснулся внутренней стороны бедер, по Дому прошла легкая вибрация. Застыв, я настороженно прислушался. Вроде, все тихо. Но, стоило продолжить ласки, вибрация повторилась. И что, мне теперь на этом остановиться? Ну, уж, хрена. Возбуждая Надю, я все больше возбуждался сам, не обращая внимания на то, что вибрация, усилившись, стала перерастать в рокот. Надя не обращает на это внимания, ну, и мне плевать. Но, когда рокот перерос в грохот, а за стенами послышались удары и треск, я снова застыл.

— Не останавливайся, — простонала она, потянув меня на себя, но через несколько секунд, потеряв терпение, воскликнула: — да начинай уже, не томи.

Ну, я и начал. Мне было плевать на то, что Дом ходил ходуном, что за стенами грохотал гром и свистел ветер, кричали люди и скрежетал металл. Мне было плевать на все кроме любимой женщины подомной.

Когда мы пришли в себя, изумленно оглянулись. Вся мебель разъехались по углам, наша одежда живописно раскинулась по всей комнате, и только наша кровать стояла там, где ее поставили.

— Кажется, мы погорячились, — заметил я, взглянув на Надю.

Она растерянно кивнула. Не рискуя повторить разгром, мы завалились спать и, прижав ее к себе, я проспал до утра. Проснувшись, по очереди приняли душ, и я взялся за кофе, а Надя поджарила яичницу с беконом. За завтраком мы, еле сдерживая смех, посматривали друг на друга. Наконец, решив посмотреть, что творится за стенами Дома, подошли к двери, и я осторожно открыл ее.

Панорама ужасной катастрофы развернулась перед нами. Вырванные с корнем деревья, перевернутые машины, оборудование, танки, разбросанные поодиночке и сбитые в кучу, валяются вокруг, создавая жуткую картину разрушений. В воздухе пахнет дымом и гарью. Людей нет. Тишину нарушает только треск догорающего вертолета.

— Ой! — раздался сзади испуганный Надин возглас. — Какой ужас!

— Теперь тебе надо научиться сдерживать эмоции, — ответил я, обернувшись, — или хотя бы направлять их силу куда-нибудь в космос. А, впрочем, нечего шляться вокруг нашего Дома. Ходят тут всякие…

— Это сделала я? — ахнула она, покраснев. — Когда мы с тобой…? О, боже.

Я набрал на мобильнике CBS News и сразу выскочил на прямую трансляцию нашего Дома. На экране перед открытой дверью стоим мы с Надей. Улыбаясь на все тридцать два зуба, я приветливо помахал рукой и сделал приглашающий жест. Репортер, захлебываясь, бросился описывать то, что он видит перед собой. Судя по всему, съемка велась из остатка леса в пятидесяти метрах от нас. Увидев в моей руке мобильник, он предложил позвонить ему и назвал номер.

Повезло ему, что попал на меня, ладно, обеспечу ему интервью века. Набрав номер, я представился сам и представил Надю. Услышав русские имена, репортер поскучнел, но держа марку, попытался взять интервью. Я предложил ему прийти к нам в гости с одним оператором без оружия и посторонних предметов, на что тот с радостью согласился.

Через несколько минут в нашу сторону выехал телевизионный автобус и, петляя, подъехал почти к самому дому. Из него вышли тот самый репортер и оператор, который, держа на плече камеру, сразу начал снимать. Я попросил Лолу проверить у них наличие оружия, если это возможно, и пропустить их в Дом. Лола заверила, что проверит, и я пригласил телевизионщиков к нам.

Извинившись за ночное безобразие, я объяснил им, что являюсь куратором комплекса Домов на земле, а хозяйкой этого Дома является Надя, потом провел их по Дому и, усадив журналиста за стол, рассказал историю создания мировой сети и контрольных модулей, одним из которых является этот Дом.

Видно, придется показать станцию, решил я, заметив недоверчивый взгляд репортера. Я велел им взять нас с Надей за руки и мы перешли на станцию. Вот здесь их переклинило. С минуту они стояли, озираясь, в огромном зале, не веря своим глазам, пока я не потащил их в контрольную комнату.