Головач-2
Шрифт:
– Блин, мне нужно выпить.
– Жалко, что мы оба на дежурстве до самого утра, шеф. Копы на дежурстве не пьют... если только босс не разрешит.
– Бувер подмигнул.
– Вот, дерьмо. Нам, наверное, будут звонить...
– Блин, шеф, не будут нам звонить. Перед самым-то рождеством? В нашем-то районе? Бросьте. Давайте пропустим по парочке в "Перекрестке". Скажем там, что мы не на дежурстве.
Мэлоун чувствовал себя возбужденным. Я только что приговорил щенка к смерти... УЖАСНОЙ смерти.
– Неа. Нам позвонят.
– Ладно, как скажете. Только я
– Ты же на...
– 207-ая патрульная, слышите меня?
– затрещала рация.
– Первое пари, которое я выиграл за долгое время - черт - а может и за всю жизнь,– сказал Мэлоун, включая микрофон.
– Это 207-ая, Конни. Мы на Тротт-стрит. Говори.
– Ответьте кодом 3 на подтверждение сигнала 47 с Дракервуд-драйв в Пирс-поинт.
– Вот, дерьмо, - пробормотал Бувер. Он выплюнул из окна длиннющую струю табачного сока.
Мэлоун почесал голову.
– Блин, Конни. Сигнал 47? Это что за хрень?
– Поджог с человеческими жертвами, - ответил трескучий женский голос.
Мэлоун застонал.
– Выезжаем, - пробубнил он.
Бувер положил на приборную панель портативный навигатор и включил его.
– По крайней мере, Пирс-пойнт недалеко, - заметил он.
– Но про Дракервуд-драйв я никогда не слышал.
– Я тоже.
– Мэлоун снова включил микрофон.
– Конни, что это? Частный дом или многоквартирное здание? Что?
Рация затрещала.
– Дракервуд-драйв, 619, Пирс-поинт, - пауза, затем: - Интернат "Дэйзи-Чэйз".
2
Огромный черный грузовик катил по черным дорогам, и когда часы пробили полночь, 22-ое декабря официально сменилось 23-им. Ночь, казалось, стала теплее, сквозь нависающие сверху ветви деревьев поблескивали звезды. Луна светила, словно некий кабалистический тотем.
В животе у Хелтона и его сидящего за рулем сына урчали предчувствия самого неприятного сорта.
– Тормози, Думар. Давай немного поедим и поспим.
– Не вопрос, пап.
Вероника уже спала на полу грузовика, прикованная за запястье к столу для "головача". Припарковавшись в уединенной роще, Думар заглушил мотор. Когда фары погасли, ночь словно проглотила грузовик. Лишь с одной зажженной свечей трое мужчин заняли сиденья в заднем отсеке.
Микки-Мэк потер промежность.
– Блин, дядь! Что-то в этих "головачах" есть...
Думар потер промежность.
– Да уж, пап...
– Типа, моему члену так нравятся "головачи", что он остается полувставшим все время.
Хелтон кивнул и потер себе промежность.
– Но пусть это будет предупреждением для вас. Поскольку "головачи" столь приятны и гораздо лучше обычной "дырки"... иногда люди сбиваются с пути истинного. Они забывают, что "головачи" нужно устраивать лишь в виде мести за серьезное преступление. Но злоупотреблять "головачом" - как это раньше делал Кодилл - это самый страшный грех, который может совершить человек. Понимаете, парни?
Думар и Микки-Мэк кивнули... но затем все снова потерли себе между ног.
– Так что будем делать, пап?
– Да, дядь. Если вся родня этого парня Поли живет в Нью-Йорке и его окрестностях, почему мы не остались там? Кроме его жены у
него больше нет родственников в нашем краю, а тот черный парень сказал, что ее нет в городе.Сидящий на своем молочном ящике Думар наклонился вперед и вопросительно посмотрел.
– Думаете, Поли выбросит белый флаг?
Хелтон открыл пакет с рисовыми чипсами "Райсворкс Гумэй", который украл из особняка Марши. Вкус был странный, какой-то "пижонский", но Хелтону понравилось.
– Хотел бы я так думать, сынок, но он ни за что не отменит вражду, - Хелтон мрачно посмотрел на сына и племянника, - особенно когда увидит, что мы сделали с его мамашей.
На несколько секунд повисла тишина, а затем...
Троица взорвалась хохотом.
Микки-Мэк смеялся до слез.
– Мы трахнули его мамашу! В голову!
– По двое за раз!
– гоготал Думар.
– А потом Друп... старина Друп!
– Я бы заплатил за то, чтобы посмотреть на рожу Поли, когда он увидит, как тот вреднючий пес жарит в башку его мамашу!
– прохрипел Думар.
– Зуб даю, рожа у него будет та еще, парни!
– проревел Хелтон.
– Огромные имплантанты торчат, - добавил Микки-Мэк, - а старина Друп наяривает, кончая ей в мозг!
Мужчины ударили по рукам.
Когда хохот стих, Думар спросил:
– Но если серьезно пап... ты действительно хочешь, чтоб Поли рассердился так... чтобы снова стал нам мстить?
– Думаю, обязательно отомстит, к сожалению.
– Но как, дядь?
– поинтересовался самый молодой.
– Все наши родственники живут в лесу, раскинувшемся на трех округах. Он не сможет их найти.
– Найдет, если захочет, - заверил Хелтон.
– Нужно лишь задать нескольким людям несколько вопросов.
– Он поднял палец.
– Так что когда он это сделает, нам нужно быть готовыми.
Микки-Мэк застонал.
– Дядя Хелтон, ты хочешь сказать, что нам придется возвращаться в Нью-Йорк?
Думар тоже застонал и положил руку на живот.
– Блин, пап. Я никогда больше не хочу видеть то место.
– Даже смотреть страшно, - добавил Микки-Мэк.
– Все эти дома до неба, весь этот шум, машины и автобусы, гудки, болтовня, хмурые, спешащие куда-то люди.
Все разговаривают на ходу по своим сотовым телефонам, - проворчал Думар, - сидят в странных забегаловках под названием "Старбакс". И вся эта грязь и дым в воздухе.
– Я тоже не хочу возвращаться туда, парни, - сказал Хелтон, все еще испытывая головокружение от воспоминаний.
– Большие города противоестественны. Это не то, что Бог хочет для людей. Не гоже людям дышать таким воздухом и жить во всем этом цементе. Клятые дома такие высокие, что даже света белого не видно. И, блин, как же воняет там, где мы проезжали! Что это было за место? Чайнатаун? Пахнет, как в заднице у дьявола.
– Хелтон покачал головой.
– Но в зависимости от того, сколько продлится эта вражда... возможно, нам придется вернуться. А пока...
– Здоровяк внимательно посмотрел на попутчиков.
– Я подумаю. Понимаете, есть один родственник Поли - тот, о котором я забыл - который не слишком далеко от того места, где мы сейчас находимся...