Голубой Ютон

В принципе все причастные примерно представляли, что должно получиться. Но представляли себе все это именно примерно – впрочем, когда через двенадцать часов первый раз приставленные к этому делу мужики пробили летку, чугун пошел куда требовалось и первая порция Ксюшиных форм заполнилась именно чугуном, а не шлаком. Вот только чугуна получилось несколько больше ожидаемого – впрочем, и такой вариант предусматривался, «излишний» чугун заполнил заранее подготовленные в земле ямки. Не очень приятно было лишь то, что сверху на эти же ямки (и на Ксюшины формы) вылился и шлак, что, впрочем, особо никого не расстроило. Все же печь-то строилась скорее как вагранка чем домна, так что всегда оставался вариант «лишнее» еще раз переплавить, а с Ксюшиных заготовок шлак и отбить не очень сложно будет – он же поверх литников только попал.

А «второй подход» оказался полностью провальным. На этот раз чугун залили в подготовленный для работы «бессемеровский конвертер» – и еле успели оттуда его вылить: мощности воздуходувки не хватило чтобы прокачать воздух через металл и чугун попер в фурмы. Еще бы немного – и воздушная труба, проходящая через ось конвертера, заполнилась бы никому здесь не нужным чугуном, но Света это вовремя сообразила и успела вылить расплав в приготовленный для стали ковш. Зато в конвертер чугун залился чистый, совершенно без шлака, так что вторая порция Ксюхиных форм залилась чугуном идеально.

Так как подготовленная руда почти закончилась, в «третьей части марлезонского балета» Света засыпала в печь кучу разбитого на относительно небольшие куски шлака, оставшегося просто в невероятных количествах у металлургов из Унды – его она сыпала в печь пополам с известью, куски насквозь проржавевшего железа, выковырянного в полях и из «пожарного пруда» и, под конец, с полтонны «сырой» – то есть необожженной – луговой руды. Все это Света проделала скорее из исследовательского интереса, так как уголь еще не закончился и можно было печь еще немного погонять. Результат удивил всех: судя по нему из каждой тонны кричного шлака печь «извлекла» килограмм по триста пятьдесят железа, так что многолетние «отходы производства» представлялись теперь вполне себе неплохим сырьем…

За два дня в печь закинули почти весь уголь, который старательно выжигали в течение последних двух месяцев, все запасы руды и металлолома (почти все, несколько железяк оказались слишком большими, чтобы их можно было в печь засунуть), да и уровень воды в пруду снизился настолько, что турбина электростанции с трудом выдавала нужные моторам киловатты. Но Свету это вообще не расстроило, и на простой вопрос Саши она ответила совершенно спокойным тоном:

– Я когда еще только приступала к постройке печи, знала, что она хорошо если пару дней проработает. И вовсе не потому, что угля или руды не хватит, мне просто обязательно нужно посмотреть что с ней внутри сделалось. Может быть кладка и развалится когда печка остынет, но это плевать. Что бы в книжках ни было написано, в реальной жизни все несколько иначе получается, там более что и огнеупоры мы делали через… не совсем правильно, и в печь кидали черт знает что. В конце-то концов внутреннюю кладку я и вообще целиком переделать смогу – но важно понять, что я сделала не так.

– Все же получилось… ну, кроме конвертера. Да и то, Ксюша сказала что воздушную трубу она быстро от остатков чугуна вычистит. С чего ты вообще подумала, что что-то неправильно сделала?

– Сам видел: с воздуходувкой я облажалась. Еще – но ты, наверное, внимания не обратил – не сделала отдельную летку чтобы шлак выливать. Знаю почему не сделала и знаю теперь, как дело поправить. Еще много чего по мелочи – и это только снаружи. А что внутри неправильно сделала – будем поглядеть… Да ты не переживай, тонн восемь чугуна даже если раз в месяц варить – это уже грандиозный успех по нынешним-то временам. Кстати, ты мне не поможешь потом внутри печки все проверить?

Через десять дней, когда печь окончательно остыла, Света, обсуждая результаты «первой кампании» ответила на вопрос Ксении просто:

– В принципе, если тебе нужно запустить печь именно как вагранку, я ее недели за две подготовлю. Там чинить-то немного, а если ее часов на пять-шесть работы готовить, то можно и не выковыривать прогоревшие кирпичи. Чугуна под переплавку получилось тонны две с половиной, а если с бракованных чушек шлак оббить, то и четыре наверное наберется – а столько печка вообще часа за три переплавит.

– Ты особо не спеши, мне еще формы новые сделать нужно. Это, по моим прикидкам, примерно месяц займет, и – если все получится, то где-то в январе я сделаю поршневой насос для воздуходувки. Сколько тебе атмосфер нужно, три? Тогда манжеты поршней и кожаные сойдут. Интересно, сколько времени Вове потребуется для нового мотора?

– Могла бы меня и прямо спросить, – усмехнулся сидящий в мастерской, где происходил разговор, Володя, – а то все намеками да намеками. Я тоже несколько форм сделаю: чугунный корпус мотора всяко быстрее отлить чем из арматуры стальной ковать. Формы обещаю тоже через месяц: там особо точность не нужна, но долго шаблоны деревянные делать. Еще сам мотор для воздушного насоса… раз говоришь январь, то и я постараюсь тогда же сделать.

– Надо не постараться, а именно сделать. Чугун местное народонаселение особо не впечатлил, пипл на зиму по домам разбегается. А Лиза рассчитывала, что увидев пару тонн стали, изготовленной за сутки, по крайней мере ундинцы в нас безоговорочно поверят. А в январе мы этого не добьемся, зимой к нам они просто не приедут.

– Ксюш, а ты знаешь – и хорошо, что зимой их не будет. Мы в январе сами все прогоним, последние шероховатости заполируем. А где-нибудь в середине марта и их сюда притащим, и Копотя с его кузнецами. А если Костила к марту до руды докопается…

– Слышу речь не мальчика, но мужа, – прокомментировала предложение Володи Света. – Да, кстати, вы с Катей решили когда свадьба будет? Смотри, какие я вам в подарок сковородки чугунные сделала!

– Только нам?

– Ну… я, когда у Марины образец брала, пообещала и две новых вернуть. Женьке сковородку с утятницей обязательно нужно дать, а то ей там варить-жарить не в чем. А остальные… не очень хорошие получились, в переплавку пойдут. А ты пока придумай, как мне из чугунков этот кирпич выковырнуть: не думала я, что глина в нем так быстро закаменеет…

– Наверное в смесь меньше глины добавлять надо, а это выскребем: все же не кирпич получился, а фигня какая-то, ее хоть гвоздем расковырять можно. Парням скажу – сделают не спеша. Мне другое интересно: если Костила до руды докопаться не успеет, что мы будем в печь кидать? Я уже про уголь не говорю…

– Можешь не волноваться: Костила со своими мужиками уже тонн двадцать луговой руды накопал, да и в Унде ее не меньше – и это я не говорю о примерно двух сотнях тонн шлака, полученного нынешними железячниками. А вот насчет угля – это ты верно заметил, нужно будет в этом направлении отдельно поработать.

Празднование нового, двести тридцать восьмого, года по самым разным причинам совместилось с празднованием свадьбы Кати и Володи. Одной из причин было острое нежелание Марины дважды готовить праздничное меню, а второй… Когда у жениха уже пятеро детей «на стороне» и есть очень серьезные основания подозревать что этим дело не закончится, согласие невесты на брак все же не гарантируется. И только после долгого разговора с Ирой (и еще более долгого – с бабушкой) Катя сказала «да». А так как это случилось всего за неделю до Нового года, смысла устраивать два праздника подряд никто не нашел. Зато повеселились все от души, всеобщий праздник длился два дня. То есть всеобщий для «попаданок», из «автохронов» на празднике присутствовала лишь Кира – да и то большей частью потому, что она сильно помогала Марине на кухне.