Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи

Дорога быта невероятно трудной. Скудные запасы еды кончились. Приходилось питаться листьями травы.

Рабы уже просили Гарриет отпустить их обратно: «Лучше умереть рабом, чем сдохнуть в лесу». Гарриет понимала: вернись хоть один из них, надсмотрщики пытками или уговорами сумеют вырвать признание, А это значило, что они узнают и дорогу, и места для остановок, и проводника. «Или с нами, или пристрелю! — крикнула Гарриет. — У нас выбор один — свобода или смерть!»

На «станции», куда они все же добрались, им не только дали приют, но даже снабдили обувью и одеждой.

А потом Гарриет должна была еще провести их в Канаду. Не все на Севере были на стороне аболиционистов. Ведь не случайно конгресс США отверг первоначальный вариант Декларации о независимости, составленный американским просветителем и видным политическим деятелем Томасом Джефферсоном, в котором он страстно обличал рабство А поэт и публицист Уильям Гаррисон попал в городскую тюрьму за «проповедь весьма опасного учения о том, что люди созданы равными».

Известно, что Гарриет была связана с мужественным борцом Против рабства Джоном Брауном. В 1856 году он вместе со своими сыновьями и друзьями вел настоящую партизанскую войну с равладельцами. От Гарриет он узнавал безопасные, надежные места в лесу, сведения о наиболее жестоких плантаторах.

2 декабря 1859 года в Чарлстоне был повешен Джон Браун. Зa голову Гарриет было обещано вознаграждение в шестьдесят тысяч долларов.

Но это было уже перед войной. В 1861 году началась гражданская война Севера с Югом, в которой Гарриет Табмен приняла самое активное участие в армии северян.

Последние годы Гарриет были очень тяжелыми. Несмотря на Свои заслуги, никакого вознаграждения она не получила, хотя неоднократно обращалась в различные комиссии конгресса США. Свой век она доживала в нужде, существуя буквально на подаяния. 12 июля 1914 года, год спустя после смерти Гарриет Табмен, жители города Оберна открыли мемориальную бронзовую доску, на которой есть такие слова:

«…Во время гражданской войны негритянский народ прозвал ее Моисеем. Проявив редкое мужество, она вывела из рабства свыше трехсот негров и оказала неоценимые услуги как медицинская сестра и разведчица.

С незыблемой верой она мужественно встречала любые опасности и преодолевала все препятствия. Она обладала редким даром предвидения и умением правильно разбираться в обстановке, что позволило ей с полным основанием сказать: «На «подпольной дороге» по моей вине не произошло ни одной аварии и я не потеряла ни одного пассажира»…

Южане терпели в борьбе с северянами поражение одно за другим. Рядовые южане, в большинстве своем батраки и мелкие фермеры, не имевшие собственных рабов, не испытывали никакого воодушевления, защищая собственность и сословные привилегии богачей–плантаторов под командой надменных офицеров–аристократов. Дисциплина в южных частях неудержимо падала с каждым днем, поголовное пьянство и массовое дезертирство были обычным явлением, солдаты открыто высмеивали не только своих командиров, но и всю эту «блестящую» армию. Об этом говорят иронические баллады: «Блеск, что за армия!» и «Битва при Шилоз–Хилл».

НАВСТРЕЧУ СЕВЕРНОЙ ЗВЕЗДЕ

Что бы ни случилось с белой хозяйкой, если дело доходило до суда, виновными оказывались все, кроме нее. Среди черных рабов такой анекдот ходил.

Однажды белая хозяйка ехала на тележке, запряженной мулом. Кто знает, чего уж там мул испугался, одним словом, рванулся и выбросил свою хозяйку из тележки. Нет, конечно же, она осталась жива, так, пара ссадин, да сидеть недельку на твердом не могла.

Пригнали, значит, мула с тележкой в город к судье. Мула признали виновным в попытке к бегству с тележкой. Тележку же не только виновной в попытке к бегству с мулом, но и в том, что она выбросила белую хозяйку.

Мула повесили, тележку отправили на пожизненную каторгу в тюрьму, а сбрую в назидание другим мулам прибили к воротам суда.

Впрочем, это шутка. На самом деле мулов ценили намного дороже, чем черных. Рассказывали, что в штате Миссисипи есть городишко Хейзелхорст, что на берегу Мексиканского залива. Среди черных, живущих там, была семейка — отец да два сына. Трудно было даже сказать, от кого из них больше доставалось белым. Но поймать их за проделками никак не могли. Злой Вилли, белый охотник, тот аж прямо трясся от злобы при упоминании их имен. И надо же так, чтоб именно ему старый негр и один из его сыновей попались ночью на пути. «Стой!» — крикнул он. Да не тут-то было. Кинулись негры наутек, отец верхом на муле, а сын бегом. Тремя выстрелами Вилли убил отца и сына, мула ранил. Конечно же, состоялся суд. Приговор? Пять долларов штрафа за мула и по пятаку за каждого негра.

Чтобы вылавливать беглых черных, плантаторы нанимали белых патрульных. Людишки это были никчемные, ни к какой работе не пригодные да к тому же еще и злющие. Ненавидели их черные, да что поделаешь — в их руках была сила. Значит, и правда была. А уж если кто из черных мог — потихоньку, конечно, — ох и издевались над ними. Особенно, говорят, доставалось патрульным от Ромми Хауарда. Кличка у него была «Быстроногий». Удирал он тайком ночью к девушке своей, она на соседней плантации жила. Пойдут патрульные искать его.

С собаками, все как полагается. Только услышит Ромми лай псов — и тягу. Причем не домой, а так, чтобы патрульных помучить. Набегается так, что собаки патрульных уже без сил, а потом прибегает к себе и ложится — вроде и не убегал. А однажды по дороге забежал на кладбище и под могильную плиту забрался. Собаки носятся вокруг, брешут. Подоспели белые. Поглядели — вокруг никого. «Псы дурные, — говорят. — Видать, за привидением помчались».

Но как-то все же попался он им. Ну и обрадовались патрульные! «Будет у нас сейчас свеженькое мясо», — сказал один, окуная плетку в бочку с водой. Раздели они Ромми донага, да не тут-то было. Как рванул от них Быстроногий — только пятки засверкали, и прямым ходом в дом к хозяйке. Патрульный Дурило Джон пару раз достал было его совсем, да уцепиться не за что было. Ромми-то голышом драпал. Так и предстал он перед миссис Бекки Сандерс, хозяйкой своей. Ох и переполох же был! А он как ни в чем не бывало объясняет ей, что не может позволить этим двум белым безграмотным разгильдяям пороть себя. Вот если хозяйке угодно его выпороть, пожалуйста.

Стыдно было подоспевшим патрульным, что с каким-то «паршивым черномазым» им никак не справиться. «Вот что, миссис, — сказал наконец Джон по кличке Дурило, — побежим сейчас мы с ним до того сарая, что на конце плантации стоит. Если я его обгоню — забью до смерти, а если нет, то бить его будете только вы, хозяйка». Когда Ромми уже уселся на крышу того сарая, Дурилы Джона еще даже видно не было.

Бывали же на плантациях добрые хозяева!..

Для беглых цветных, неподалеку от Кларкдейла, Миссисипи, находилась тюрьма–ферма.

Тут они должны были отрабатывать штраф, который на них накладывал судья, когда хозяйские розги уже не помогали. За адскую работу им давали кормежку и двадцать пять центов в день, так что порой им приходилось отбывать на ферме лет по десять. Немногие выживали.

Вот что удалось записать со слов одной очень старой негритянки:

— Я тогда работала в этой тюрьме помощницей повара. Приведут, значит, новенького и прямо к столбу для наказаний. Там его отхлещут широченным кожаным ремнем с металлическими пистонами во всю длину. Это для того, чтобы кожа на спине быстрей лопалась под ударами. Обряд этот у них назывался «посвящение в заключенные», значит, чтобы новенький знал, что его ждет, если что не так. Ох и насмотрелась я там, как людей до смерти забивали!