Гомер

«безупречен» (Од., II, 225, XIV, 159, XVI, 100) и «велик душою» (XV, 2) и «сердцем» (IV,

143), «славный копьем» (Ил., XI, 396, 401, 661), он не прочь иной раз похвалиться своими

подвигами и физическими качествами. Оказывается в стрельбе из лука его превосходил

один Филоктет, а из «ныне живущих никто его превзойти не может» (Од., VIII, 179-181,

214-222). Представляясь Алкиною, он сам о себе докладывает (IX, 19 сл.):

Я – Одиссей Лаэртид. Измышленьями хитрыми славен

Я между всеми людьми. До небес моя слава доходит.

Все восхваляют любовь Одиссея к Пенелопе. Любовь эта, однако, дана меньше всего

психологически, а больше при помощи патриотических и экономических аргументов. Был

он супругом и Калипсо, и притом не менее семи лет, и супругом Кирки, а по другим

источникам, он даже имел от них детей. Правда, и здесь опять сказалась невероятная

противоречивость гомеровского [253] героизма: бессмертью и вечным наслаждениям с

Калипсо он предпочитает возврат домой, к родному очагу (V, 135-140, 151-158, ср. IX, 29-

36). Ночи он проводил с Калипсо, а дни проводил в слезах на берегу моря. Слезы он

вообще проливает не раз, как, например, при слушании песни Демодока о Троянской

войне (VIII, 521-534), хотя это не мешает тут же при угощении Демодока оставить кусок

мяса себе побольше, а Демодоку дать поменьше (475 сл.). Прибавим к этому, что Одиссей

еще любит принимать вид купца и предпринимателя; он очень расчетливый хозяин.

Прибывши на Итаку, он прежде всего бросается считать те подарки, которые были

оставлены для него феаками (XIII, 215-219). Характерно, что, удостоверившись в целости

всех подаренных ему вещей, он вдруг опять предался своим тоскливым чувствам в связи с

прибытием на родину (219-221):

В жестокой тоске по отчизне

Стал он бродить по песку близ немолчно шумящего моря,

Скорбью безмерной крушась.

Наконец, прибавим ко всему этому еще и зверскую жестокость, которую проявляет

этот гуманный, чувствительный и разговорчивый человек. Методически выслеживая

женихов, он выбирает удобнейший момент для расправы с ними и их трупами наполняет

целый дворец. Жертвогадатель Леод пытался на коленях просить его о помиловании, но он

после краткой реплики сносит ему голову. Женихи лежали кучами, и сам Одиссей был в

крови и в грязи, Мелантия разрубили на куски и отдали собакам на съедение, а неверных

служанок «рассудительный» Телемах по приказу отца без всякого промедления повесил на

канате. После этой дикой расправы Одиссей как ни в чем не бывало обнимается со

служанками и даже проливает слезы (XXII, 498-501), а потом принимает ванну, и Афина

вновь делает его красавцем. И дальше – счастливая встреча с супругой.

Итак, Одиссей у Гомера – глубочайший патриот, храбрейший воин, величайший

страдалец, тончайший дипломат, мудрейший и искуснейший оратор, купец,

предприниматель и расчетливейший хозяин, герой, доходящий до самохвальства,

изворотливый авантюрист, женолюб, чувствительный и слезоточивый человек интимных

переживаний, делец и пройдоха, прекрасный семьянин и жестокий палач.

6. Нестор. Нестора обычно характеризуют как оратора и как миролюбца; при этом

забывают, что он любит выпить, и сосуд, из которого он пьет, слишком скромно переводят

по-русски как «кубок», хотя, по Гомеру, этот кубок всякий другой человек едва мог

сдвинуть с места (Ил., XI, 636), т. е. это целое ведерко. Он не только оратор, но и весьма

словоохотливый оратор, можно сказать, болтун, рассказы которого занимают по нескольку

страниц и который постоянно отклоняется в сторону от своей темы. Он восхваляет старое

поколение и большой консерватор. [254] Он хороший воин, хотя и стремится быть

подальше от сражения. Он настолько всем нравится, что даже Ахилл, который не очень

отличается почтительностью к людям, вручает ему подарок во время состязаний в честь

Патрокла, хотя тот и не участвовал в состязаниях (XXIII, 618). У Нестора чрезвычайно

благородная и почтенная наружность. Он часто производит обаятельное и даже какое-то

значительное, величавое впечатление. В трудные минуты посылают за ним; и его уму,

несомненно, свойственна большая тонкость. Но говорит Нестор часто так длинно и

дипломатично, что иной раз это производит даже слегка юмористическое впечатление.

Итак, это старец, царь и солдат, миролюбец и вежливый джентльмен, благофодный

аристократ, дипломат, юморист, оратор, болтун, консерватор и большой любитель пиров.

7. Навсикая. А вот и другая грань тоже подлинно гомеровского художественного

жизнеощущения. Это молодая Навсикая, дочь феакийского царя Алкиноя.

Наилучший образец гомеровской пластики – это VI песнь «Одиссеи», где дан

изумительный образ Навсикаи. В ней так и чувствуешь прекрасно отточенный, холодно-

целомудренный мрамор, какую-то первоначальную чистоту души и тела, полученную не в

результате морали и не как продукт культуры, а как результат естественного состояния.

Это дикая воля, сама, однако, себя обрядившая в красоту и силу статуарности, Навсикая

целомудренна, чиста и прекрасна не в человеческом, а в каком-то природном растительном

смысле. Так чисты белые тающие облака в глубине лазурно-солнечного неба. Так красивы

молодые животные, молодые свежие деревья, первая весенняя листва.

Желая столкнуть Одиссея с Навсикаей, Афина является ночью во сне Навсикае в