Голос пугающей пустоты

empty-line/>

* * *

«Блять», — подумала Джейл.

Ее тело разрывалось от многочисленных очагов боли. Болела правая рука, левая рука, спина, ноги… Наверное, было проще найти то, что не болело — если такие места еще остались в ее теле. Единственное, что утешало — это то, что в падении она успела перегруппироваться, чтобы приземлиться сверху Мощного.

Они распластались на лестнице, ведущей к первому этажу, где по-прежнему кипел бой. Где-то наверху остался Теолрин — один против остатка шайки Кройха. За него Джейл не особо переживала: возвращенный к желанию жить и бороться, Теолрин не позволит этим ублюдкам победить… Наверное. Джейл решила, что для нее же будет лучше сейчас не думать об этом, а сосредоточиться на собственном противнике, что уже начинал приходить в себя и пытался столкнуть ее в сторону.

Не взирая на жгучую, беспощадную боль в сломанной руке, Джейл выбросила вперед действующую руку и припечатала руку Мощного к ступеньке. Ей невольно вспомнился Клэйв — точнее, их бой в Священном зале Ковенской Твердыни. Бой, которого вполне можно было бы избежать, сумей они договориться. Но случилось что случилось, и теперь она здесь, со сломанной рукой, отчаянно борется за жизнь, в то время как Клэйв… Что ж, Джейл могла лишь надеяться, что его мучения уже давно закончились, и что он нашел свою дорогу через ту пустоту — ту, которую так страшился Теолрин.

Мощный с рычанием двинул ей с левой руки куда-то между плечом и шеей. Джейл отбросило в сторону, а голова закружилась. На мгновение ей показалось, что она сейчас попросту потеряет сознание — видимо, сказывалась накопившая усталость, бездействие и недоедание. Если так пойдет дальше, этот ублюдок сломает ей вторую руку и — что хуже всего — начнет глумиться над ней, зная, что она не сможет ему ответить той же монетой.

Джейл заставила себя вернуться в сидячее положение, положив согнутую правую ногу так, что колено упиралось в ребра Мощного.

— Ты сломал мне руку, — отчеканила она, посмотрев Мощному в глаза. — Я сломаю тебе жизнь.

Она чуть отдернула голову назад, точно собираясь чихнуть, а затем дернулась вперед, к лицу Мощного. А затем ее лоб впечатался в переносицу противника.

В этот удар Джейл вложила всю пережитую в детстве и юности боль, все страдания, которых она натерпелась за годы взросления, всю ярость, накопленную за годы понимания, что мир несправедлив. Стук от удара показался ей треснувшим громовым барабаном, а перед глазами взвихрились плеяды искр. Ее зашатало, но Джейл заставила себя не останавливаться: перенесенных ей страданий было слишком много, чтобы уместить их в один удар.

Поэтому она, запрокинув голову, ударила снова.

Мощный дернул головой, повернув ее, поэтому на этот раз удар ее лба пришелся ближе к правому виску противника. Что-то хрустнуло, и в округленных глазах Мощного Джейл впервые увидела страх. Дернувшись, тот попытался что-то ей сказать, но с окровавленных губ вырвался лишь слабый стон.

— На. — Джейл подключила к делу правую руку. Ее кулак опустился Мощному под челюсть, потом куда-то в район правого уха. — На. НА!

Она продолжала лупить его, яростно и бездумно. Из ее глотки вырывались какие-то выкрики, потом просто звуки, олицетворяющие накопленную ею ненависть. Джейл позволяла этой ненависти выплескиваться наружу — ей не было смысла сдерживаться. Ее кулак, темно-вишневый от крови, продолжал, словно добротный механизм, двигаться по заданной траектории.

Вверх.

Вниз.

Поднять.

Опустить.

И еще.

И еще…

Джейл не могла сказать наверняка, сколько конкретно времени прошло, прежде чем она обнаружила себя, с горящими от сбившегося дыхания легкими, сидящей перед Мощным, чью голову она превратила в кровавое месиво. На мгновение она даже ужаснулась собственной неконтролируемой ярости — но лишь на мгновение.

Затем она, не обращая внимания на гремящие звуки боя снизу и сверху, откинулась спиной на верхние ступеньки, прислонила затылок к холодному стеклокамню и, наконец, выдохнула.

Глава 31

Проповедник не любил сражаться. Совсем.

Однако не любил он это не потому, что страдал благочестием, излишним милосердием или каким-нибудь еще подобным пороком, вовсе нет.

Просто он был трусом.

Трусом, что, как и положено трусу, всячески стремится не подать виду, что он трус. Наверное, именно поэтому он в свое время и примкнул к Кройху — думал, жизнь охотника за головами сделает из него мужчину, безжалостного, как петля в руке палача, и твердого, как фиолетовое стекло. Вот только тогда он не знал — да и, пожалуй, не мог знать, — в банде Кройха тоже полно трусов.

Глядя на упавшего Теолрина, Проповедник инстинктивным движением поправил чуть съехавшие на нос очки. Ну, вот и все. Бунт подавлен, мятежники казнены. Ну, почти. А ведь в глубине души Проповедник даже надеялся, что этим двоим удастся сбежать куда подальше. Их борьба против увязшего во лжи Ковена была полностью оправдана — уж Проповедник знал это, как никто другой, — и, может, при других обстоятельствах он и сам присоединился бы к этой борьбе…

Например, не будь он трусом.

— Вот так вот. — Кройх ухмыльнулся, цепляя стеклострел обратно за спину, после чего вытащил из-за пояса длинный клинок. — Чертов ублюдок. Жаль, что пришлось подстрелить его.

— Жаль? — удивился Проповедник. Его голос прозвучал едва слышно — на первом этаже все еще шел бой, пусть теперь звенящая мелодия уступила место песни стонов и боли.

— Конечно жаль. — Кройх шагнул на ступеньку, проведя пальцем вдоль лезвия. — За живого мы получили бы раза в три больше, если не в четыре.

Проповедник хмыкнул. Ну да, действительно, какая еще могла быть причина у Кройха для сожаления?..

Главарь продолжил подниматься по лестнице, вертя в руке клинок. Теолрин дернулся, застонав, и перекатился с живота на спину. На его груди, прижатая обеими ладонями, зияла кровавая рана. Взгляд Теолрина сфокусировался. Его губы беззвучно дернулись, словно пленник напоследок решил прочесть насколько молитв. Кройх вскинул клинок, и лезвие угрожающе блеснуло в свете одинокой лампы в нише стены.

— Тебе стоило лучше выбирать сторону, парень, — проскрежетал Кройх, повернув клинок лезвием вниз.

Лучше выбирать сторону…

Эти слова словно сдвинули какой-то рычаг в сознании Проповедника — рычаг, который он прежде тщательно обходил стороной. Ему вспомнился короткий диалог с Джейл, когда она пришла в себя. Те несколько мимоходом оброненных слов… Как там она говорила?..

…Все мы время от времени допускаем ошибки. И хорошо, когда нам предоставляется возможность эти ошибки исправить…

Была ли это та самая возможность, которой следовало воспользоваться? Проповедник сомневался. Что, если он ошибся? Что, если этот его внезапный порыв не обернется ничем хорошим? Ведь наверняка оно так и будет…

Однако он Проповедник знал наверняка: если он струсит и сейчас, он будет ненавидеть и презирать себя до конца своих дней.

Собравшись с силами, Проповедник тяжело вздохнул, глядя, как рука Кройха начинает опускаться.

А затем сделал то, что должен был сделать уже давно.