Голубя тебе на грудь

– Представь, что печать сползает с плеча на ладонь, будто она не вживлена в кожу, а свободно по ней скользит, - сказал второй.
– Можешь при этом встряхнуть рукой, словно сбрасываешь ее вниз этим движением.

Бард послушно попробовал. Ничего не получилось. Предпринял еще одну попытку. Тавис Давиот поморщился и скрипнул зубами, раздраженный тем, что напарник с ним совершенно не считался и мешал вести допрос. То, что только что прозвучал самый длинный монолог, который он от него слышал за всю жизнь, подобное поведение не оправдывало.

– Так, всё же, как вы получили окимму?
– с нажимом повторил мужчина, привлекая к себе внимание.

Айрел в общих чертах обрисовал обстоятельства, при которых он стал счастливым обладателем потенциально мощнейшего оружия, продолжая меланхолично взмахивать рукой в надежде на успех.

– Ясно, - служащий "Мирлы" произнес это таким тоном, словно услышал что-то неприятное, сулящее проблемы лично ему.
– Боюсь, вам придется проехать с нами, молодой человек.

– Куда?
– насторожился бард, уже автоматически повторяя жест.

– Как я уже говорил, вы не имеете права владеть окиммой: получить ее могут лишь люди из лично одобренного королем списка. Причем порой им приходится ждать своей очереди много лет, а до некоторых она так и не доходит. Полагаю, вы понимаете, что вашего имени в этом перечне нет? Ни я, ни мой напарник не наделены полномочиями разрешить возникшую ситуацию, поэтому мы будем вынуждены отвезти вас в штаб "Мирлы" в Обхарнайт. Пусть руководство само ломает голову, как с вами поступить.

– И чем мне это всё грозит?
– Айрел мысленно проклял обоих салумов, втянувших его в это дело.

– Я понятия не имею, - Тавис Давиот развел руками и покачал головой.
– Не слышал, чтоб подобное имело место с тех пор, как король подчинил себе оружейников. Вы угодили в весьма незавидное положение, молодой человек, однако, принимая во внимание вашу личность, полагаю, можно надеяться на снисхождение. Вы - всенародный любимец, придворный бард, жертва обмана и обстоятельств. Злого умысла не имели, государственный переворот не планировали, оскорбить монарха своими действиями не желали, окиммой владели, но не пользовались и всё такое прочее. Возможно, всё обойдется. С учетом всего вышесказанного, наверное, худшее, что с вами могут сделать, это отрезать руку. Но я не утверждаю, что именно так всё и будет, просто высказываю свое предположение.

– Что?!
– не поверил ушам Айрел.

Его сердце холодно скользнуло вниз. Вот уж действительно повезло, так повезло - как утопленнику! Бард, растерянный и шокированный, всё же обратил внимание, что присутствующие вдруг стали на него как-то странно смотреть. Перевел взгляд вниз.

Его правая ладонь сжимала лютню. Черную с красными струнами.

6.

Айрел был растерян - посетитель звучал на редкость убедительно, но он ведь не мог говорить правду? Бард уже не знал, что думать, что делать и как быть. Тупо таращился на плавающий в воздухе серебристый огонек, будто привязанный к ладони гостя невидимой ниточкой, и пытался осмыслить его слова. Те отчаянно сопротивлялись и не укладывались в голове.

– О ком речь?
– певец не сомневался, что является объектом ненависти немалого количества людей, однако не думал, что среди них было много лиц женского полу.
– Какая-то отчаявшаяся поклонница, не дождавшаяся взаимности?

– Зная ее, предполагаю, что что-то такое могло иметь место, однако поводом служило другое, - ответил Кеане после краткого раздумья.

Айрел вопросительно изогнул бровь. Его начинало бесить, что слова из собеседника приходилось тянуть чуть ли не клещами.

– Она считала, что ты сломал ей жизнь.

Бард фыркнул и, отвернувшись, покачал головой. Вот уж чего-чего, а жизней он точно никому не ломал. Да, в свое время бросил пару девушек, еще несколько отбил у предыдущих ухажеров, а потом тоже бросил. Ряд расставаний прошел бурно и со слезами, но ни одна из любовниц никогда не кидалась столь драматическими фразами и не считала свою судьбу загубленной. В хоть сколько-нибудь существенных отношениях в иных сферах - деловых, финансовых или еще каких - певец с женщинами не состоял, следовательно, речь шла таки о какой-то ненормальной поклоннице. Ну и шут бы с ней.

– Спрашиваю из чистого любопытства. Что за оружие?
– не то, чтоб Айрел умел обращаться хоть с каким-то.

– Ну, если повезет, что-то на уровне Лапарэса, - совершенно серьезно ответил Кеане.

Собеседник не сдержался и расхохотался. Ну да, ну да, только лупящей врагов молниями сабельки из детской сказки для полноты картины не хватало. Бард сразу расслабился, стало даже как-то немного неловко оттого, что он чуть было не поверил словам гостя. Последнего такая реакция, кажется, ни грамма не задевала. Что ж, он, конечно, абсолютно безумен, но, похоже, безвреден. "Настроен дружелюбно", - Айрел подкорректировал мысль: называть "безвредным" человека, без особых усилий приведшего в негодность его охранников, язык не поворачивался.

– Просто здорово. Я в восторге. Всю жизнь мечтал о чем-то таком. Еще крылатого коня мне, пожалуйста, для комплекта!

Кеане наградил веселящегося собеседника внимательным взглядом, спрятал парящий огонек в ладони и отлип от стены. Бард сразу замолчал и напрягся: кажется, он таки перегнул палку и вывел посетителя из себя.

– Его несложно узнать, - гость к некоторому изумлению певца спокойно подошел к двери.
– Он постоянно улыбается. Вообще всё время, по делу и без.

– Кто?
– не понял Айрел.

– Удачи, в общем, - салум вышел.
– Я где-то тут еще какое-то время побуду, - донеслось уже из коридорчика.

Бард недоуменно моргнул - к чему вообще была последняя фраза? Угроза? Какая-то неубедительная. Мужчина посидел еще несколько секунд, глядя в проем настежь распахнутой двери, пытаясь расслышать звуки шагов. Потом поднялся, подошел к выходу и осторожно выглянул. На полу всё так же лежали невезучие охранники, странного посетителя же и след простыл. Незаметно пришел, незаметно ушел. Айрел нахмурился и на всякий случай удостоверился, что тот не спрятался где-нибудь в темноте коридора.

Тихонько попинал одно бессознательное тело, похлопал его по щекам. То приходить в чувство не спешило. Бард нахмурился еще больше: без охраны он чувствовал себя крайне уязвимым и беспомощным. Всё-таки дурацкая была идея остаться здесь на ночь, очень-очень глупая. И почему его никто не отговорил? Мужчина вернулся в свою каморку и хорошенько запер дверь. Немного подумав, решил подпереть ее кроватью и даже сдвинул последнюю с места. Сообразил, что это ничего не изменит: располагавшиеся под сценой помещения возводились на день-два, при их сооружении никто не руководствовался принципом, что они должны простоять века. Даже сам Айрел вполне бы смог разломать стенку ударом ноги. Если б кто-то задался целью попасть к нему в гримерку, заблокированная дверь его б точно не остановила.