Голому рубашка. Истории о кино и для кино
Шрифт:
— Хочу! Но ты шутишь!
— Тогда смотри! — Володя переключился на Сергея и сказал: — Передай летчику, пусть покачает крыльями. А «бочку» сделать не может?
— Яс ним так не договаривался. Но сейчас спрошу. Сколько можно заплатить?
— Если сделает «бочку» или «петлю Нестерова» — сколько попросит, столько и заплатим! — сказал Володя и переключился на Сабину. — Следи за самолетом, Сабина-джан. Внимательно следи, чтоб ничего не пропустить…
— Слежу!
Сабина уже стояла возле окна.
Самолетик покачал крыльями, а потом вдруг круто полез вверх,
Видишь Сабина? — позвал Володя в трубку. — Высший пилотаж по случаю твоего рождения!
Володя! Я очень тронута… Но не стоило, честное слово…
Самолетик вышел из «петли».
Поблагодари летчика, Сереж! — переключив линию, сказал Володя. — Молодец он!
За деньги моллу в мечети можно трахнуть! — удовлетворено сказал Сергей в трубку.
Самолет, сделав «мертвую петлю», еще раз покачал крыльями и опять пошел на разворот, чтобы еще раз с берега можно было бы прочесть надпись.
— Так меня еще никто не поздравлял! — сказала пораженная Сабина в трубку.
— На здоровье! — сказал Володя. — Он будет летать еще 45 минут.
Доррис смотрела на самолетик, не могла понять, что он рекламирует, и вдруг поняла только одно слово — «Сабина». Она тут же пошла к Володе в палату.
— Это он для Сабины летает? — показала она на самолет. — Это ты придумал? Вместо музыкантов под окном?
— Извини, Сабина, пришла Доррис! Я тебе перезвоню. Володя отключил телефон и сказал Доррис: — Да, так я решил ее поздравить! Там написано: Поздравляю, желаю здоровья, счастья, все по русски…
— Ты — настоящий мужчина! Любая женщина после этого должна капитулировать! Безоговорочно! — сказала Доррис. — Это признание в любви на самом высоком уровне.
— Самый высокий уровень — если б я смог истребители запустить в небо и чтобы они с помощью компьютера написали бы газом поздравления. Ну, как в День Независимости делают…Или когда супербол! Но это мне пока не по силам… Вот что, Доррис, теперь можно подарить ей цветы — надо усиливать наступление… И я хочу, чтобы это сделала ты.
— Почему я? Ты ведь уже ходячий? — удивилась Доррис.
— Во-первых, потому, что я дарить цветы не могу — у меня это элегантно не получается, я всегда смущаюсь. Честное слово, Доррис. И вообще, я не могу даже по улице идти с цветами. Или тортом. Мне кажется, все на меня смотрят и думают: «Какой дурак!»
— Наоборот, мужчина с цветами — это очень впечатляет, — сказала Доррис.
— Ну вот такой пунктик у меня! Поэтому, если цветы отнесешь ты — ты меня выручишь, и это к тому же будет гораздо красивей, — сказал Володя. — Ты скажешь: «Володя просил передать тебе эти цветы в связи с твоим днем рождения!». Ей, я думаю, будет это приятно, и при тебе она не скроет своих чувств, а ты мне потом скажешь, обрадовалась она или нет.
— Конечно, обрадуется, тут другого варианта быть не может, — сказала Доррис.
— Но как обрадуется, вот в чем вопрос! — поднял палец Володя. — Ты ведь своим женским чутьем поймешь, нравлюсь я ей или нет. Прав я, Доррис?
— Да мне и сейчас видно, что вы друг другу нравитесь, — сказала Доррис. —
И для этого есть все основания: земляки, во-первых, а во-вторых, мне кажется, вы прямо друг для друга созданы!— Вай-вай-вай! Доррис-джан, скажи вот эти самые слова Сабине, сможешь?
— Смогу, — сказала Доррис. — А как тебе нравится моя палка? — показала Доррис красивую трость для ходьбы.
— Супер! — Володя взял трость, рассмотрел ее и даже сделал с ней несколько шагов. — Сразу видно, что ручная работа. И легкий ход у нее!
Самолетик все продолжал кружить в небе перед госпиталем.
— Если б мне такое устроил мужчина, я была бы его рабыней, — с чувством сказала Доррис, показав на самолет.
— Я пока к этому не готова, — сказала Сабина — Хотя не скрою, мне приятно… — Добавила Сабина, нюхая розы.
— Ты и Володя друг для друга созданы, — горячо сказала Доррис. — Такое редко бывает!
— Это он попросил тебя сказать мне? — спросила Сабина.
— Да! — в запале ответила Доррис и тут же поправилась-Не совсем так. Эти слова я ему сказала, он очень обрадовался и попросил повторить их при тебе.
— Теперь мне понятно, — сказала Сабина, ставя вазу с цветами на тумбочку. — Наши кавказские мужчины когда начинают ухаживать — идут на все! Даже похищают девушек!
— В самом деле? — поразилась Дорррис.
— Это было раньше, но опасность такая всегда существует.
— Ну, здесь не Кавказ, к тому же госпиталь, можешь не бояться похищения. А что ты скажешь все же на то, что вы прямо созданы друг для друга? — не отставала Доррис.
— Скажу, что это — твое мнение, — сказала уклончиво Сабина.
Но ты согласна с ним? — не отставала Доррис.
— Ты знаешь, Доррис, кавказских женщин так воспитывают, чтобы они меньше говорили о мужчинах, — сказала Сабина. Больше я ничего тебе не могу сказать.
Вот, правильно говорят, что мудрости можно учиться всю жизнь! — воскликнула Доррис. — А я, если мужчина мне нравится, сразу теряю голову, и для него уже нет во мне никаких тайн! Наверное, от этого все мои неудачи…
— А мне сейчас голову терять нельзя, дорогая Доррис! — грустно сказала Сабина.
— Как знаешь, — сказала Доррис и достала из-за спины палку. — А вот это от меня подарок, Чтоб ты первое время имела опору надежную.
— О, Доррис! Вот это подарок! — Сабина оперлась на трость. — Прекрасно! Вот это та самая опора, которая мне нужна! — она поцеловала Доррис. — Большое тебе спасибо!
— Ладно, на твои слова не среагировала, а цветы хоть понравились? — молящим тоном спросил Володя Доррис.
— Цветы понравились, это 100 процентов, да и слова мои понравились, я по глазам видела. Но, она говорит что у кавказских женщин такое воспитание, что они должны вести себя скромно, — объяснила Доррис.
— Так и сказала? — радостно спросил Володя.
— Да, слово в слово передаю, — клятвенно сказала Доррис.
— Это правда, — серьезно сказал Володя. — Наших девушек с детства так воспитывают, чтобы они были хорошими верными, женами. Молодец, правильно она ответила на твои слова, — удовлетворенно сказал он.