Головач-2

– Что такое, босс?
– спросил Кристо.

– В конце концов, мне придется оплачивать колледж этой девчонке. Но Марши забеременела ей даже не от моего семени. Это просто меня вымораживает: тратить свои заработанные тяжелым нарко- и порно-трудом деньги на воспитание чужого ребенка. Какой-то деревенщина в грузовике получил "перепих", а я - опеку над его чадом.

– Как-то не правильно, - заметил Арги.

– Ага, а что я могу сделать?
– согласился Поли.
– Это - ребенок моей жены, а свою жену я люблю.

– Вы взяли на себя почетное бремя, сэр, - произнес доктор Праути.

– Черт...

Арги почесал подбородок.

– Но, босс, девчонка - всего лишь подросток, верно?

– Ага. Этой мелкой нахалке шестнадцать.

– И вы с женой разрешили ей свободно пользоваться домом?

– Не, мы наняли служанку приглядывать за ней.
– Он хлопнул себя по голове, снова недовольно поморщившись.
– Ох, блин, совсем забыл. Когда Бекке исполнилось шестнадцать, что Поли пришлось сделать? Пришлось купить этой мелкой засранке машину!

Тема, очевидно, подрывала настроение босса, поэтому Арги сказал:

– Но, знаете, что, босс? Та шлюха, которую мы трахали на складе... Мама Лукреция! Какая же обалденная "соска"!

Кристо кивнул.

– Лучший "трах" который у меня был за последнее время, а, может, и за последние несколько лет. Она "киской" работает, как ртом.

Но это наблюдение, казалось, не поспособствовало душевному подъему Поли. Он отрешенно смотрел в сторону.

– Вас что-то беспокоит, босс?
– спросил Арги.

– Определенно, - произнес доктор Праути.
– Мистера Винчетти, похоже, тревожат тяжелые раздумья.

Кристо просунул голову вперед.

– Да, босс. У вас вид, будто кто-то пристрелил вашу собаку... черт.. у вас же даже нет собаки.

– Блин, парни, - ответил Поли, задумчиво прищурившись.
– Буду с вами честен. Та горячая шлюшка? Член у меня стоял крепче, когда я смотрел, как вы, парни, засовываете ее головой в "дырку" Мельды, чем тогда, когда я реально ее трахал.
– Он покачал головой.
– Недавно думал обо всем этом дерьме.
– В смысле, обо всех этих снафф-фильмах и пыточном порно, которое мы снимаем для подпольного рынка. У меня член становится каменным, когда я сморю на это больное дерьмо. Начинаю уже думать, что со мной что-то не так.

– Не, босс, - оправдывающе произнес Арги.
– У всех мужиков встает, когда они смотрят фильмы, где баб насилуют, пытают и убивают. Просто никто не признается.

– Ага, босс, - подал голос Кристо.

Но Поли, казалось, не был так уверен.

– Напоминает мне о давних временах... блин, мне было, наверное, всего лишь пятнадцать. Мой папа... Упокой Господь его душу...

Он, Арги и Кристо перекрестились.

– Мой папа вводил меня в курс всего, что происходит в комплексе - понимаете, типа "однажды, сынок, все это станет твоим". Показал мне, как они поймали девку, которая была замужем за какого-то эфбээровского "шишку"-вымогателя. И мой папа, понимаете, захотел преподать парню урок. В общем, они раздели жену этого парня догола и подвесили за запястья в одной из комнат для снаффа. А потом главный "пуговка" моего папы в то время, Тони Гуэрини, берет канцелярский нож и делает круговой надрез у сучки на талии. Понимаете, в том месте, где бывает ремень. Затем начинает запускать ей пальцы под кожу. Она кричит, бьется, извивается. И знаете, что потом сделал Тони?
– Глаза у Поли расширились от воспоминания.
– Начал сдирать с нее кожу. С задницы и ног, будто стягивал с нее штаны!

– О, я помню Тони, - сказал Арги.
– Самый жесткий "пуговка", которого я когда-либо видел. Однажды он изрешетил из пулемета автобус с первоклассниками, потому что среди них был сын одного судьи. В другой раз он похитил эту "телку", которая изменила одному из папиных "замов" и душил ее жгутом, пока у нее не повылазили "зенки", а рожа стала цвета сливы.

– Знаете, по-моему, я слышал о нем, - задумчиво произнес Кристо. Это тот самый парень, который снимал порно в Пеннеллвиль-Хаус, где он распорол какой-то "телке" ножом брюхо и трахал ее в рану?

– Не, не, - сказал Арги.
– Это был Рокко... Упокой Господь его душу.

Все перекрестились.

– Тони это тот, что скармливал детей копов питбулям, - поправил Арги.

– Да, да, - согласился Поли.
– Тот самый Тони, все верно. Только вы упустили главное. Понимаете, когда он сдирал с девки кожу, будто гребаные ШТАНЫ, я стоял там, смотрел и думал: "Блин, это же какой-то полный изврат", а потом я посмотрел на своего папу, и знаете, что он делал?
– Поли отвел взгляд в сторону.
– Вытащил свой член и дрочил!

Арги усмехнулся.

– Да, босс, ваш папа был той еще фигурой, точно. Любил жесткую вендетту.

– Да, да, Арги, но я хочу сказать, что он дрочил, глядя, как с девки сдирают кожу! И вот, что я сперва подумал: "Срань господня, мой старик дрочит на всю эту "жесть", он, должно быть, больной на всю голову". И раз мой папа... то, может, эта болезнь передалась ко мне! Но знаете, что? В ту секунду, когда я подумал об этом, я понял кое-что еще...
– Поли сглотнул.
– Член у меня тоже был твердым, как камень...

– Таковы обряды посвящения прилежных молодых людей, которым суждено стать боссами Мафии, - выдвинул предположение Праути.
– Формирование самосознания при таких... аксиоматических обстоятельствах, несомненно, довольно распространенное явление.

Поли ухмыльнулся.

– Нет, нет, док, я хочу сказать... если у меня член встает, когда я смотрю пытки, убийства, снафф-фильмы и все такое... разве это не означает, что я гребнутый на всю голову? Разве это не означает, что я ненормальный?

Доктор Праути подавил отрыжку, зная, что отрицательный ответ лишь усугубит и без того плохое настроение работодателя, что могло иметь для Праути весьма негативные последствия. Почему? Потому что Пол Винчетти был, скорее, самым сексуально социапатичным и кровожадным индивидуумом, которого добрый доктор когда-либо наблюдал.

– Ненормальный, сэр? Я, наверное, так не сказал бы. Ибо нормальность и ненормальность - термины субъективные, и поэтому не могут иметь объективного определения. Человеческий разум - неимоверно сложная штука, и такие ярлыки, как нормально и ненормально, морально и аморально, хорошо и плохо, и так далее, - все подлежат осмыслению. Жизненный опыт человека и заученное поведение бесспорно создают подсознательные впечатления через наблюдение. Это обычная функция мозга. Следовательно, сексуальные перверсии и-или фетиши возникают вполне естественным образом. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, скажу: нет, сэр. Вы не ненормальны.

Поли расслабленно откинулся на плюшевую спинку сидения, положа руку себе на сердце.

– Черт, сейчас мне стало гораздо лучше.

Праути облегченно вздохнул.

Арги смотрел на дорогу перед собой.

– Значит, возвращаемся в Ньюарк. Дорога зовет.
– Он посмотрел на Поли с улыбкой.
– Эй, босс. Не хотите позвонить тем деревенщинам и слегка их потравить?

– Не, пусть лучше поварятся.

Кристо наклонился вперед.

– А что если...

– Что если что, Кристо?