Гомер

начать с остатков у Гомера наиболее древних религиозных представлений, то, во-первых,

их здесь очень мало, а во-вторых, цивилизованный Гомер относится к ним мало

внимательно, если не прямо с пренебрежением.

Одиссей упрекает Агамемнона за пустые слова на ветер, и Агамемнон согласен, что

боги превратят это в пустяки, тщету (metamonia). Это место (Ил., IV, 355-363) есть отзвук

каких-то давнишних верований в магическое воздействие демонов на человеческие дела.

Евриал (Од., IV, 408 сл.) говорит, что если он сказал дерзкие слова, то пусть боги развеют

это слово по ветру. Аякс (Ил., VII, 193-198) сначала просит ахейцев молиться молча, [271]

чтобы троянны не услышали этой молитвы, а потом разрешает молиться как угодно,

дерзко заявляя, что он никого не боится и что его воле перечить нельзя. Пока Киклоп не

знает настоящего имени Одиссея, он ничего не может сделать с ним особенно плохого; но

когда (Од., IX, 502-505) Одиссей открывает ему свое имя, тот через молитву к Посейдону

обрушивает на его голову все несчастья.

Во всех этих текстах чувствуется едва заметный отзвук первобытных представлений

о магической силе слова и имени, отзвук, едва ли понятный даже самому Гомеру. Точно

так же Гомер едва ли понимает, что такое подражательная магия, когда (Ил., III, 300 сл.) о

возможных нарушителях клятвы говорится, чтобы их мозг так же разлился по земле, как

сейчас вино-во время возлияния.

б) Молитвы и жертвы. Гомеровские поэмы наполнены разного рода молитвами,

жертвами и возлияниями в честь богов; и с первого взгляда это производит впечатление

полной наивности, искренности и отсутствия всякого критицизма в отношении религии.

Тем не менее было бы весьма легкомысленно принимать у Гомера все эти обряды

первобытной религии за чистую монету. Цивилизованный поэт чувствуется на каждом

шагу. Конечно, тут нет никакого атеизма. В «Илиаде» (IX, 497 сл.) выставляется тезис, что

боги всегда умолимы, хотя они и выше нас добродетелью, а в «Одиссее» (III, 47), что все

смертные люди нуждаются в богах. Антилох (Ил. XXIII, 547 сл.) уверен, что если бы

Евмел молился богам, то он не был бы последним в состязании. Тевкр (XXIII, 862)

уступает в стрельбе из лука Мермону только потому, что этот последний пообещал жертву

Аполлону, а Тевкр не пообещал. По мнению Приама (XXIV, 425-428), мертвый Гектор

потому не поддается тлению, что он всегда приносил жертвы богам.

Молитвы смертных иной раз даже меняют планы бессмертных богов. В «Илиаде»

(XV, 870-378) Нестор горячо молится Зевсу о победе ахейцев, и Зевс вопреки

собственному же плану исполняет просьбу Нестора и в знак этого даже гремит громом. В

XVII песни (645-650) Аякс умоляет Зевса не губить ахейцев, а если губить, то при свете

солнца; и Зевс исполняет его просьбу, хотя во всей этой песни Зевс помогает именно

троянцам, а не ахейцам. В XXIV песни (287-321) Гекуба просит Приама помолиться Зевсу

о благополучной поездке к Ахиллу и о послании птицы в знак исполнения просьбы. И это

все приводится в исполнение.

Тем не менее мольбы смертных у Гомера далеко не всегда исполняются богами, так

что Гомер ко всем этим мольбам относится достаточно трезво. В «Илиаде» (III, 297-302)

ахейцы и троянцы просят Зевса об исполнении приносимых ими клятв перед поединком

Менелая и Париса, но тут же говорится, что Зевс не исполнил этой мольбы. В VI песни

(301-311) троянки умоляют Афину даровать победу троянцам и приносят ей в дар [272]

роскошный пеплос; но тут же Гомер весьма выразительно замечает, что богиня отвергла

молитву этих троянок. В XVI песни (233-252) Ахилл просит Зевса отогнать троянцев от

кораблей и остаться невредимым Патроклу, но Зевс первую просьбу выполнил, а вторую

не выполнил. В «Одиссее» (III, 141-147) Агамемнон хочет принести Афине гекатомбы для

ее умилостивления, но он не знал, что ее нельзя будет склонить, и опять характерное

замечание Гомера – «вечные боги не так-то легко изменяют решенья». В XIX песни (363-

369) Евриклея выражает свое недоумение по поводу того, как много жертв Одиссей

приносил Зевсу и насколько жестоко тот отнимает у него день возвращения домой.

Правда, все эти тексты о неисполнении молитв можно понимать и более сложно в

том смысле, что боги-де сами знают, что делают, и не людского ума дело распоряжаться

волей богов. Так, например, хотя Зевс в течение долгого времени и не исполнял мольбы

Одиссея о возвращении, тем не менее в конце концов мольбу эту он услышал. Или в

«Илиаде» (XX, 104-109) Аполлон натравливает Энея на Ахилла, но Гера, например,

против этого, а Посейдон считает нужным придерживаться в этом деле нейтралитета, хотя

(290-300) сам Посейдон во внимание к жертвам Энея предлагает богам спасти его. Таким

образом, здесь еще можно не видеть скептицизма Гомера и приписывать неисполнение

человеческих просьб богами усложненному религиозному чувству Гомера.

в) Знаменья и оракулы.

Скептицизм и критицизм Гомера в религиозной области заметно проявляется и в

отношении знамений и оракулов. В поэмах Гомера отражается иной раз еще и та ранняя

ступень религиозного развития, когда вера в разные знамения еще ничем не поколеблена.

В «Илиаде» (IV, 379-381), когда эпигоны просили помощи у микенцев во время своей

войны с фиванцами, Зевс грозным знаменьем воздержал микенцев от этого. В «Одиссее»

(XVI, 400-405) ставится вопрос об убийстве Телемаха в зависимость от ответа Зевса; а в

XX песни (241-246) пролетевший слева орел с голубкой в когтях свидетельствует женихам