Голограф

Значит, надо эмитировать собственную валюту, и пусть все сами несут свои деньги на обмен. А по какому курсу? Ну, что ж, откроем валютную биржу и Центральный Гиперборейский Банк. Звучит? Звучит. Жаль, я в этом ни бум-бум. Не беда, наймем знающих людей.

И вся эта морока только ради туризма? Тогда уж заодно и какое-нибудь контрольное управление нужно организовать. Для начала свяжем ближние миры, потом постепенно расширимся. Это уже похоже на союз или блок. Такой союз уже смог бы бороться с интервенцией крупных миров, таких, например, как мир эмпатов.

Пока я строил воздушные замки, саркофаги закончили работу, и Надя приняла клятву верности у своих телохранителей. Только я собрался звонить Виктору, чтобы поделиться с ним своими прожектами, раздался звонок от американцев. Тот самый хмырь, что вчера вешал мне на уши лапшу о длительных обсуждениях, вдруг заявил, что все уже обсудили, и теперь нужно встретиться лично. Уж не облом ли группы Николая поторопил их? Не удивлюсь, если он был с ними связан. Ну, что ж, пусть приезжают, хоть завтра. Хмырь ухватился за это и предложил встречу в одиннадцать утра, предупредив, что на встречу придет человек, уполномоченный принимать решения.

Вспомнив, что, оставил Надю в Египте, и в суете событий уже несколько дней не видел ее, я, перешел к ней. Она встретила меня молча и, поджав губы, ушла в спальню. Я сам понимал, что своим двойственным положением доставляю ей боль, но что я мог сделать? Порвать с одной из них? Я никогда не смог бы этого сделать по доброй воле, тем более, что одной из них я поклялся, что никогда ее не брошу. Понимая, что кругом виноват, и, в то же время, не видя своей вины, я приготовил слова извинения и догнал ее уже в комнате.

— Не надо ничего говорить, — сухо сказала Надя, взглянув в глаза, — я ни в чем не виню тебя, но так больше продолжаться не может: или ты мой без остатка, или оставь меня в покое, я так больше не могу. Я понимаю, что она и есть я, но от этого мне не легче.

— Я обеих вас люблю одинаково, но, расставшись с тобой в Испании, думая, что навсегда, я встретил ее, и однажды поклялся, что никогда ее не брошу. Своих клятв я никогда не нарушаю. Если тебе так легче, я никогда больше не побеспокою тебя своей любовью.

— Мне будет больно, но я переживу. Лучше сразу закончить наши отношения в самом начале, чем тянуть эту боль всю жизнь.

— Я понимаю тебя, прости, если можешь. Но помни, что я всегда буду рядом, что бы ни случилось, если тебе будет плохо, позови меня, и я сразу приду. Что тебе нужно сейчас?

— Ничего не нужно, Египтяне приносят сюда столько всего, что скоро некуда будет девать.

Я рассказал ей последние новости, потом, отдав карту на пол-лимона, объяснил, как ей пользоваться в Цветочном мире, и, попрощавшись, ушел на станцию. Что ж, так даже лучше, рвать себя надвое я больше не мог.

Перейдя в Американский Дом, я первым делом посмотрел обзорный вид вокруг дома. Последствия ночного бедствия убраны, к самому дому подведено шоссе, вокруг ни души. Надя уже знала о том, что произошло в Египте, и тихо радовалась, что все закончилось так хорошо. Она учла опыт прошлой ночи, и никакого грохота и шума в этот раз слышно не было. Но наутро, после завтрака включив телевизор, мы услышали в новостях, что американский спутник исчез с орбиты, зато китайский лунный спутник обнаружил его на поверхности Моря Ясности. Я вопрошающе взглянул на Надю, на что она, покраснев, пожала плечами.

В одиннадцать часов я вышел из Американского Дома и увидел перед входом сухощавого мужчину лет шестидесяти в добротном темно-синем костюме. Подойдя, он поздоровался и представился Джоном Райтом. Поприветствовав в ответ, я впустил его в дверь, где представил Надю, после чего, пройдя по Дому, мы перешли на станцию.

Надо сказать, весь путь, пока я водил его по станции, выводил на берег моря и рассказывал о мировой сети, Джон держался спокойно, и только блеск глаз выдавал степень его возбуждения. Под конец экскурсии в комнате отдыха Лола наглядно рассказала ему все о мировой голограмме, гиперборейцах, сети станций и их хозяевах. Несколько минут Райт сидел молча, уставившись в одну точку, потом заговорил:

— Господин Аваргин, вы уже установили контакт с Российским правительством?

— Еще нет.

— Я наслышан о вас, как о патриоте своей страны, и предвижу, чем закончится для моей страны ваше содружество. Очевидно, Россия, получив от вас революционные знания и технологии, сделает гигантский скачок в развитии, и оставит всем остальным странам доли побирушек, выпрашивающих себе хоть что-то из того, что она посчитает для себя ненужным.

— Возможно, — согласился кивнув.

— Я представляю интересы крупного капитала и политических кругов, считающих, что президент и правительство моей страны выбрали неправильную модель поведения по отношению к вам, и пришел с целью исправить это упущение. Ваше появление в корне меняет судьбу нашей планеты, и настало время объединить все страны под единым управлением. Я предлагаю вам занять пост бессменного президента Земли, и со своей стороны гарантирую поддержку финансовых и политических кругов Соединенных Штатов Америки.

Сказать, что я был шокирован, значит, ничего не сказать. Потеряв дар речи, я изумленно смотрел на Джона, не в силах поверить, что он говорит серьезно. Американцы, которые, сколько себя помнят, всегда норовили управлять всем миром, вдруг сами напрашиваются под чье-то управление? Это немыслимо! Надя ошарашено смотрела на него, не меньше меня удивленная его словами.

— Я верю, что вы будете мудро управлять нашей планетой, — продолжил Райт, — и справедливо распределите наследие великих цивилизаций между странами. Разумеется, локомотивами развития земной цивилизации должны стать Россия и Соединенные штаты Америки, как наиболее подготовленные для приема и применения столь революционных знаний.

Ну, теперь стало понятно, почему они так заторопились. Лучше быть вторым из первых, чем быть первым из последних. А то как бы не подсуетились Европа и Китай.

— Не уверен, что мне это нужно, — подумав, ответил я, — впрочем, если это не будет слишком обременительно, возможно, я приму ваше предложение.

Еще десять минут Джон обрисовывал радужные перспективы единого правительства и моего президентства, и, наконец, истощив красноречие, собрался домой.

— Скажите, пожалуйста, — уходя, спросил он, — чем вам помешал наш метеоспутник?

Я взглянул на Надю – она, вспыхнув, отвернулась.

— Он неудачно оказался над Домом во время проведения нами очень важного мероприятия, — объяснил я, провожая его к выходу.

Закрыв за Джоном дверь, я позвонил Виктору и рассказал ему о предложении американцев.

— Вот проныры, — усмехнулся он. — Идея хорошая. Завтра шеф идет на прием к президенту, там и доложит. Думаю, наши ухватятся, чтобы не пролететь мимо.

Довольный своей беседой с Райтом, я прихватил бутылку пива и устроился в кресле, собираясь отдохнуть от трудов праведных.