Голубая кровь
Шрифт:
А имеем мы в наличии: проклятие посмертное, многовековое, одна штука; кандидат на добровольную жертву, одна штука, и избранная добровольной жертва, которая вовсе и не хочет исполнить предназначенное, в лице одного предателя-вейра. Туманный намек мамы в письме, который может сыграть как за, так и против моего решения. Что еще? Ах да, совсем забыла про мои сны - а они совершенно точно были про Вейрану. И начались они как раз три месяца назад - если посчитать, получится именно тот день, когда Кейрет получил свою метку. Хм, а вот это уже неспроста... Если бы меня это все совершенно не касалось, мне бы не снилась Равнина
* * *
Каменная крошка больно поранила кончики пальцев. Я недоуменно перевел взгляд на руки, сжимавшие мраморный подоконник. Некогда идеально ровный, сейчас он мог похвастаться внушительной трещиной, змеившейся по отполированному камню, и раскрошенным в пыль краем, на котором переливалась всеми оттенками голубого весеннего неба странная жидкость. "Кровь", - отстраненно подумал я, - "моя голубая кровь..."
Снова перевел взгляд за окно - где-то там, на крыше любимой башни Кайле, сейчас страдала в одиночестве Лета, и это была целиком и полностью моя вина. Что ж, наделал ошибок - теперь сам и исправляй! Мать давно уже ушла, кажется, совершенно довольная всем происходящим - и слава Богу, потому что в последнее время мне становится все труднее выносить ее общество.
– Ну, вот как раз здесь я совершенно ни при чем, - донесся до меня незнакомый глубокий голос. Что за!...
В том самом кресле, которое меньше часа назад занимала королева, вальяжно расположился смутно знакомый мужчина. Идеальные черты лица, атлетичная фигура, легкая ухмылка на четко очерченных губах - где-то я его уже видел, но вот где? Сверкнув ослепительно белой улыбкой, незнакомец поднялся с кресла:
– Не об этом надо сейчас думать, принц! Видел ты меня, видел, скоро сам вспомнишь, что и как.
Спустя мгновение он уже стоял совсем рядом со мной, темные глаза на внезапно посерьезневшем лице скрывали в глубине грозовые тучи:
– Ты сегодня чуть не совершил самую большую ошибку в своей жизни. Да что там в своей, эта ошибка могла стоить жизни тысяч твоих соплеменников! Зачем ты это сделал?
Бездонные глаза спрашивали, требовали и находили ответ на свой вопрос в самой глубине моей души, не требуя словесного подтверждения. В них ворочалась тысячелетняя мудрость, и ей невозможно было не верить.
– Так было нужно. Для нее же самой...
– Мальчишка!
– устало вздохнул незнакомец, - тебе-то откуда это знать? Ложь никогда не бывает во благо, запомни это... Ты должен рассказать ей правду.
– Она не поверит.
– А вот это уже не моя забота. Сделай так, чтобы поверила. Иначе этим, - и он кивком головы указал на багровевшую на моем лице ненавистную метку, - для тебя и Вейраны дело не кончится, можешь не сомневаться.
– Но...
Готовое сорваться с губ возражение повисло в пустоте - мой странный советчик растворился в воздухе, как будто его здесь никогда и не было. Только сейчас до меня дошло, что мы в общем-то до сих пор в королевском дворце, и этого сомнительного гостя давно должно было бы уже размазать по каменным плитам... В воздухе растаял тихий смешок: "Голову подними, дурень!".
Послушно выполнив требуемое, я в полной прострации уставился на висящий на стене прямо над рабочим столом портрет. Он находился здесь всегда, сколько я себя помню, и являлся одним из трех написанных
Первыми портретов Отца, в честь которого был назван великий город, столица Вейраны. И с него ехидно ухмылялся мой минуту назад исчезнувший гость.* * *
Не помню, сколько я еще просидела на той крыше и как добралась обратно в свою комнату. Меня никто не искал, и это было к лучшему... За окном уже сгущались сумерки, и это бесспорно свидетельствовало о том, что наступает вечер - а я еще ничего не решила. Я чувствовала себя словно взбесившиеся весы, которые никак не могут придти в равновесие, хотя и стремятся к этому всей своей механической душой, - и это мне совсем не нравилось. Не нравился мне и хмурый сумрак, расползшийся по комнате, поэтому свечи пришлись как нельзя кстати.
Стоя перед большим зеркалом, я задумчиво разглядывала свое отражение. Ничего не изменилось - я такая же, как и была, и все же что-то неуловимым образом поменялось. Может, это потухшие глаза, или темные круги под ними? Или новая морщинка поперек гладкого лба? Краем глаза я уловила какой-то отблеск в волосах. Бабочка, подаренная Кейретом так недавно и в то же время так давно... Рука потянулась к серебряной заколке, но только пальцы коснулись холодного металла, как я провалилась в очередное зыбкое видение.
– И зачем тебе был нужен весь этот фарс?
– мелодичный голосок Кайле гневно дрожал, выдавая всю глубину переполнявших ее эмоций. Я узнала ее комнату, в которой сейчас находилось трое - сама хозяйка, восседавшая на краю своей широкой кровати, съежившийся в уголке на кресле Рьен, старавшийся стать как можно незаметней, и нервно расхаживающий взад-вперед Кейрет. Я почему-то сразу поняла, что на этот раз вижу либо настоящее, либо что-то очень к нему близкое. Тем временем Кайле продолжала свою гневную тираду:
– Сядь уже, от тебя голова кружиться начинает, и объясни все наконец!
Мда, маленькая хрупкая Кайле, оказывается, умеет при необходимости становиться настоящим генералом, которого не посмеет ослушаться целое войско, не говоря уже об одном отдельно взятом вейре, к тому же приходящемся ей братом...
– Да что тут объяснять!
– вспылил Кейрет, но тут же притих, наткнувшись на многообещающий взгляд сестренки. Обещал он все, что угодно, кроме помилования.
– И так все предельно просто и ясно!
– Ничего подобного, - спокойно возразила девушка, усаживаясь поудобнее, - валяй, рассказывай!
– Я сделал это для ее же блага! Лета сказала, что была утром вместе с королевой в Кристальном зале и что она решила завтра уйти вместо меня, - краем глаза я заметила, как ощутимо вздрогнул при этих словах внимательно прислушивающийся к разговору Рьен, - а я не мог ей этого позволить, понимаешь? Поэтому когда в кабинете я понял, что Лета прямо за дверью - спасибо бабочке, которой были сколоты ее волосы!
– у меня мгновенно созрел план. Все то, что я сказал матери там, в кабинете, предназначалось для них обеих - мать должна была поверить, что Лета мне безразлична и успокоиться наконец, решив, что все пройдет по плану: Лета жертвует собой вместо любимого, проклятие снято, все довольны. А Лета, услышав мои слова, по идее должна была передумать, понимаешь? Ну скажи, Кайле, логично ведь: последнее, что сделает обиженная, обманутая девушка - это отдаст свою жизнь за предавшего ее человека!